Отрок-4 - Евгений Красницкий

— Ты что несешь? — естественно, Юлька ничего не поняла, но своего Мишка добился — его подружка прекратила орать и насторожилась, значит, будет слушать.

— Все очень просто, Юль. Вы с матерью Мотькину душу от Морены перетянули к Макоши и это очень хорошо — от смерти к жизни. Но почему вы решили, что сам Мотька, его поведение, его взгляд на жизнь от этого не изменятся? Ведь Макошь, как я понимаю, противоположность Морены. Макошь не требует от своих слуг беспрекословного рабского подчинения, даже вопреки реалиям…

— Вопреки чему? — Юлька слушала внимательно и сразу же зацепилась за непонятный термин.

— Вопреки правилам обыденной мирской жизни. — Пояснил, как смог, Мишка и продолжил: — Ты посмотри: Матвей так в вашу непогрешимость уверовал, что ни старших не уважает, ни приказам не подчиняется, да еще и, сам того не замечая, всех женщин ненавидит, потому что и прислужницы Морены, и прислужницы Макоши его все время вопреки обыденному укладу жизни поступать принуждают. У него внутри протест накапливался, рано или поздно это плохо кончилось бы!

— Да что ты возомнил?.. — Юлька не была бы Юлькой, если бы не попыталась возражать, даже очевидному. — Куда ты нос свой поганый суешь?!

— Таким уж воспитали, — развел руками Мишка — в том числе, и вы с теткой Настеной постарались, не будь вас я бы о таком и не задумывался…

А вот этого, говорить, конечно же, не стоило. Юлька закусила нижнюю губу, уставилась вдруг расширившимися зрачками Мишке в глаза и подшагнула к нему вплотную. На секунду у Мишки возникло ощущение начала «слияния», но в следующую секунду он охнул и скорчился, получив удар коленом в пах. Юлька резко развернулась и, гордо вскинув подбородок, удалилась с победным видом, проигнорировав несколько непечатных оборотов, посланных ей в спину сиплым от боли голосом.

Картинка была еще та: позади величественно удаляющейся лекарки, провинившийся отрок переваливается с корточек на колени, а потом и вовсе, становится на четвереньки, свесив голову почти до земли — ни дать, ни взять, раскаивающийся злодей вымаливает прощение.

«При всем уважении, сэр, вы болван, каких поискать! Если дамы пребывали в приятном заблуждении о незаметности их воздействия на вас, то развенчание этих иллюзий для них равносильно полученному вами удару в известное место. Будьте любезны признать, что ответ мисс Джулии был вполне адекватен! Ох, блин, больно-то как! А все почему, сэр Майкл? Наработанный поведенческий стереотип — ставший стандартным способ объяснения неадекватных возрасту знаний и умений! Стандарты хороши в массовом производстве, но не в человеческих взаимоотношениях, вам ли не знать? Доннер веттер, нох айн маль!»

* * *

Шлеп! Мишка ударом ладони расплющил у себя на ляжке очередного комара.

— Частица бытия, мать твою кровососущую!

— Чего, Минь? — отозвался спереди Матвей, не разобравший за плеском воды под ногами коней мишкиного бормотания.

— Да, комары заели, туды их!

— А! Тут еще и пиявки есть! — порадовал старшину Младшей стражи ученик лекарки. — И чего летом поперлись? То ли дело зимой, по льду, милое дело!

— Хорошего льда до конца ноября дожидаться, если не до декабря, а сейчас конец июля! За четыре месяца много чего случиться может: или «пятнистые» кого-то зарежут, или подсылы холопов на бунт подобьют, или еще какую пакость боярин Журавль измыслит.

Вместо ответа со стороны Матвея донеслось невнятно-эмоциональное восклицание и звучный шлепок по мокрому телу.

— Еще и овода летают! — можно было подумать, что Матвей собрался составить подробный перечень зловредной фауны, поставившей себе целью извести первую полусотню Младшей стражи. — А они-то чего посреди болота делают? Наверно, с берега за лошадьми увязались. Нет, зимой лучше было бы!

— Воеводе виднее!

Мишка демонстрировал уверенность, которой на самом деле не испытывал. Все в этом походе на земли боярина Журавля было как-то не так, но мысли об этом начали одолевать, почему-то, только на болоте, как будто искусанная комарами задница стимулировала аналитический ход мысли.

* * *

Несколько дней назад Алексей вернулся из Ратного. Мишка как раз находился недалеко от ворот, наблюдая за испытаниями своего очередного «изобретения» — копра для забивания свай. Традиционный способ свайных работ не устраивал его категорически — медленно, трудоемко и ни малейшего намека на технику безопасности. Двое работников лупили по макушке сваи обрезком дубового ствола, держась за привязанные к этому обрубку деревянные ручки. Работники быстро уставали, хлипкие подмостья под ними ходили ходуном, еще две пары сменных «ударников» сидели рядом на земле, дожидаясь своей очереди. Квалифицированные плотники из артели Сучка, в сущности, занимались не своим делом, но на некоторых местах строить, не забив несколько свай, было просто нельзя.

Мишка измыслил треногу из бревен, к которой крепился блок. Через блок пропустили толстенную веревку, а к ней подвесили бадью, наполненную камнями. Те же шесть человек, особенно не утомляясь, подтягивали бадью наверх, а потом отпускали веревку. Дело шло гораздо быстрее, никто с подмостьев не падал, спины у работников к вечеру не разламывались. Правда, после четвертого удара развалилась сама бадья. Мудила, после полуторачасовых раздумий, нескольких сотен вздохов и бесчисленного количества почесываний не только в бороде и затылке, но и в самых неожиданных местах, все же принял мишкину идею железной оковки, надеваемой на верхушку сваи, и вместо бадьи стало возможно использовать гранитный валун, который, правда, тоже надо было еще отыскать — не Прибалтика, чай.

Дело пошло. Мишка, как раз, обсуждал с Сучком, сколько таких приспособлений понадобится, после того, как Нинея пришлет обещанных работников, когда с другого берега Пивени послышался голос Алексея, вызывающего паром. К Мишкиному удивлению, с парома съехали не один, а два всадника — вторым оказался бывший десятник Анисим.

— Вот, Михайла, — принялся объяснять бывший десятник, после взаимных приветствий — новый десяток к Велесову дню мне все равно не собрать, так что, решил я в Воинскую школу наставником, значит. Ну, не то, чтобы решил, а дед твой присоветовал. То есть, сначала-то мне Алексей эту мысль подсказал, а потом уж я с Корнеем поговорил, ну а он и согласился.

«Снова суетливое многословие, как будто виноват в чем-то или боится, что я его прогоню. Вроде бы даже он сам и не хотел, а дед с Алексеем его уговаривали, хотя, скорее всего, сам же и притащился к деду на судьбу свою горькую поплакаться, а Алексей предложил выход, одобренный дедом. И как такой десятником сделаться смог? Лидерских качеств — ни на грош! Скорее всего, по выслуге лет, после катастрофических потерь, понесенных сотней. То-то от него десяток ушел, и Игната себе выбрал. Прямо, как жена от непутевого мужа. Подарочек, едрит твою, но придется принимать — при всех недостатках, воин он опытный, если сумел дожить до тридцати, с лишним, лет».

Вторую новость Алексей сообщил Мишке в трапезной, где Плава кормила прибывших, сообразив что-то на скорую руку, поскольку обед уже миновал, а до ужина еще было далеко.

— Готовься, Михайла, через несколько дней за болото пойдем. Первой полусотне пора себя в деле попробовать. Дело, для начала, будет простое — захватим хутор за болотом. — Огорошил он, без всяких предисловий, старшину Младшей стражи. Очень удачно, что Анисим к нам приехал — почти к каждому десятку можно будет наставника из полноценных ратников приставить. Я пойду с двумя десятками опричников, Немой — с десятком Артемия, Глеб — с десятком Демьяна, а Анисим — с десятком Первака.

— Лучше бы, не так. — Заспорил Мишка. — Анисим с Младшей стражей пока незнаком, того, что мы можем и умеем, не знает, поэтому его лучше с опричниками послать — они выучены лучше других, да и в деле уже побывали. Я тоже с ними пойду, чтобы промашки какой не вышло, а ты дядь Леш, как раз, очень хорошо бы за Перваком присмотрел, больно уж он самостоятельный, да все хочет показать, что он не хуже других. А когда командир не о деле думает, а о том, чтобы кому-то, чего-то доказать…

— Для подчиненных он — смерть ходячая! — подхватил Алексей. — Ладно, Первака, если что, окорочу. — Пообещал он решительным тоном и, убедившись, что Анисим на него не смотрит, заговорщицки подмигнул Мишке.

Старшина Младшей стражи и старший наставник прекрасно друг друга поняли — речь, на самом деле, шла не о Перваке, а об Анисиме. Не дай бог бывшему десятнику захочется подправить свое изрядно подпорченное реноме, за счет излишней лихости, которая запросто может кончиться немалой кровью для неопытных отроков. Мишка прекрасно знал, к каким губительным последствиям приводят надежды на «маленькую победоносную войну», Алексей, видимо, тоже имел по этой части какой-то опыт.