Однажды и навсегда - Мора Сигер

— Черт возьми! — воскликнул констебль Даггин. Он прибыл с большим опозданием, разбуженный причитающим Морли. Трактирщик бормотал что-то об обнаглевших привидениях и полном упадке морали среди дворянства. Заодно он сообщил Даггину о намерениях продать свое заведение и перекочевать в Бат.

Глядя на распростертое тело, констебль Даггин возмущенно заявил:

— Такое больше не может продолжаться. А не то доживем до такого состояния, что народ побоится бывать у нас даже проездом.

— Вполне с вами согласен. Как можно попустительствовать преступлениям, тем более что они наносят ущерб торговле? — буркнул Костоправ.

— Я не это имел в виду, — пробормотал Даггин. Он устало вытер лицо рукавом. — Собственно, я сам не знаю, что хотел сказать. Сколько живу, а такого ужаса, как этот, не припомню, — он повернулся к Фолкнеру. — Для вас, наверное, это выглядит по-другому, милорд. Вы сражались с оружием в руках, а Костоправ обихаживал покойников. Что же касается госпожи, — он повернулся и с опаской посмотрел на Сару. — Не в обиду будь сказано, миледи, но что-то вы уж больно спокойно все воспринимаете?

— Я откричала свое в первый раз, — отрезала Сара. Ей вовсе не хотелось удивлять его. Судя по всему, он и в самом деле был поражен ее сдержанностью. Но она была слишком разгневана, чтобы расшаркиваться.

— Кто-то убил человека и притащил его сюда, чтобы бросить мне почти под дверь. И я требую, чтобы убийца был найден. Больше я не хочу знать и слышать никаких отговорок и оправданий.

Фолкнер стоял поодаль и задумчиво наблюдал за ней. Не обращая на него ни малейшего внимания, она приказала:

— Обыщите в деревне каждый дом от подвала до чердака. Ищите нож и окровавленную одежду. Сегодня по расписанию нет почтовой кареты. Это даже к лучшему. Ни одна живая душа не покинет Эйвбери и не появится здесь до тех пор, пока убийца не будет найден. Вам все ясно?

Даггин усердно закивал, стараясь изобразить требуемое от него рвение. У Костоправа был встревоженный вид, однако он не стал возражать. Они удалились, унося с собой тело Бертрана, Фолкнера они даже не удостоили взглядом, а тем более не стали спрашивать у него распоряжений.

— Весьма впечатляюще! — сказал он, когда они с Сарой остались вдвоем на дороге.

Она не стала делать вид, что не понимает его.

— Они сделают так, как им ведено. Убийствам будет положен конец.

— При условии, что никто не возмутится, если к нему в дом ворвутся и начнут шнырять по углам, не имея на руках Королевского ордера.

— Никто даже не посмеет возразить.

Он принял это. Но продолжал упорствовать.

— А еще при условии, что убийца проявил неосторожность.

— Разве дело в неосторожности? Этот человек — безумец. Он ждет, когда его схватят.

— Ну, это явное преувеличение, Сара. Этот человек безнаказанно совершил три убийства. С чего ты решила, будто сейчас ему хочется чего-то другого?

— Потому что он принес мертвеца сюда, ко мне в сад.

Она повернулась, чтобы уйти. Ей было очень трудно оставаться здесь, рядом с ним. Находиться вот так близко и не сметь к нему прикоснуться… Не оборачиваясь, она объяснила:

— Это вызов и одновременно вопль раскаяния. Для меня равно важно и то, и другое.

— Сара, — вырвалось у него.

Она остановилась и медленно повернулась к нему.

— Это может быть кое-что другое.

— Что? — спросила она.

Он стоял, сжимая рукоятку сабли. Глаза мрачно поблескивали в предрассветном сумраке. Он спокойно сказал:

— Кто бы то ни был, в конечном итоге, он, возможно, преследует другую цель. Кто знает, может быть, он пытается толкнуть тебя на какую-нибудь глупость?

— В таком случае, он допустил чудовищную ошибку, — твердо и убежденно ответила Сара и зашагала по дорожке к дому.

Некоторое время спустя она снова появилась в дверях, огляделась. Дорога была уже пуста. Сара вздохнула и быстро зашагала прочь от деревни.

ГЛАВА 42

Маркиза никого не принимала. Если верить перепуганной горничной, она до сих пор изволила почивать. — И все-таки, — не отступала Сара, — я должна ее видеть.

Она подумала и шагнула мимо девушки, пересекла небольшую прихожую и стала подниматься по лестнице на второй этаж. Спальня Элизабет находилась в ближнем к лестнице конце коридора, как можно дальше от опочивальни ее возлюбленного супруга.

Сара бесцеремонно постучала и решительно вошла. В комнате было сумрачно и душно. Плотные шторы на окнах не пропускали солнечного света. Воздух застоялся, потому что окна не открывались.

Сара прошлась вдоль окон, раздвигая шторы и открывая фрамуги. Ее старания были вознаграждены испуганными стонами, послышавшимися из постели. Элизабет, протирая глаза, села в кровати.

— Глупая девица, что, по-твоему, ты… Ой, Господи, Сара, это же вы? — маркиза рывком натянула одеяло, однако Сара уже успела разглядеть ее во всей красе. Лицо маркизы покрывал толстый слой крема, волосы были убраны под тюрбан, а под подбородком закреплен ремешок.

— Сара, какими судьбами? Насколько мне известно, о своем приходе принято докладывать.

— Убили Бертрана, — Саре было некогда подыскивать не столь резкие слова, да она и не пыталась. Она подождала немного, пока маркиза переваривала новость. А затем добавила, слегка смягчившись: — Я подожду вас в гостиной. Будьте добры, поторопитесь.

Следует отдать должное. Элизабет была внизу гораздо раньше, чем горничная успела приготовить чай. Она широким движением распахнула дверь, выдержала эффектную паузу и приложила руку к сердцу.

— Вы, должно быть, пытаетесь меня разыграть?

Сара не могла не восхититься маркизой. Она вышла из спальни Элизабет всего каких-нибудь пять минут назад. Однако от крема на лице не осталось и следа. Тюрбан убран с глаз долой, а заодно с ним — и ремешок для подбородка.

Наряженная в халат из цветастого шелка, с золотистыми локонами, причудливо ниспадающими по плечам, маркиза была просто очаровательна. И… ни на гран не опечалена.

— Мне кажется, в таких случаях шутки просто неуместны. Его тело перебросили через стену моего сада.

— Милостивый Боже! Какой кошмар. И кто это сделал?

— Не знаю. Именно об этом я пришла поговорить с вами. Вчера, мимоходом, я встретила Бертрана. Он обмолвился, что Джастин все еще в Лондоне и вернется сюда не скоро. Разве в этом нет ничего необычного?

Элизабет покосилась в сторону. Она сидела очень прямо, изящно сложив на коленях руки.

— Я ничего не понимаю. Что тут странного?

— Разумеется, ничего. Было бы совершенно невероятно, если бы вы понимали, — и пока Сара по-прежнему смотрела на нее в упор, маркиза вздохнула.

— Ах, ради Бога. Бертран вернулся, потому что у него ко мне были симпатии. Не то чтобы я поощряла его, вовсе нет. Он слишком беден для этого.