Творец слез - Эрин Дум

нему и огляделась, ища знакомое лицо.

— Привет, — сказала я Лайонелу, — извини, что опоздала. Ты долго ждал?

— Нет, конечно, — ответил он. — Пойдем, я присмотрел нам столик. На самом деле я жду тебя довольно давно, да, но ничего страшного.

снова извинилась и сказала, что хочу угостить его мороженым. Лайонел сразу же согласился,

и я купила два рожка. Когда я протягивала ему мороженое, мне показалось, что его взгляд скользнул по моим голым ногам.

— Что такое? — спросила я, когда мы сели за столик.

— Красивое платье, — прокомментировал он, глядя на мое красное платье в мелкий белый горошек из струящейся ткани. Он посмотрел и на маленькую коричневую сумку на длинном ремешке, подарок Анны.

— Оно тебе очень идет. Выглядишь прикольно.

Мои щеки залились румянцем, я отвела взгляд и тут же вспомнила разговор в доме Билли.

— Спасибо, — сказала я, надеясь, что он не заметит моего смущения.

— Тебе необязательно было надевать его, чтобы прийти сюда.

— То есть?

Лайонел широко улыбнулся.

— Не то чтобы я это не ценил… Но стоило ли надевать такое шикарное платье только для того, чтобы вместе съесть мороженое? Не стоило, правда. Это всего-навсего мороженое.

— Ты прав. Я надела его, потому что потом иду на ужин. Мы сегодня празднуем день рождения Ригеля.

Лайонел застыл и, казалось, забыл про свой рожок.

— А, — сказал он, пристально глядя на меня, — у него сегодня день рождения?

— Ага…

Лайонел замолчал и вернулся к мороженому, а я сидела и улыбалась божьей коровке, которая села мне на руку.

— Значит, ты ради него нарядилась?

Я взглянула на Лайонела, который сосредоточился на мороженом и не смотрел на меня.

— Что значит — «ради него»?

— Ну ради дорогого братишки? — уточнил он. — Ты так шикарно выглядишь в честь его дня рождения?

Я посмотрела на него в замешательстве, потому что это платье я надела исключительно ради себя самой. В особый день надо и выглядеть по-особенному. Зная, что Ригель не любит шумных торжеств, мы решили устроить праздничный ужин в семейном кругу, из гостей пригласили только Аделину.

— Мы ужинаем дома, — мягко сказала я, — мне это платье показалось подходящим… — Ты на домашний ужин надела платье?

— Лайонел, я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

Разве он сам только что не сделал мне комплимент?

— Забудь, — пробормотал он, качая головой, и добавил: — Я не пытаюсь ничего сказать. Просто мне это показалось странным, вот и все.

Он откусил вафлю и попытался мне улыбнуться.

Мы молча доели мороженое.

— Что здесь? — спросил он через некоторое время, тыкая пальцем в маленький сверток, который я положила на стол. — Ты из-за этого опоздала, да?

— Да, — ответила я, заправляя прядь за ухо. — Задержалась в магазине. Извини… — И что ты купила?

— Подарок для Ригеля.

Рука Лайонела застыла на свертке, и он повернулся ко мне.

— Можно посмотреть?

Я кивнула, и он осторожно его раскрыл, обнаружив внутри маленький стеклянный шар. К нему был привязан черный шелковый шнур, а по всей окружности шара цветным песком было выложено красивое звездное небо. Песчинки блестели на свету, мерцая, как маленькие звездочки. И созвездие Ориона там тоже было, похожее на паутинку из тончайших бриллиантов.

не знала, что это за вещица. Может, брелок. Однако, когда я случайно увидела ее в витрине

маленькой стеклодувной мастерской, то сразу подумала, что она может ему понравиться. Я даже

представила, как Ригель рассеянно катает этот шарик по ладони, читая книгу… Лайонел задумчиво вертел шарик в руках, а я встала, чтобы выбросить ложку.

— Ручная работа, — сказала я. — Леди сказала мне, что он последний. Представляешь, она сама раскрашивает песок! Потом надевает что-то вроде увеличительного стекла, садится на табуретку и тонким пинцетом раскладывает зерна, пока…

Меня прервал звон стекла. У ног Лайонела блестели осколки шара. Я смотрела на них, не веря своим глазам.

— Ой, — сказал Лайонел, почесывая щеку. — Черт возьми! Прости!

Я подошла, опустилась на колени и сложила на ладонь крупные осколки. Мой оригинальный подарок… превратился в мелкие стеклянные кусочки.

Почему? Почему все всегда разбивается вдребезги, когда дело касается Ригеля?

Я накрыла осколки другой ладонью и посмотрела на Лайонела. В моих глазах, наверное, читалось ужасное разочарование, потому что он снова извинился. Однако я ничего не ответила. Я вернулась домой с тяжелым сердцем. Мне очень хотелось увидеть, как Ригель отреагирует на мой подарок, хоть я и опасалась, что он его не примет.

— Ой, Ника, ты вернулась! — Анна стелила на стол лучшую скатерть. — Не могла бы ты отнести на место эту коробку, пока я заканчиваю сервировать стол? В маленькую комнату в конце коридора.

В этой комнате хранились вещи Алана. Я взяла в руки коробку и пошла выполнять просьбу. Я включила свет и поставила коробку у шкафа. Здесь лежали свертки с одеждой, коробки, старые музыкальные компакт-диски и плакаты; были и книги, по большей части университетские справочники и учебники. Алан изучал юриспруденцию, как и Асия.

Я взяла в руки увесистую книгу «Уголовное право» и начала осторожно ее листать. Мне хотелось узнать какие-нибудь подробности о жизни Алана, а расспрашивать Анну я стеснялась: воспоминания могли причинять ей боль. Книга была в хорошем состоянии, страницы без загибов и пятен, а это значит, что Алан бережно с ней обращался. Я рассеянно прочитала названия глав: «Преступление жестокого обращения с детьми», «Преступление двоеженства», «Преступление домашнего насилия», «Преступление инцеста»… Я нахмурилась. В глаза бросилось слово «усыновление». Я сосредоточилась и прочитала:

«В процессе усыновления усыновленный на законных основаниях становится частью семьи усыновителя. Следовательно, в дальнейшем он является полноправным членом семьи. Раздел 13A Уголовного кодекса штата Алабама гласит: сексуальные отношения или брак с членом семьи, кровным или усыновленным, согласно закону считаются инцестом. К таким членам семьи относятся: родители и кровные или усыновленные дети; кровные или усыновленные братья и сестры; сводные братья и сводные сестры. Инцест относится к тяжким преступлениям класса C. Преступники класса C наказываются лишением свободы на срок от…»

Я резко захлопнула книгу и положила ее на место, как будто она жгла мне руки. В ушах звенело. Я стояла, уставившись на обложку и толком не видя ее. Что-то безмолвное зашевелилось во мне, как штормовое море. Я не