Письма на воде (СИ) - Гринина Наталья "NataBusinka"

– Сильно, – прошептала Хэ Су. – Очень сильно. Они любили друг друга.

– Это хорошо, – сквозь слёзы улыбнулся несчастный Пак Су Кён. – Тогда я рад. Этого хватит… Прости, Сун Док, твой отец больше ничего не может для тебя сделать.

И он заплакал и засмеялся одновременно, обнимая Сун Док, как живую.

А Чжи Мон, глядя на него, чувствовал себя виноватым в этой смерти, которая, как и многие другие, калёным железом отпечатывалась на его совести.

Он смотрел на Ван Чжона, рвавшегося из рук Хэ Су, что не давала ему броситься вслед за четвёртым принцем и покарать его за смерть Ына, в которой Ван Со был совершенно не виноват.

– Не надо, пожалуйста, не надо! Остановитесь! – рыдала Хэ Су, цепляясь за рукав Ван Чжона. – Ван Ын сам этого хотел и молил об этом… Вы не должны винить принца Со. Ему сейчас тоже тяжело…

Чжи Мон не выдержал и отвернулся.

Если бы у него оставались силы и мужество, он бы вышел из своего укрытия и приблизился к этим несчастным, которые были ещё живы, но умирали сейчас от горя на его глазах. Однако ничего этого у него не осталось.

И Чжи Мон просто сидел, спрятавшись за колонну, которая скрывала его от горюющих, но не могла спрятать от самого себя. Он сидел, не в состоянии пошевелиться, и ненавидел.

Святые Небеса, как же люто он себя ненавидел!

***

Этот поистине чёрный день всё тянулся, никак не желая раствориться в закате, словно ещё не всю кровавую дань собрал с притихшего к вечеру дворца. Но вот наконец солнце рухнуло за вздыбившийся горной грядой горизонт, и Ван Со остался один в темноте.

Он стоял на балконе башни, тщетно пытаясь не думать о том, что случилось.

Сегодня ночью он не смотрел на далёкие звёзды, которые напоминали ему о несбыточном, не любовался робкой луной, так похожей на ту единственную, кого он любил и должен был забыть.

Стоило Ван Со поднять глаза – и он видел Хэ Су. Их первый снег, ветер на скале над Сонгаком, тёплый дождь после ритуала, звездопад в день её рождения, розовое молоко рассвета над кромкой моря…

И не мог этого вынести.

Поэтому он смотрел во тьму прямо перед собой, куда ему предстояло теперь идти.

Без неё.

Его одиночество нарушил тринадцатый принц, возникший рядом так бесшумно, что Ван Со обратил на него внимание лишь тогда, когда Бэк А заговорил.

– Ван Ына признали изменником, поэтому похорон не будет, – едва слышно сказал тот, сумрачно глядя всё в ту же тьму. – Нам запрещено облачиться в траур и похоронить их рядом с семьёй. Тела Ына и Сун Док были оставлены в лесу на растерзание воронам, но мы уже тайно похоронили их, – Бэк А сглотнул невыплаканные слёзы. – Ты знаешь… Вытащить стрелы из тела никак не удавалось, поэтому Чжон просто сломал их. Это… это…

– Ын помнил произошедшее в день его рождения, – медленно проговорил Ван Со и попытался улыбнуться, но у него не вышло. – Даже я сам успел всё забыть… Он сказал, что только я могу сделать ему этот подарок.

– Ын благодарен! – убеждённо воскликнул Бэк А. – Он благодарен тебе за то, что ты сделал для него.

– Ваше Высочество!

Принцы не заметили, что к ним присоединился Чжи Мон, который протягивал Ван Со вскрытый конверт.

– Я обнаружил на столе письмо, оставленное придворной дамой Хэ. В нём сообщается, что десятый принц скрывается в Дамивоне, – продолжал между тем астроном, заставляя Ван Со принять конверт.

Сообщается, значит…

Ван Со проглотил царапнувший горло ком и смял послание, даже не попытавшись его открыть. Стало быть, она всё-таки решилась довериться ему. Надо же, как лестно… Только смертельно поздно, поздно для них обоих.

Он не глядя сунул скомканную бумагу обратно в руки Чжи Мону и решительно направился вниз.

Он знал, где искать Хэ Су.

Там, где она сама будет его искать.

 

Ван Со не мог понять, что он чувствует, выходя на залитую лунным светом лужайку на берегу озера Донджи, возле зарослей лотоса и камыша, где они с Хэ Су провели столько радостных и трепетно-грустных минут, где они открылись друг другу и были счастливы. Здесь, как и прежде, тонко пахло самшитом и можжевельником, и в этот запах вплетался аромат озёрной воды и цветущего лотоса – её аромат.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Принц болезненно скривился и тряхнул головой, избавляясь от наваждения.

Всё это осталось в прошлом, в его жизни «до», которую он сегодня перечеркнул одним взмахом меча.

Его тянуло сюда, всегда тянуло, и сейчас тоже. И в то же время он боялся, что, поддавшись чувствам, не справится с собой, не сделает и не скажет то, что собирался. Но пути назад больше не было: за спиной зияла пропасть.

Хэ Су он увидел сразу, ещё до того, как шагнул на ведущие к лужайке ступени. Она стояла у кромки воды и, морщась, потирала ладошкой больное колено, которое и спустя годы после пыток продолжало её терзать.

Ван Со вспомнил, как сегодня она неловко села на землю, увидев смерть десятого принца. Видимо, тогда и потревожила ногу. Внутри тут же всколыхнулись тепло и нежность, а руки потянулись к Хэ Су – подхватить, обнять, утешить…

Однако стоило только ей обернуться и броситься ему навстречу – и руки сами собой сжались в кулаки, а из бездны за спиной пахнуло холодом.

Очевидно, и Хэ Су ощутила это, потому что, вглядевшись в его непроницаемое лицо, погасла и качнулась назад.

– Теперь и ты видишь во мне чудовище? – едко осведомился Ван Со, не веря, что говорит эти слова, и говорит их ей. Но какой-то демон противоречия будто толкал его к краю и заставлял всё это произносить, растравляя душу и себе, и Хэ Су. – Я убил Ына.

– Я знаю, что вы сделали это против воли, – покачала головой Хэ Су.

– Почему ты скрывала, что он в Дамивоне? – продолжал наступление Ван Со, с каким-то странным жестоким удовлетворением замечая, как поникла Хэ Су, как задрожали её губы. – Ты не доверяла мне? Смолчала из опасения, что я убью Ына?

– Да, вы правы, – откуда-то издалека откликнулась она, глядя на его руки. – Я беспокоилась за десятого принца и боялась, что вы будете вынуждены лишить его жизни, чтобы защитить мою. Я надеялась, что всё наладится, когда они сбегут… Но слишком поздно поняла, что приняла неверное решение. Поэтому я и написала письмо, – Хэ Су подняла на него глаза, полные слёз. – Я… доверяю вам. Не сразу, но я действительно начала вам доверять. Я поняла, что моих чувств достаточно, чтобы верить вам во что бы то ни стало.

Её взгляд говорил: «Не гоните меня, Ваше Высочество, не просите уйти!», как однажды ночью сам Ван Со умолял её на этом же самом месте. И принц разрывался на части от желания прижать её к себе и от горечи предательства на губах.

– Но теперь всё изменилось, – услышал он себя со стороны и поразился, как ровно и холодно звучит его голос. – Видя тебя, я буду вспоминать, к чему привело твоё недоверие. Ын умер по твоей вине. И я всегда буду помнить, как убил его.

Ван Со намеренно ранил Хэ Су каждой фразой и понимал, что никогда не простит себе эти безжалостные слова. А ведь однажды Хэ Су сказала ему почти то же самое: «Видя вас, я вспоминаю всё то, что хотела бы забыть». Какая злая ирония судьбы…

– Из-за любви к тебе, – продолжал он, выворачивая себя наизнанку, – я подчинился королю, чтобы спасти тебя… Но тех чувств больше нет. И закончим на этом*.

Он отвернулся, чтобы уйти, и замер, услышав её срывающийся голос:

– Это ложь! – воскликнула Хэ Су сквозь слёзы. – Вы лжёте мне!

Его губы изогнулись в саркастической и насквозь фальшивой полуулыбке:

– Мы пообещали друг другу не лгать.

И Ван Со ушёл, не оборачиваясь: Хэ Су тоже осталась в его жизни «до». По ту сторону пропасти.

Он сам себя к этому приговорил. Разве нет?

Вот только проклятое сердце никак не желало успокоиться и колотилось умирающей птицей о его грудную клетку, пока он шёл к башне и, пошатываясь, поднимался по лестнице.

Измотанный событиями минувшего дня, раздавленный собственными решениями, принятыми под гнётом безысходности, Ван Со скорчился от мучительной боли, падая на ступени. Эта боль говорила, что он всё ещё жив, что он всё ещё чувствует и что будет помнить…