Черное солнце (ЛП) - Халле Карина

— Поцелуй меня, — шепчу я ему, когда новый голод пронзает меня.

В его глазах вспыхивает жар.

Он приподнимается на кровати, наваливаясь всем своим весом, и накрывает мой рот своим, я теряюсь в его вкусе, в ощущениях. Его язык и губы одновременно успокаивают и подстегивают меня, чередуя инь и ян.

Сейчас все сводится к ощущениям.

К жизни.

Мы вдвоем, каким-то образом разделенные временем, а затем сведенные вместе.

Он так долго ждал меня.

— Я всеми силами пытался не влюбиться в тебя, — бормочет он, проводя пальцами по моей губе, затем немного прикусывая ее зубами. — Я пытался. Правда. Но было уже слишком поздно. Все уже происходило. Ты уже была предназначена для меня.

— Спасибо, что сдался, — тихо говорю я ему в губы.

Он дарит мне самую умопомрачительную улыбку.

— Не за что.

Затем он целует меня снова, на этот раз глубже, обжигающе и сладко, такой поцелуй, который твое тело никогда не позволит забыть, поцелуй, с которым можно сравнить все прошлые и будущие поцелуи.

Меня захватывают эмоции, сердце открывается для него, сердце, которое уже по чуть-чуть наполняется его прекрасной кровью, под кожей, которая служит завесой между нами. Мы уже настолько связаны, что кожа теперь — всего лишь формальность.

И даже она будто исчезает, когда он стягивает мою ночнушку через голову, когда мои пальцы теребят и рвут его рубашку, когда мы раздеваем друг друга догола, а его тело прижимается к моему.

Я смотрю на него снизу вверх, поражаясь тому, как идеально сложен каждый его дюйм. Даже предполагаемые недостатки, такие как слегка широковатый нос, морщинки в уголках глубоко посаженных глаз, постоянный хмурый взгляд, — все это сливается воедино, создавая живое произведение искусства. Которому посчастливилось пройти сквозь историю, сквозь само время.

Весь этот путь до меня.

Он улыбается, морщинки у его глаз становятся глубже.

— Весь этот путь к тебе, — повторяет он, и на этот раз я не злюсь из-за того, что он прочитал мои мысли. Пусть слышит всё.

Он снова целует меня, на этот раз крепче, сдерживаемый голод теперь пробирается наружу, и я отвечаю тем же, подпитываясь. Мои руки блуждают по его твердым плечам, ногти слегка царапают его грудь, он стонет, целуя меня в шею, нежно покусывая, посасывая, облизывая, поднимая мое тело на новые высоты, и я выгибаю спину над кроватью.

— Ты такая красивая, — шепчет он с благоговением, его губы прокладывают путь вниз между моими грудями, по животу. — Самое прекрасное существо, которое я когда-либо видел. Ты правда ставишь меня на колени, Ленор.

Мое имя в его устах звучит как молитва.

Я закрываю глаза, откидываясь на кровать, когда он оказывается между моих бедер.

Сначала он нежно целует меня, затем его язык и рот теряются в лихорадочной интенсивности, от которой я кончаю, и спальня оглашается моими криками.

Я ожидаю, что он будет торопиться, но нет, ведь у нас есть все время в мире. Его поцелуи превращаются в слова обожания, преданности, преклонения, и он покрывает ими все мое тело, от лодыжек до живота, до нежной кожи под грудью. Он целует меня с таким благоговением, что я практически дрожу, как и при любом оргазме, но на этот раз ощущения идут до самого сердца.

Не знаю, как это бывает с вампирами, едва ли знаю, как это бывает с людьми. Но прямо сейчас все кажется гораздо сильнее всего на свете. Такое чувство, что теперь нас двоих переплетает нечто большее, чем кровная связь, нас связывает любовь, связывает нечто большее, чем мы оба.

И когда он приближает свое лицо к моему, глядя сверху вниз так, что мое сердце делает сальто в груди, и целует, как умирающий на последнем издыхании, я знаю, что он тоже это чувствует.

Его руки скользят вниз по моим бокам, кожа к коже, затем он раздвигает бедра и толкается в меня.

Я ахаю, застигнутая врасплох, забыв о его размерах, о том, какой он властный, даже когда не груб. Он скользит внутри, мое тело сжимается вокруг него, грудь выпячивается, руки сжимаются в кулаки на простынях.

Его дыхание прерывистое, когда он входит до конца, скользя по каждому оголенному нерву, заставляя мое сердце танцевать снова и снова. Он смотрит на меня, в меня, я встречаюсь с его глазами, теряясь в том, какие они темные, одновременно теплые и холодные. Как огонь во льду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Затем он опускает голову с низким, дрожащим стоном и прижимается своей грудью к моей, наша кожа искрится от соприкосновения, и он зарывается в мою шею. Кусает, но не до крови. Просто слегка.

Я так влюблена в него, что до сих пор не осознавала, насколько это удивительно и пугающе. Знать, что он у меня есть, и я могу потерять его, потерять нас.

Но его движения рассеивают мои страхи, возвращают в чувство, и тогда он двигается быстрее, расставляя колени по обе стороны от меня, его большое, сильное тело нависает над моим.

Я чувствую себя в безопасности.

Любимой.

Желанной.

Не одинокой.

Он двигается быстрее, и я сдерживаюсь, желая кончить с ним одновременно. Шепчу ему про себя: «Пожалуйста. Давай».

И он отвечает еще одним стоном, на этот раз исходящим из глубины, а затем его кулак оказывается в моих волосах, он крепко сжимает их, дыхание поверхностное, рот открыт, он смотрит на меня, трахая, сотрясая кровать.

Он торопится, но в то же время сдерживается.

Поэтому я впиваюсь ногтями в его спину, пока он трахает меня медленно, а затем быстро, я чувствую все сразу, чувства переполняют меня, в них я утопаю.

— Я кончаю, — хрипит он, уставившись на меня с такой силой, что я сама готова кончить только от одного его взгляда, но для него это слишком, и он откидывает голову назад, выгибая шею, издавая грохочущий крик, когда кончает, напрягая мышцы, пытаясь держать себя в руках.

А я позволяю себе расслабиться, крещендо на пике, музыка внутри меня достигает апогея, и тогда я дрожу, кричу, плачу, чувствую все это, двигаюсь синхронно, как мы когда-то делали на танцполе, но на этот раз все по-другому. На этот раз мы привязываемся друг к другу до такой степени, которую, возможно, никогда не поймем.

Открываю глаза, задыхаясь, и вижу, как золотые звезды падают с потолка, приземляются на нашу кожу, тают, потом исчезают.

Я издаю легкомысленный смешок, наполовину опьяненная своей любовью к нему, наполовину ошеломленная оргазмом, и подозреваю, что это галлюцинации.

Но понимаю, что это не важно.

Ведь то, что между нами, — это реально.

Я чувствую это в своей крови.

• ✤ •

Я провожу еще несколько дней дома у Солона в Шелтер-Коув, пока мы приходим в себя, а это означает множество ежедневных телефонных звонков родителям, чтобы сообщать им, что со мной все в порядке. Папа быстро поправился, вероятно, потому, что мама делала ему травяные припарки, как только он вернулся домой. Ему повезло.

Мне тоже повезло. Я стараюсь не зацикливаться на произошедшем.

Пытаюсь жить настоящим.

Здесь очень красиво.

Поместье Солона большое, на много акров, раскинувшееся среди волнистых скал, есть спуск к частному пляжу, добраться до которого можно только по скрипучей лестнице. Мы ходим туда каждый вечер, чтобы полюбоваться закатом, посидеть на пляже, наблюдая, как сильные волны бьются о берег, а его пес бегает туда-сюда по песку. Солон постоянно бросает ему палку, и пес никогда не устает, радуясь, что хозяин, наконец, приехал.

Мы и сейчас здесь, сидим на клетчатом одеяле, между нами пара бутылок красного вина. Один, наконец, устал бегать, лежит на песке, высунув язык, и преданно смотрит на своего хозяина.

На сам пляж можно попасть только через собственность Солона, что обеспечивает нам полное уединение, поскольку короткий участок окружен скалами, о которые бьются волны. Любому другому было бы холодно из-за тумана, надвигающегося с Тихого океана, но, к счастью, мы вампиры.

Я вздыхаю и откидываюсь назад в объятия Солона, не желая покидать это место.