Русская корлева. Анна Ярославна - Александр Антонов

А вот боярская дочь Малаша дала себе обет безбрачия. Случилось это в те дни, когда ее королева лежала пластом в постели. Тихая, ласковая, боголюбивая Малаша с той поры, как встала при Анне сенной девушкой, молилась на нее, как на Божью Матерь. И от одной мысли о том, что когда-нибудь придет час и она покинет свою госпожу, Малаша приходила в трепет. И хотя Анна иной раз говорила Малаше: дескать, так и будешь коротать век девицей, — она ласково улыбаясь и отвечала:

— Когда-нибудь, матушка, встречу любезного, тогда и подумаю. А не встречу, тому и быть.

Анне и самой не хотелось расставаться с Малашей. Ведь она была «оттуда», с милой сердцу родины, и без нее, как без Анастасии, без Анастаса, свет в окнах потускнел бы.

Но не только близкие Анне люди российского корня и поросль от него окружали королеву. Год за годом она все больше обретала друзей среди французских вельмож и дам. В прежние годы сеньоры и вассалы короля жили в своих замках и имениях затворниками, как барсуки в норах. Когда же королева Анна побывала во всех землях Франции, когда королевская семья начала скупать имения у бедных вельмож, в Париж потянулись и те, кто расстался с замками и имениями, и те, кто скучал в них.

Как-то Анну попросили принять двух молодых баронов. Они жили в герцогстве Фландрия с престарелыми родителями, но не поладили со своим сюзереном, герцогом Бальдуином. Они просили отпустить их участвовать в военном походе на Англию в поддержку герцога Вильгельма Нормандского. Герцог Бальдуин отказал им и обрек их на нищенское существование, отобрав по закону тальи все имущество, скот, недвижимость. Родители молодых баронов скончались от горя, а сами они убежали из Фландрии, надеясь поступить на службу к королю. Но Генриха в эту пору не было во дворце, и Анна взяла их служить в королевское войско.

Сам король уехал в замок Моневилль, чтобы перевезти оттуда в Париж престарелую и больную мать. И вот вдовствующая королева Констанция и ее сын Роберт покинули замок Моневилль. Констанция тихо доживала свой век при старшем сыне. А герцог Роберт занял место коннетабля после ушедшего на покой графа Роше де Шатийона. В эту же пору в стране свершились многие иные, важные и менее важные события. Малые графства Бурбон, Невер, Анжу, Блуа, не желая быть жертвами междоусобиц, попросили короля Генриха взять их под свою защиту с включением земель в состав королевского домена. Немало баронов и виконтов Нормандии покинули герцога Вильгельма только потому, что он требовал от них участия в разбойничьей, по их мнению, войне против Англии. В Вильгельме в эту пору проявилась чрезмерная жестокость. Добиваясь английской короны, он не щадил ни врагов, ни своих вассалов. Из-за кровавой вражды наследников распалась на малые земли соседняя с Нормандией Бретань, и все, кому на родине грозило жалкое существование, спешили в Париж.

Генрих охотно принимал молодых французов на королевскую службу. Одни становились чиновниками по сбору налогов, другие — стражами порядка в городах, третьи следили за градостроительством. Наконец были и такие, кого Генрих назначал наместниками или управляющими на землях, кои принадлежали королю за пределами его домена. Молодые же люди в большинстве своем охотно вступали в королевское войско.

В эту пору в Париже и его предместьях, в Дижоне, в Орлеане и по малым городам королевского домена началось большое строительство. Кто был побогаче, возводили себе дома в столице. Герцоги и графы, имея большие капиталы, просили у короля участки земли под возведение замков на реке Луаре. В пригородах и в маленьких городках оседали переселенцы победнее. В банке Альбици и Толомея не было отбоя от тех, кто имел недостаточно своих средств. Братья давали деньги в кредит всем, кто желал.

Король Генрих требовал, чтобы застройка всюду велась по плану, чтобы строения украшали города, а не нагоняли скуку. И Генриху потребовались градостроители-зодчие. Нужны были каменотесы. Вольный город Лион дал и тех и других. Многие лионцы тоже осели на землях королевского домена и, помимо крепких домов, возводили на реках водяные мельницы, коих особенно много поставили на быстрой и порожистой реке Эндре.

Мельницы заменили тысячи рабочих рук. На них не только мололи зерно, но и приводили в действие молоты, валяли войлок, крутили гончарные круги, готовили сырье для бумаги, трепали коноплю, сбивали масло. Французы постепенно забывали о нужде. Народ богател. В Париже стали входить в моду званые обеды, торжественные приемы по поводу больших и малых — семейных — событий. Канула в Лету затворническая жизнь обитателей королевского замка. Если свадьба Генриха и Анны праздновалась еще довольно скромно, если чуть богаче было застолье при крещении первенца Филиппа, то рождения Гуго и Эммы отмечались как большие торжества и на них приглашались сотни вельмож, тортовых и деловых парижан.

При королеве Анне был нарушен бытовавший негласно запрет приглашать на торжественные трапезы женщин. Теперь дамы имели возможность показать себя, свои наряды, драгоценности. А законодательницей моды стала сама королева. Анне не надо было приноравливаться к французской моде по той причине, что ее наряды опережали ту моду. В эту пору в Европе лишь появилась модная одежда из Византии, тогда как на Русь она пришла на сто лет раньше, чем в европейские державы. Еще великая княгиня Ольга, проведя многие месяцы в Царьграде, переняла лучшее, чем блистали дамы при дворе императора Константина Багрянородного. Мода Византии тех времен досталась Анне как бы по наследству. И королева блистала на званых обедах и балах в византийских платьях, далматиках, мантиях, хитонах, отделанных золотом, драгоценными камнями и прекрасными мехами.

В Ситэ собирались на званые трапезы не только парижане, но и многие вельможи из графств и герцогств. Были среди них и такие, кто не отказывался ни от одного королевского приглашения. В их числе был потомок короля Карла Великого, граф Рауль де Крепи из Валуа. Правда, зоркая Анастасия вскоре узнала причину частых посещений королевского замка графом Раулем. Первое время он все еще появлялся с молоденькой супругой, графиней Алиенор. Она годилась ему в дочери и отличалась ветреным нравом. Ее легкая и гибкая фигура не знала покоя, и юные вельможи роем вились вокруг нее.

Граф Рауль часто пытался ее урезонить, держал возле себя. Она лишь весело смеялась и вызывающе освобождалась от опеки супруга, продолжая смущать не только молодых поклонников, но и тех, кто был в солидном возрасте. Дамы о ней злословили. Причины тому были. Женщины знали, что графиня Алиенор иногда появлялась в Париже одна и у нее были тайные встречи с любовниками. Досужие люди доносили о том графу Раулю. Он установил за супругой слежку, и, когда тайное стало явным, Алиенор больше не показывалась в Париже. Рауль наложил на нее домашнее заключение, или арест, и ее не выпускали даже за крепостные стены замка Валуа.

Теперь граф Рауль приезжал в Париж без супруги. Постепенно он стал часто общаться с королем. И пока никто, кроме Анастасии, не знал его истинных интересов в королевском замке. С королем Генрихом этот могущественный сеньор оставался всегда в добрых отношениях и уважал его за упорное желание укреплять мир во Франции. Он знал, что миролюбие сюзерена родилось в Генрихе благодаря королеве Анне. Но случилось так, что россиянка и на самого графа оказала большое влияние. Могущественный и воинственный потомок Карла Великого погасил в груди всякую вражду к кому-либо, со всеми стремился жить в мире. Рауль приходил в восхищение оттого, что королева постоянно была близка к народу Франции. Этот знатный сеньор приветствовал небывалое начинание Анны и даже вложил деньги в то, чтобы открыть в столице воскресные школы для детей всех сословий. Он понимал, чего добивалась Анна. Ведь книжными, умеющими читать и писать людьми во Франции были лишь монахи и священнослужители. Граф Рауль знал, что даже король Франции был несведущ в грамоте. Однако Рауль как-то оправдывал Генриха. По его мнению, королю не так уж важно было быть грамотным, главное для него — уметь воевать, защищать свой народ, свою землю, престол.

Как позже станет известно королеве Анне, граф Рауль был одних лет с королем Генрихом. Оба они выросли в суровые годы междоусобных войн, кои во времена короля Роберта и графа Артура, отца Рауля, происходили каждый год. Капетинги и Каролинги всегда были славными рыцарями, и, если случались между ними сражения, они шли друг на друга в сечу первыми. Генрих был сильным и крепким воином, довольно искусным во владении мечом и копьем. Но, по замечаниям бывалых рыцарей, граф Рауль превосходил его и в том и другом. Хладнокровный и неутомимый, он и сейчас в свои сорок семь лет не знал себе равных в боях на рыцарских ристалищах. Однако судьбе было угодно, чтобы Генрих и Рауль не сходились в личных поединках. Если бы они сошлись, очевидно, одного из них уже не было бы в живых.