Вспомни обо мне - Екатерина Вересова

Репетиции проходили плодотворно, хотя и не так весело, как раньше с Гермесовым. Верстаков неукоснительно следовал замыслу заслуженного мастера, не пытаясь привнести в него ничего своего. Он считал, что такая скрупулезность на данном этапе пойдет ему только в плюс. Во всяком случае, никто не скажет, что ему доверили завершить гениальную постановку, а он, дескать, надругался над творением великого мастера.

Больше всего мороки было с перекидыванием мяча. У Гермесова была отдельная распечатка, где в тексте были помечена вся «траектория» его полета от персонажа к персонажу. Это создавало больше путаницы на репетициях, зато потом, когда удалось все отработать, получилось действительно эффектно.

Теперь все диалоги, где герои говорили на напыщенном языке, произнося дежурные фразы, выглядели, как непринужденная игра в мяч. Стоило же героям заговорить о своих истинных переживаниях, как мяч тут же выбрасывался — иногда даже в зрительный зал.

Например, в сцене, когда Джульетта разговаривает со своим женихом Парисом в присутствии священника Лоренцо, мяч исправно передается из рук в руки. Только один раз, когда священник произносит реплику «в сторону», он воровато прячет мяч в рукав своей сутаны. Но вот Парис уходит, на прощание целуя Джульетту и передавая ей мяч со словами:

— «О, я мешать не смею благочестью… В четверг тебя, Джульетта, разбужу я… Пока — прими священный поцелуй…»

Как только он скрывается за сценой, Джульетта тут же порывисто отбрасывает мяч и почти кричит брату Лоренцо:

— «Запри же дверь — и плачь со мною вместе! Ни жизни! Ни надежды! Ни любви!»

После этого весь разговор между ними происходит без всякого мяча. Это уже не игра — это настоящая жизнь, подлинные чувства…

— Кристина Быстрова! — услышала она окрик Шатурина. — Последнее время ты как будто живешь в своем ирреальном мире. Совершенно не работаешь на занятиях. Такое ощущение, что ты наглоталась каких-то таблеток или обкурилась марихуаной.

Аудитория разразилась смехом.

На некоторое время Кристина отвлеклась от своих мыслей и включилась в работу, но потом они снова начали просачиваться в ее сознание, как вода, которая везде найдет для себя лазейку.

Кристина подумала о наркотиках и сразу вспомнила о Марго. Как она там? Ведь с тех пор, как она уехала, она ни разу не позвонила и никак не сообщила о себе. После того как Кристина отдала двум визитерам тот сверток, была еще пара звонков по телефону, когда суровый голос спрашивал, нет ли дома Марго. Больше ничего. Впрочем, может быть, она собиралась приехать сама и сделать Кристине сюрприз. Или она снова сорвалась — и теперь проходит новый курс лечения…

— Быстрова! Пожалуйста, этюд!

Кристина встала с места и неторопливо зашагала к пятачку, на котором они показывали этюды. Там имелся стул и стол, которыми разрешалось пользоваться, — и больше ничего. Кристина с ходу бухнулась на стул и села в позу ожидания.

Выдержала паузу, потом сняла воображаемую телефонную трубку, поднесла ее к уху, подумала и положила обратно. Снова сняла, «послушала», есть ли гудок. Шумно вздохнула.

Встала, прошлась по аудитории, засунув руки в карманы.

Подошла к «зеркалу», поправила волосы. Потом принялась, строя всякие смешные рожи, выдавливать прыщ.

Студенты, глядя на Кристину, просто умирали от смеха.

Наконец она вздрогнула и метнулась к телефону. Схватила трубку, послушала… Рявкнула: «Вы ошиблись!!!» и бросила трубку на рычаг.

После этого она открыла воображаемый шкаф и вывалила из него прямо на пол груду белья. Достала утюг, воткнула в розетку. Расстелила и аккуратно расправила одеяльце для глажки. Затем стала пробовать, послюнявив палец, нагрелся ли утюг. Обожглась, чертыхнулась… Потом вытянула из вороха белья рубашку и угрюмо разложила ее на полу. Принялась остервенело водить по ней утюгом.

Вдруг она резко выпрямилась и вскочила, выронив все из рук.

— Это он! — закричала она и бросилась к телефону. Споткнулась по дороге, упала. Побежала дальше, прихрамывая на одну ногу. Сорвала трубку с рычага. — Алло! Антон! Тотохин! Это ты? Господи, как же я волновалась!.. Почему ты так долго не звонил? Я жду твоего звонка уже с самого лета… Что значит, не знал мой телефон? Ты должен был раздобыть его всеми правдами и неправдами… С твоей-то пробивной мамашей… Был занят в колледже? Скажи, ты все еще обижаешься на меня? Почему сменить тему? Не можешь больше говорить? Но почему? Почему? — Она замолчала, мучительно вслушиваясь в эфир. — Вот черт, разъединили! — Кристина замерла с трубкой в руке. Потом со злостью бухнула ее на рычаг. — Ой… — вдруг прошептала она, втянув носом воздух. — Там же утюг… — И побежала к тому месту, где до этого бросила «глажку».

За этот этюд Шатурин поставил ей тройку.

— Слишком прямолинейно и тяжеловесно, — сказал он, — кроме того, логика в вашем этюде и не ночевала. Получается, что ваша героиня ждала этого телефонного звонка с самого лета.

— Так оно и было, — подтвердила Кристина.

— И что же, она так вот, каждую минуту его и ждала?

— Каждую минуту…

— Плохо, — резюмировал Шатурин, — слишком мало правды.

— Вы правы, — сдержанно ответила ему Кристина, — правды здесь действительно мало. Сплошные иллюзии…

Кристина сама удивлялась, почему она до сих пор не забыла Антона, почему думала о нем всякий раз, когда представляла себя рядом с мужчиной. Но она ничего не могла с собой поделать. Пока что ей не довелось встретить того, кто смог бы проникнуть в ее сердце и вытеснить оттуда мальчика с раскосыми зелеными глазами…

Вечером после занятий Кристина впопыхах поела и понеслась на репетицию.

Теперь они почти каждый день делали общие прогоны, отрабатывая связки, отлаживая свет и музыкальное оформление. В училище по-прежнему ничего не знали о том, что Кристина репетирует спектакль в театре-студии «Обман». Конечно, рано или поздно это должно было вскрыться, но она оттягивала этот момент, насколько возможно.

В апреле начинался международный конкурс шекспировских постановок, в котором их студия собиралась принять участие. Интерес к их постановке, как ни цинично это выглядело, подогревался еще и скандалом вокруг смерти мэтра — Артура Гермесова. Спектакль собирались давать под его именем, только в траурной рамке.

Всего месяц оставался до премьеры, и театр гудел, как растревоженный пчелиный улей. Примерялись костюмы (сделанные также по эскизам прежнего режиссера), спешно доделывались декорации…

Сегодня наконец-то Кристина репетировала финальную сцену с настоящим сценическим кинжалом. Эта сцена всегда удавалась ей лучше всего. Даже ее партнер Сивожелезов не решался отпускать свои обычные шуточки, когда Кристина «просыпалась» в склепе от своего мнимого сна и произносила первую реплику: