Крупская - Леонид Млечин

А другой вариант развития событий исключается? Если бы съезд вышел из повиновения Ленину? Понадобился всего год, чтобы партийный аппарат на местах оказался под полным контролем Сталина. Зачем же секретарям губкомов, которые формировали делегации на съезд, голосовать против того, кто их выдвинул?

«Власть реальная, а не номинальная, — писал известный историк Евгений Григорьевич Плимак, — принадлежала в России кучке высших партийных политиков, “клике”, мало затронутой культурой и абсолютно чуждой демократии. И среди этой кучки больной Ленин успел разглядеть претендента на единоличное обладание сверхцентрализованной государственной машиной — генсека Сталина».

Сталин, который не был в эмиграции в отличие от Ленина, Троцкого, Зиновьева и других, оказался своим для партийной массы, которая поспешила присоединиться к правящей партии, не зная ни ее истории, ни существа споров внутри руководства.

Старые большевики почувствовали себя неуютно. Крупская — не единственная, кто испытывал неудобство в общении с генсеком. Сохранилось любопытнейшее письмо Владимира Ильича, адресованное Григорию Шкловскому, члену партии с 1898 года. Они вместе были в эмиграции, сблизились, Владимир Ильич доверял Григорию Львовичу, человеку интеллигентному и спокойному. После революции его отправили работать в Германию. Шкловскому в июне 1921 года Ленин жаловался на то, что новое поколение партийцев не очень к нему прислушивается: «Тут интрига сложная. Используют, что умерли Свердлов, Загорский и др. Есть и предубеждение, и упорная оппозиция, и сугубое недоверие ко мне… Это мне крайне больно. Но это факт…

“Новые” пришли, стариков не знают. Рекомендуешь — не доверяют. Повторяешь рекомендацию — усугубляется недоверие, рождается упорство. “А мы не хотим”!!!

Ничего не остается: сначала боем завоевать новую молодежь на свою сторону».

Если уж Ленин сетовал на то, что к нему не прислушиваются, то каково пришлось другим старым революционерам! Новые члены партии были недовольны Лениным, им не нравилась его кадровая политика. Владимир Ильич на всех крупных должностях держал тех, кого он хорошо знал. «Он срабатывался с людьми и не очень любил без крайней необходимости менять их, — свидетельствовала Мария Ильинична. — Эта черта была обща для Ильича и его отца Ильи Николаевича».

Старая гвардия в 1922 году составляла всего два процента численности партии, но занимала почти все руководящие посты. Молодые аппаратчики толкались в предбаннике, а хотели сесть за стол и принять участие в дележе власти. Ленин нарушил два основных правила: аппарат должен смертельно бояться хозяина, но и что-то получать от него. В результате новая партийная молодежь досталась Сталину, который дал ей то, в чем отказывал Ленин. Сталин возмущался тем, что «старики» мешают новым кадрам продвигаться, и ловко натравливал новых членов партии на своих политических соперников, на оппозицию, которая была представлена старыми партийцами еще с подпольным стажем.

Сталин расширил состав ЦК за счет своих сторонников с мест и превратился в хозяина партии. Один из главных его лозунгов — обновление руководства партии за счет партийного молодняка. Высшие должности отдавал людям, которые своим восхождением были обязаны не собственным заслугам, а воле Сталина. Они его за это боготворили.

Владимир Ильич, как человек здравомыслящий, с отвращением наблюдал за разбуханием советской бюрократии и появлением высокомерной и чванливой советской аристократии. Искренне ненавидел аппарат. «Не нам принадлежит этот аппарат, а мы принадлежим ему», — констатировал Ленин.

Но это было творение его рук. Ленин сам заложил основы системы, возглавлять которую мог только человек, сам внушающий страх. Он и должен был стать полновластным сатрапом, который регулярно рубит головы своим подданным. Но по-человечески не захотел принять эту роль, поэтому аппарат подчинился тому, кто захотел.

Возможно, Ленин не возмущался бы Сталиным и его аппаратом, если бы они не повернулись против него, когда он тяжело заболел. Владимир Ильич потерял власть над страной и партией раньше, чем закончился его земной путь. Он еще был главой правительства, а члены политбюро не хотели публиковать его статьи. Да еще секретно предупредили секретарей губкомов: вождь болен и статьи не отражают мнение политбюро. Словом, не принимайте в расчет ленинские слова.

ПОСЛЕДНИЙ ГОД ВМЕСТЕ

В январе — феврале 1923 года Надежда Константиновна радовалась: в состоянии Ленина наступило небольшое улучшение — он пытался писать левой рукой, учился говорить. Но чувствовал себя плохо. Засыпал очень поздно и вставал поздно, днем задремывал, поэтому сон еще больше расстраивался. Ему давали всё те же таблетки — бромурал, веронал, сомнацетин.

Из дневника лечащего врача. 10 января: «В три часа ночи проснулся с болью в правой половине лба и правом виске… Не мог заснуть. Ночью были судороги в правой ноге… Около двенадцати часов по телефону доктору Кожевникову сообщили, что правая нога хуже действует, Владимир Ильич волнуется и просит приехать. Когда вошел, Владимир Ильич стонал и корчился от боли в левом боку. Лицо озабоченное, беспокойное, настроение очень плохое».

Двадцатого января: «Проснулся в хорошем настроении. Голова не болит. Позавтракал с удовольствием… Он очень рад, что со сном, по-видимому, произошел перелом и теперь он сможет лучше заниматься и вообще дело пойдет на поправку».

Двадцать второго января: «Проснулся в плохом состоянии. Был очень расстроен, что не мог снова заснуть. Принял бром, через некоторое время немного успокоился, но заснуть уже не мог».

Двадцать пятого января «Правда» поместила одну из последних статей Ленина «Как нам реорганизовать Рабкрин (Предложение XII съезду партии)». Автор призывал создать механизм контроля над аппаратом ЦК, иначе говоря, над вертикалью власти партийных секретарей.

Политбюро печатать ее не хотело. Председатель Центральной контрольной комиссии Валериан Владимирович Куйбышев предложил отпечатать газету специально для Ленина в единственном экземпляре, чтобы его успокоить. Троцкий потребовал печатать, и немедленно. Опубликовали. Но из текста ленинской статьи вычеркнули важнейшие слова: «…чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК, не мог помешать им сделать запрос».

Из дневника лечащего врача. 28 января: «Сегодня Владимир Ильич даже написал букву “у”».

Четвертого февраля: «С завтрашнего дня решено провести в течение трех дней молочную диету: молоко, сливочное масло, разварной рис, творог и хлеб. Соли совершенно не будут давать. Вместо боржома вода с сахаром и лимоном».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});