Судьба вампира - Дэннис Крик

Анна знала, что Тэо прав. Но почему-то верила, что вся эта история может закончиться по-другому. Без крови.

– Его смерть не решит всех проблем, – сказала она, глядя на отца.

Их взгляды встретились. Самоотверженность и боль стучались в пустоту и мрак.

Виктор раньше и не верил, что на свете существует такое милосердие. И к кому? К нему…

Такую чистоту и бескорыстие он видел лишь однажды. В глазах матери Анны Фабиански много-много лет назад. И кто знает, может, ее глаза и были глазами настоящего всепрощения и человеколюбия. Глазами бога… – Твоя дочь не хочет твоей смерти, писатель, – изрек орнан.

Виктор сам не знал, боялся ли он смерти. И если боялся, то была ли эта боязнь похожа на ту, что он испытывал раньше, при упоминании старости?

Ему было интересно, чем завершится внутренняя борьба, бушующая в душе охотника. Что победит, в конце концов, милосердие или чувство долга?

– Одри. Она умерла.

– Что? – вампир встрепенулся.

– Умерла, не выдержав мучений. Так ни разу и не попробовав кровь. – Но ты же говорил, что она жива, что она ждет тебя… – Это была неправда.

Выходит, ты мне лгал? Все это время, заставляя меня терпеть муки ада, ты, на самом деле, всего лишь хотел проверить свою теорию!

– Она была на грани, она уже почти пришла к своему убийце, но ей не хватило всего лишь одного дня. День решил ее судьбу.

– Вот так новости! – присвистнул писатель. – Значит, никакого возвращения не существует, верно? Это всего лишь твоя гипотеза! Догадка молодого мудреца. Ты проверял ее на мне!

– Нет, это подтверждено рассказами древних.

– Это миф, в который ты поверил, Тэо! Это обман. О, как же прав был Великий Сошо! – вампир схватился за голову. – Он смотрел в мои глаза и говорил мне правду!

– Кто? О ком ты говоришь?

– Неважно.

– Были зафиксированы случаи. Много лет назад люди избавлялись от вампирского проклятия. Так почему же нельзя было это сделать сегодня?

– Ты лжец, орнан. Лжец! И чем мы отличаемся?

Тэо не стал думать. Просто высказал свое решение, кивнув писателю на дверь.

– У тебя есть минута. Ровно одна минута, чтобы уйти отсюда. И один час на то, чтобы убраться из города, – ожидая всплеск надежды, может, ликования, да чего угодно, что наглядно продемонстрировало бы боязнь вампира за свою жизнь, Тэо не увидел в глазах писателя ничего. Пустота населяла его взгляд, печальный и отрешенный, как ветер в пустыне Каиоли.

Виктор словно прочел его мысли.

– Думаешь, сие известие должно принести мне радость? Свое мнение я сказал тебе еще там, в лесу. Единственное, что меня удерживает на этом свете, так это она, – он посмотрел на дочь и шагнул к двери.

– Ради нее я буду жить.

– И куда ты теперь направишься?

– Куда и раньше хотел. В Ариголу. Ты будешь следовать за мной, мудрец?

Тэо обменялся взглядами с Анной и, кажется, все понял.

– Нет. Если я больше не услышу о тебе в Мирта-Крауне, я не буду преследовать тебя.

– Звучит многообещающе, – писатель шагнул за порог, но неожиданно развернулся и посмотрел на людей. Первым, кого он коснулся взглядом, была его дочь. Тэо показалось, что вампир неумело пытается скрыть улыбку. Она у него вышла нарочито пренебрежительной и даже вульгарной. В его глазах застыла броская небрежность – воскресшее в пенатах вампиризма превосходство, застывшее на грани между уничижительным высокомерием и снисходительностью. Красные и черные блики переливались в них, рождая не хитрецу – оскал звериный, беспощадный.

Столь быстрое и недоброе превращение, отвратнейшее из зеркал души прирожденного убийцы, именно оно было несомненной истиной, прятавшейся под личиной безвинного путника так долго.

Или все это показалось только одному мудрецу?

– Ты хочешь поехать со мной, Анна? – и вот Виктор Мурсия, наконец, открылся.

Это не было похоже на вдруг явившееся откровение, его превращение стало следствием затянувшейся душевной болезни, мучающей его всю жизнь. Не умершей вместе со всем человеческим, бесследно оставившим его после укуса Вердана Калота – порождения древней тьмы, узника Аригольской пещеры и наследника кровавого проклятия. А явившей себя миру в столь неприглядной форме, перевоплотившись в подлинное зло, могущества которого никто еще не знал.

Не голод был тому виной, а давняя и неотступная идея фикс, приведшая его в Менкар, помноженная на расстройство психики и временную амнезию. Заставившая его ненавидеть самого себя. И в то же время потворствовать инстинкту слабой воли, одному из немногих, оставшихся в нем от человека. Инстинкту по имени Анна Фабиански.

– В Ариголу? – глаза девушки были полны недоумения. – Я не думаю, что это хорошая идея.

– Дело в том, что я всю жизнь был лишен твоего тепла, и думаю, сейчас я могу рассчитывать на то, чтобы восполнить этот пробел.

– Ты не посмеешь…

– Почему? Мужчины ведь не должны менять своего решения. Иначе это уже не мужчины.

Глаза писателя приобрели фиолетовый оттенок, красные и черные блики в них пришли в хаотичное движение. А на лице, лице его, таившем чопорную холодность, теперь застыло исступленное безумие.

– Ты сам так решил, Виктор, – Тэо покрепче сжал рукоять клинка и двинулся в сторону писателя.

От всех болезней можно избавиться, став вампиром. От всех, кроме одной. Душевной. Кто знал, что маленький укус полностью съедает человеческую душу, оставляя в живых лишь ту самую дьявольскую часть, невидимую прежде.

Понимание этого будоражило сознание Тэо Брукса. Вступая в схватку с писателем, он знал, что должен учитывать полную непредсказуемость его поведения. Подобная непредсказуемость перечеркивала те отношения, которые успели у них сложиться за время поисков Анны Фабиански.

Анна!

– Не трогай ее!

– Отец… – горло девушки сжалось, когда она почувствовала боль прикосновений. Рука вампира впилась в ее шею, когти оцарапали плоть.

Одного шага Тэо хватило бы, чтобы вонзить кинжал в сердце писателя. Но оставался огромный риск – в его руках была Анна. А это чудовище способно на все. Ошибочно было бы думать, что он не сможет причинить вред собственной дочери.

– Она должна остаться со мной! Неспроста она выбрала именно меня! Меня, а не свою приемную мать!

– Так думает писатель? Или так думает вампир?

– Так думает отец, лишенный права видеть свою дочь множество лет!

– Прошу, не надо, отец, мне больно… – зашептала девушка. Она не пыталась вырваться из его объятий, всем своим видом показывая, что смирилась.

– Я буду с тобой. Буду до тех пор, пока ты сам меня не отпустишь.

– Слышал? – писатель оскалил зубы. Пряча коварство в бесхитростной улыбке, он преобразился.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});