Новобранец - Алексей Ермоленков

об нее приложившись, парень потерял сознание. Это Джант, сидевший рядом, осадил заносчивого новобранца.

— Он злопамятный. Обязательно отомстит вам обоим, — сказал один из парней, сидевших за нашим столом.

— Здесь такие дохнут на первой же вылазке. Их или съедают инфернальные твари, или они сами превращаются в них, и тогда уже их убивают ветераны, ну или мы, на крайний случай.

— За то, что поднял на нас оружие, мы уже можем его грохнуть, — пояснил Мирт.

— Так почему не убьете? Я же говорю, он очень подлый и злопамятный. Он из-за этого тут и оказался.

— Твой знакомец?

— Да нахрен бы таких знакомцев.

— Ясно. Пойми, чем больше новобранцев попадет на первую вылазку, тем больше из нее вернется. И такие, как он, — Мирт кивнул на лежащее без сознание тело бывшего аристократа, — сыграют свою роль. Он или станет чьей-то трапезой или задумается над своим поведением, и у него появится призрачный шанс выжить. Ну, или он превратится в хаосита, и тогда его грохнет кто-то из застав. Может, даже и вы.

— А вы хоть раз видели, как людив инфернальную тварь превращаются?

Мирт усмехнулся, а я ответил:

— Видели. Мы тогда в купальне сидели. Зашел туда один, вроде этого, — я кивнул в сторону аристо, — весь дрожит, ножки подогнулись… разве не ссался только. Шептать сам себе что-то начал. Забился в угол. Так и просидел какое-то время. А когда, видимо, дозрел, превращаться начал. В глода превратился. Такая здоровенная крыса. И как только он стал хаоситом, ветеран, что тогда был с нами, голову ему и свернул.

— А отчего он обратился-то?

— Да душонка у него была слабенькая и подленькая. Прям, как у этого. Ну и увидел он, как глоды сожрали всех из его звезды. Вот кукушка и поехала. Не стоит поддаваться искушениям хаоса. По мне так лучше смерть, чем перейти на его сторону.

Вскоре аристократ очухался и ушел, а наши посиделки продолжались до позднего вечера. Когда все новоприбывшие разошлись по казармам и наши засобирались, я вдруг вспомнил:

— Блин, совсем забыл! Альвиниэль, у меня же для тебя подарок есть!

Я достал резную деревянную шкатулку, которую купил у того же торговца в качестве футляра под заколку и вручил эльфийке. Альвиниэль открыла шкатулку и залилась краской.

— У-у-у, как все запущено… — произнес Мирт, и все, кроме Лихта резко засобирались и, попрощавшись, направились к выходу, предварительно прихватив с собой и моего брата.

Я сначала не понял, в чем проблема и отчего все так быстро ретировались. Но ровно до тех пор, пока Альвиниэль не заговорила:

— Я принимаю твои ухаживания, Сэмантель Либмер.

«ЧЕГО!!! КАКИЕ, БЛИН УХАЖИВАНИЯ???!!!» — мысленно возмутился я. Мой мозг буквально разрывался от того, что сейчас здесь происходило. Я ведь решил подарить ей заколку исключительно для того, чтобы поднять настроение, чтобы придать ей желание жить, чтобы ей хоть чуть-чуть стало полегче от пребывания здесь. Но ни на какие ухаживания я не напрашивался!

— Прости… чего?

— Ну… когда парень неравнодушен к девушке-эльфийке и имеет намерение завязать с ней серьезные отношения, он прилюдно дарит ей цветок Оливии. Это эльфийское древо любви. Ты разве не знал?

«ЗНАЛ???!!! ДА КАКОГО ХРЕНА???!!! ОТКУДА БЫ МНЕ ЭТО ЗНАТЬ? Я всего один раз в жизни встречал эльфа! От него-то и узнал, что пялиться на уши эльфов — это оскорбление. Вот что мне сейчас делать? Сказать извини, Альвиниэль, я люблю другую, и ты мне не подходишь? Хотя нет, потрахаться мы можем, но не больше!

Вот я кретин, идиот, тупица!!! Ну, какого хрена я полез к ней с подарками?! И что мне теперь делать?! Ведь согласиться на отношения я не могу, и тем более на серьезные! Вот я дебил!!! Я лишь хотел помочь ей выжить, а сделал все в точности наоборот! Она же теперь от того, что я ее отвергну, точно поддастся искушению и превратится в хаосита… Бли-и-и-и-н, и что мне делать? Хотя, стоп! А может, стоит сказать ей правду? Но не всю… Ладно, попробую».

— Прости меня. Я действительно не знал этого. Когда я увидел эту заколку, я сразу понял, что она создана именно для тебя. Я лишь хотел привнести хоть немного радости в твою жизнь. Такой красавице, как ты, не место среди этой жестокости. Вот я и подумал, что эта заколка позволит тебе улыбаться почаще. Ведь твоя улыбка обворожительна. Но, к сожалению, я не могу и не имею права завязывать с тобой какие-либо отношения, кроме дружеских. Я не хочу стать тем, из-за отношений с которым ты можешь превратиться в хаосита. Я не могу взять на себя такую ответственность. Я с ней не выживу.

Молчание… оно длилось около ридки, и Альвиниэль смотрела то на меня, то на заколку. Я ждал, нет, я молил Создателя, чтобы она кинула это украшение мне в лицо и вдарила от всей души так, чтобы я собой проломил стену этого кабака. Знаю по себе: после такого успокаиваешься. Но дождался я совсем другого:

— Ты уже им стал, — прошептала эльфийка и, прижав шкатулку с цветком Оливии к груди, выбежала из здания.

Я стоял полностью растерянный и опустошенный. Я не понимал, что мне сейчас делать, но отчетливо осознавал, что же я, придурок, натворил…

Простояв так где-то с ридку, я налил в пивную кружку вина из бочонка и залпом влил в себя. Хотел расплатиться, но, оказалось, Лихт уже за все заплатил.

Я шел по ночной улице портальной заставы, освещенной лишь тусклыми магическими фонарями и размышлял о том, как мне все исправить. Я и не заметил, как меня догнал Падший. Я даже не использовал альтернативное зрение, настолько я был удручен. Так и умереть недолго.

— Я все слышал, — произнес ветеран, поравнявшись со мной. — Что думаешь делать?

— Знать бы еще.

— Совет нужен?

— Очень нужен.

— Безответная любовь способна вывести из кровавого тумана, а взаимная погрузить в него навсегда.

«А ведь он прав! Взять хотя бы меня. Я гонюсь за призрачным шансом, что леди КираОна примет меня таким, каким я родился. И это несмотря не только на то, что я простолюдин, а это в наше время считается непреодолимой пропастью, но и на то, что, собственно, я вообще не человек. Я — демон. Причем, до сих пор никто не знает, какой именно. И я сам для себя нахожу различные отговорки: „вот я стану дворянином“, „вот вдруг я ей понравлюсь в сексе“ или „она полюбит меня и такого“, „я же имею еще и человеческую ипостась, вдруг дети родятся обычными