Золотая ветвь - Галина Романова

– Кладите руки сюда,– распорядился он.

Ласкарирэли вдруг стало так страшно, что она шарахнулась к выходу. Но Хаук схватил ее запястье и заставил держать глиняного идольчика, сверху накрыв ее пальцы своими.

Шаман начал колдовать, и не понимавшая ни одного слова Ласкарирэль почувствовала страх. Она покосилась на Хаука – его лицо ничего не выражало. Девушка попробовала выдернуть ладонь.

– Хаук,– прошептала она,– я больше не буду… Пожалуйста! Я боюсь…

Орк не успел ответить – уголья и коренья, разложенные вокруг идольчика, вдруг вспыхнули ярким бездымным пламенем. Шаман замер на середине пляски, посыпал чем-то на угли, и вверх взметнулся столб густого бело-желтого дыма. Сладко запахло цветами.

– Духи благословляют ваш союз,– несколько недоуменно протянул он.– Отныне вы – муж и жена.

– Что? – хором воскликнули они, отнимая руки.– Какая еще жена? Какой еще муж?

– Шаман,– прорычал Хаук, сжимая кулаки,– только из уважения к силам, с которыми ты имеешь дело, я не вырву твой язык из глотки! Но мне не нужна жена! По крайней мере, сейчас!

– Однако ты просил сделать так, чтобы ее претензии отныне были обоснованны, либо чтобы она перестала к тебе придираться,– возразил шаман.– Достичь того или другого можно лишь одним способом – сделать эту женщину твоей законной женой! Давай сюда руку! У меня как раз остался небольшой запас…

Он полез в мешочек, один из тех, что всюду были развешаны по стенам, и выудил пригоршню железных и серебряных колец. Орки издавна славились как отменные кузнецы, кузнечное дело уважалось и ценилось ими так же сильно, как шаманство и умение сражаться. Бросив только один взгляд на мощную длань Хаука, шаман выудил из горсти подходящее по размерам кольцо и надел его орку. Затем протянул второе на ладони:

– Надень его своей женщине!

Ласкарирэль попятилась, пряча руки за спину, но Хаук прижал ее к стене, силой заставил разжать судорожно стиснутые кулаки и натянул-таки кольцо. Выражение его лица при этом было таким, словно он с большей бы охотой вырвал эту руку из плеча.

– Я знал, что все этим кончится,– проворчал он.– Так что поздно трепыхаться.

– Ничего себе напутствие новобрачной! – сказал у него за спиной шаман.– Надеюсь, ты знаешь, что должен сделать сегодня ночью?

– Сделаю, шаман. Не сомневайся! – буркнул Хаук и, дернув Ласкарирэль за руку, поскорее покинул землянку.

Но снаружи весь гнев сошел с него, как с гуся вода. Облапив девушку за плечи, орк запрокинул голову и расхохотался. Притиснутая к его боку Ласкарирэль только удивленно хлопала глазами.

– Я знал, что этим все кончится,– повторил он совсем другим, более спокойным и доброжелательным, тоном.– Просто не думал, что это произойдет так скоро… Ну что, пошли, жена?

– Куда?

– Завершать обряд! Для всего остального нам не нужны ни шаман, ни кто-либо еще! Я не собираюсь ждать до ночи!

И прежде чем девушка успела вымолвить хоть слово, он потащил ее куда-то на задворки слободы, где в кустах без лишних слов опрокинул на землю и задрал ей подол.

Два дня спустя в Ирматул, загоняя коней, примчался вестовой – на северной границе участились набеги. Небольшие отряды людей и нелюдей нападали на селения, помаленьку грабили торговые караваны. В последний раз они стерли с лица земли приграничную крепость, захватив все оружие и доспехи. Судя по числу нападавших, это уже была не небольшая кучка разбойников, а маленькая, но хорошо сформированная армия, которая таким образом готовилась к планомерному вторжению.

Это послужило последней каплей. Князь Далматий спешно приказал оркам двигаться на север. В помощь им он придал двести всадников из числа людей. Из ста орков в поход должны были отправиться восемьдесят – еще двадцать оставались в столице для охраны князя. Хаук не попал в число тех двадцати.

Горожане высыпали на улицы – провожать. Конечно, это не большая война, но все-таки в толпе строились предположения о том, почему князь решил усилить свою орочью пехоту людьми. Орочья диаспора провожала своих в полном составе – дома остались лишь те, кому физически было трудно ходить.

Ласкарирэль спешила, пробираясь сквозь толпу.

– Хаук! – звала она. Но ее орк, хоть и шагал крайним в ряду, ни разу не обернулся на ее зов. Девушке казалось, что на улице слишком много народа, и все, как нарочно, встают у нее на пути. Ее толкали, раз за разом оттирая от обочины. Ей приходилось то вставать на цыпочки, то наклоняться, чтобы хоть одним глазком увидеть идущих из-за чьего-то локтя.

– Хаук!

Он не оборачивался.

Улица сделала поворот, проходя по площади мимо эльфийского замка. Из-за поворота как раз в эту минуту выехало четыре эльфа-всадника на одинаковых светлых конях. Они одновременно осадили коней, глядя на марширующих орков.

– Хаук! – воскликнула Ласкарирэль и неожиданно для себя увидела эльфов.

Взгляды всех четверых впились в нее – эльфийку в орочьем наряде, спешащую за орочьей пехотой. Ласкарирэль невольно опустила глаза и попыталась поскорее скрыться. Как же хорошо, что на улице так много народа!

Орки ушли. Город немного погудел и успокоился. Будет или нет новый набор, это еще вопрос. Надо было жить дальше и заниматься своими делами.

С уходом Хаука жизнь Ласкарирэли изменилась. Маленькое серебряное колечко на пальце и свежие ожоги, продемонстрированные Хауком, повысили ее статус. Теперь она стала просто женщиной, и у нее появились обязанности, о которых она не подозревала, будучи всего лишь «рабыней Хаука».

Князь решил экономить на оставшихся орках – им по-прежнему выдавали мясо и пиво, но все остальное они должны были приобретать сами. И эта обязанность, как и готовка для двух десятков орков, легла на плечи Ласкарирэли. Каждое утро она теперь получала от десятников деньги и шла на ближайший рынок за покупками. Как правило, ее сопровождал Эйтх – после того, как она стала замужней женщиной, юноша-орк, что называется, проникся и стал ее ревностным помощником. На базар он сопровождал ее сугубо добровольно, коротая время за попытками соблазнить человеческих девушек.

В тот день эльфийка закончила все покупки раньше времени и даже сумела немного выгадать. Купив у какой-то бабульки целую корзину грибов, она здорово сэкономила – после всех покупок у нее остались целых две серебряных монетки, и девушка захотела потратить их на себя. Ей вдруг ужасно захотелось купить себе сережки – хоть самые простые, с одним-единственным камушком.

Зажав серебрушки в кулаке, она шла между рядами, выискивая палатки ювелиров. Тащивший корзину с продуктами Эйтх отстал, и девушка немного трусила. Она не знала, как отнесутся к появлению эльфийки альфары [5] – приказчики, сидевшие в лавках.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});