Каннибализм в греческих мифах. Опыт по истории развития нравственности - Леопольд Воеводский

365

К. Ф. Германн указывает, кроме Вольфа , ещё только на Вента и отчасти на Лазо, как на учёных, придерживавшихся подобного взгляда. Можно сюда прибавить ещё и Ринкка, Rinck , Religion der Hellenen, I (1853), стр. 365: Pelops Vergeben scheinen Kinderopfer des Tantalus und die Sitte der rohen Vorzeit, Menschenfleisch zu speisen, zu Grunde zu liegen, – откуда, однако, ещё не видно, приписывает ли он этот обычай и древним грекам. Впрочем, столь ненаучно высказанное мнение не может иметь для нас никакого значения.

366

K. F. Hermann , Ant. II, § 27, прим. 3 (1‑е издание, 1816 г.): Zu weit gehen Wulf, Verm. Schr. S. 270 und Went (H. G. Went, De hostiis humanis antiquo maxime tempore immolatis commentatio I. Vimar. 1826, стр. 24 слл.); indem sie das Menschenopfer von ursprünglicher Anthropophagie ableiten. Nicht viel besser v. Lasaulx, Leber die Sühnopfer S. 28: «ja es finden sich Spuren, dass man ursprünglich auch von dem Fleische und Blute des geopferten Menschen genossen habe, worin ich ein furchtbares Mysterium ahne»! Lykaon, der nach den Opfer seines Kindes in einen Wolf verwandelt wird, beweist grade das Gegentheil. Cp. R. Suchier, De victimis humanis apud Graecos part. 1 (1848), стр. 15. К приведённому месту Германна второй издатель его книги, Штарк (1858 г., стр. 158), замечает: Wo aber wirkliche Menschenopfer, die nicht Sühnopfer sind, existirten, was in historischer Zeit entschieden zu leugnen, da ist au einer Art Mitgenuss am Opferfleisch oder Blut schon nach dem Wesen jedes Opfers kaum zu zweifeln, dafür sprechen auch die hebräischen Ausdrücke von kananäischen und andern Menschenopfern (Sacharja 9, 6, Weish. Salom. 12, 6). Таким образом и Штарк старается отклонить предположение, что человеческие жертвоприношения взяли своё начало от каннибализма.

367

В этом отношении справедливо замечает Лимбург Брауэр , Hist. de la Civ. II (1834), стр. 121: – quand ou aurait voulu cacher quelque chose, il aurait été bien plus sage de n’en rien dire ahsolument.

368

Hermann , там же, § 27, текст (2‑е изд. стр. 156): Denn so wenig auch bei der griechischen Bevölkerung (jemals) an den Genuss menschlichen Fleisches zu denken ist, so wurden doch einzelne Götter in manchen Culten so thierisch aufgefasst, dass ihnen das Menschenopfer als wirkliche Speise dargeboten werden konnte.

369

Schömann , Gr. Alterthümer, II, 2‑е изд. стр. 240; 3‑е изд. (1873), стр. 250.

370

Schömann , II (3‑е изд.), стр. 222.

371

Транссубстанциация (ново‑лат.). Догмат церкви о претворении хлеба и вина в тело и кровь Христову.

372

Там же , стр. 221.

373

Илиад . I, 97 слл. (перевод Гнедича).

374

Илиад . I, 464 слл.

375

См. Shömann , II, стр. 248 сл.

376

Hesiod . Theog. 535.

377

Poll . I, 29.

378

Plat . Alcib. II, 149 а.

379

Aecsh . Ag. 151.

380

Suid . s. v.

381

Serv . ad Georg. II, 380: victimae numinibus aut per praedilectionem, aut per contrarietatem immolabantur…, ut porca, quae obest frugibus, Cereri et caper qui obest vitibus, Libero.

382

Schol. Aristoph . Ran. 338.

383

Odyss . XI, 24.

384

Там же , XI, 44.

385

Там же , XI, 95.

386

Замечательна черта, что жрец Тиресий непременно должен первый напиться крови. В рассказе, несмотря на сильное напирание на это, – Одиссей удерживает от ямы даже родную мать, XI, 88 сл., – не видно, однако, достаточного мотива этой меры. Поэтому, я считаю необходимым вывести отсюда заключение, что существовал однажды обычай, вероятно, при жертвоприношениях, по которому жрец пил кровь животного прежде других, а потом уже пили и все присутствующие.

387

Iliad . XXIII, 19.

388

Там же , XXIII, 164.

389

Paus . VIII, 7, 2.

390

Iliad . XXI, 130.

391

Schömann , II, стр. 251.

392

Eustath . ad Iliad. I, 41.

393

Pind . Pyth. 10, 31 (Schneidewin, ed. altera). Сравни, впрочем, и Schömann, II, стр. 232, и Boeckh. С. Inscr. I, стр. 809: de asinis non est quod dubites, non fecissent Graeci Hyperboreos Apollini asinorum hecatomben offerentes, nisi in Graecia quoque asini Apollini mactati essent.

394

Paus . VII, 18, 12.

395

G. Klemm , Allg. Culturw. I (1855), стр. 171, где говорится, что некоторые европейцы, едящие собачье мясо, утверждают, что оно очень вкусно и похоже на баранину. Молодые щенята подавались на стол и во времена империи в Риме.

396

Iustinus , XIX. 1, 10: legati а Dareo Persarum rege Carthaginem venerunt adferentes edictum, quo Poeni humanas hostias immolare et canina vesci prohibebantur.

397

Там же , стр. 159 сл.

398

Baehr , Mosaische Symbolik, II, 264, по цитату Германна, Ant. II, § 27, прим. 20.

399

Lasaulx , Die Sühnopfer etc. (1841), стр. 5: Alle Opfer sind daher als eine Folge der Sünde wesentlich Suhnopfer, ihrer Form nach sind sie stellvertretend.

400

Hartung , Griechische Mythologie, I, стр. 81. Ср. Herodot. II, 38 и 39, Plut. De Iside et Osiride, 31, а также Konr. Schwenck, Mythologie der Aegypter (1846), стр. 15: Auch das Siegelbild… weist auf Stellvertretung hin, denn wenn auch der knieende Mann eine Hieroglyphe sein kann, welche tödten bedeutet, so ist diese Bedeutung doch ursprünglich vom Tödten des Menschen ausgegangen und wäre dieses nun als Mord oder als gesetzliche Tödtung des Verbrechers gefasst worden, die einzigen Arten, welche es ausser dem Menschenopfer geben kann, so würde dieses Bild zu einem Priestersiegel nicht getaugt haben, womit das Opfer als ein der Gottheit darzubringendes bezeichnet ward, sondern mau hätte das Schlachten eines Thieres zu dieser Bezeichnung wählen müssen. Действительно, в тех случаях, когда в жертву приносился бык, жертвоприношение в Египте носило характер заступательный (s. v. v.), но обыкновенно, как известно, в жертву приносились другие животные, преимущественно гуси. Schwenck, там же, стр. 16: Altäre aber sehen wir abgebildet mit Früchten darauf und Gänsen, welche zusammen als ein gewöhnliches Opfer galten.

401

Prichard , Aegyptische Mythologie, übs. v. Haymann (1837), стр. 301: Die Idee, die Götter zu nähren, scheint nie in ihrer Betrachtung Kaum gefunden zu haben. Ihre Opfer waren einfache [sic] Sühnopfer. Des Volkes Schuld wurde… von den Beleidigern [der Gottheit] auf das geschlachtete Vieh übertrugen.

402

Herodot . II, 42 и 45.

403

Там же , II. 47.

404

Происхождение этого странного обычая – кидать в огонь и вообще посвящать волосы, я, к сожалению, не мог проследить. Во всяком случае, символическому значению, должно быть, предшествовал какой-нибудь грубый обычай, быть может, скальпирование. Нельзя ли здесь напомнить также поговорку: mit Haut und Haaren aufiressen? Может быть, считалось некогда удальством съесть животное или человека вместе с волосами? Относительно греческого обычая жертвовать волосы смотри дельную статью Яна, О. Jahn, Archäologische Beiträge (1817), стр. 378 слл., где, между прочим, говорится стр. 381: Es war ein heiliger Brauch, dem Opferthier, um es zu weihen, ehe es gelodtet wurde, die Stirnhaare in’s Feuer zu werfen, was: hiess… [Daher] die Sitte, beiverschiedenen Gelegenheiten eine Haarlocke abzuschneiden und zu weihen; unsprunglich weihte man sich dadurch selbst zum Opfer, später wurde die Locke nur das stellvertretende Symbol des Opfers.

405

Hermann , II, § 28.

406

Первый учёный, посвятивший более исключительное внимание приношению людей в жертву в древности вообще, это голландский учёный Jacobus Geusius. Его сочинение появилось в двух частях со следующим заглавием: Jacobi Geusii Victimae humunae, pars prima (и altera) complexa modos, ceremonias et tempora, quibus olim homines diis suis immolabant et humanum sanguinem libabant (Гронинген, 1675 r., 384 и 496 стр.)

407

Кроме сочинений, приведённых выше, относительно человеческих жертвоприношений у греков можно указать здесь ещё: Wachsmuth, Hellenische Alterthumskunde, II, § 134, 2‑е изд. (1815), стр. 549–553; соч. Reinh. Suchier. De victimis humanis apud Graecos part. I (1848), содержит, кроме введения, только следующие 4 главы: Arcadum Jupiter, Diana Taurica, Minotaurus, Apollo; K. F. Hermann , Griech. Ant. II, § 27, 2‑е изд. (1858), стр. 156–162; Jos. Beckers, De hostlis humanis apud Graecos, dissertatio philologica (1867); Schömann, Gr. Alterth. II, 3‑е изд. (1873) стр. 250–256. Множество чрезвычайно важных замечаний разбросано у Герхарда, Gerhard, Griechische Mythologie (1854), см., у него в алф. указат. под сл. Menschenopfer.

408

Wachsmuth в. ук. соч. II, стр. 551 сл.

409

Schömann, II, стр. 252: Von dem lykaischen Zeus ist es gewiss, dass ihm noch in Pausanias Zeit, also im zweiten Jahrhundert nach Chr., in Arkadien auf der Höhe des Lykaischen Berges am Feste der Lykaen Menschen geopfert wurden.

410

Грот , Hist. of Greece, V (1848), стр. 179, отвергает это не упоминаемое Геродотом известие, на основании скрывающегося в нём незначительного противоречия, которое вытекает, быть может, просто из неточности выражения у Плутарха. Во всяком случае, для нас важно, что существовало подобное предание. Если только вникнуть в этот рассказ, то из него одного достаточно уже вытекает, сколь дикие понятия существовали у греков о божестве, даже ещё в исторические времена.

411

См. выше, стр. 180; сравни также Hermann, II, стр. 157: – aber auch wo ihnen [den Menschenopfern] heimische Sitte zu Grunde lag, die die überlieferte Cultusform nicht ganz aufgeben konnte, but die allgemeine Geneigtheit der alten Religionen zu symbolischer Stellvertretung der milderen Ansicht so viele Auswege dar, dass jedenfalls nur verhältaissmässig weu‘ge Dienste übr gbleiben, wo die Strenge der Salzung fortwährend in ihrem vollen Umfange geübt wurd. Ja selbst wo dieses wirklich noch geschah, nahm man wo möglich Verbrecher, die ohnehin den Tod verdient hatten…

412

Сравни, например, упоминаемое Павсанием сказание об Асклепии, Paus. II , 26, 6. По Овидию, сам Аполлон убивает в гневе Корониду и, когда тело было предано сожжению, он вынимает оттуда живого Асклепия. Ον. Met. II, 628:

Non tulit in cineres labi sua Phoebus eosdem

Semina, sed natum flammis utcroque parentis

Eripuit geminique tulit Chironis in antrum.

Очевидно, что в этом cκазании говорилось первоначально о человеческом жертвоприношении Аполлону. Впоследствии имя Аполлона было заменено Артемидой, в культе которой человеческие жертвоприношения дольше удержались. Вместе с тем значительно уже сглаживалась и неблаговидность рассказа, а впоследствии, как мы видим, жертвоприношение представлялось даже простым наказанием. Нечто подобное я усматриваю в очевидно искажённом сказании о рождённом в огне Дионисе, т. е. рождённом в ту самую минуту, когда мать его Семела, сгорала огнём, произошедшим вследствие появления отца его (опять-таки, отца!), Зевса.