Время для жизни - taramans

провожал артистов.

Когда они зашли в фойе, здесь их встретила Кира. Все вместе они поднялись в кабинет директора, где Иван спросил:

- Илья! У тебя там коньячка не осталось? Что-то вот так коньяка захотелось, прямо – жуть как!

- А ты знаешь, я, пожалуй, тоже хлебну. Девчата! Вы как, поддержите мужчин? Извините, вина – нет! Так-так-так… где же оно…

Откуда-то снизу, из недр шкафа, Илья извлек початую бутылку коньяка, блюдце с каким-то печеньем, несколько конфет, и поломанную на дольки шоколадку, в разорванной обертке.

- Ох, Илья! Тебе Тоню сюда поскорее нужно перетаскивать. Она тут и кружки будет вести, и порядок у тебя наведет. А то у тебя не кабинет, а берлога какая-то, - Кира с улыбкой покачала головой.

Когда Косов сел на диван, Зина непринужденно разместилась рядом с ним, вызвав тем самым удивленную улыбку Киры, и явную озадаченность Ильи. Но тот на это внимание не акцентировал, а сразу переключился на опрос присутствующих – кто и что думает про генеральную репетицию. И Иван, и девушки в один голос заявили, что, если не случится что-то совсем уж плохое, открытие клуба и концерт должен получится – неплохим.

Илья, наконец-то разлил коньяк по кружкам, и они дружно «вздрогнули».

- Многовато что-то ты нам налил, Илья. Нам еще до дома добираться, будем сейчас в передвижке на всех перегаром дышать, - Кира укоризненно посмотрела на Илью.

- А вы – закусывайте! Вот – шоколад берите! – не совсем логично ответил директор, - да вон, Иван Вас проводит! Проводишь же, Иван?

- Конечно! Какие могут быть вопросы? – между тем Иван почувствовал, как Зина подвинулась к нему поближе и приобняла за руку, вызвав еще одну приподнятую бровь у Киры, и чуть нахмуренное недоумение у Ильи.

Они еще немного поговорили, потом Кира, взглянув на часы, засобиралась.

- Зина! Ты идешь… или нет? – увидев, что Илья вновь с головой залез в шкаф, а значит – не слышит, спросила Кира, улыбаясь.

- Кира! Ну что за вопрос? Иду, конечно! Пошли, мой верный рыцарь! – она потянула Ивана за руку.

«Упс… а вот сейчас ее, кажется, и в правду подразвезло!».

Пока Кира отлучалась, Зина, притиснувшись вплотную к Ивану, глядя в глаза, спросила:

- А правда, что ты в воскресенье за Кирой из кустов подглядывал?

«Тьфу ты, бля… вот же… женщины!».

- Нет, не правда! Я по тропинке мимо шел, к поляне. А тут Кира ополоснуться решила! Вот так, случайно, получилось!

- Угу… ты вот так перед Серегой оправдывайся! У-у-у… кобель! – потом повернулась к нему спиной, и потребовала, - ну… обнимай меня! Замерзла что-то!

А когда он вынес свою куртку, и накинул Зине на плечи, та с чего-то вдруг разобиделась и до самой станции шла молча. А в вагоне передвижки они сели напротив него, и всю дорогу Зина что-то нашептывала Кире на ухо, периодически тыкая в его сторону пальцем. Кира иногда смеялась, иногда что-то с улыбкой возражала Зине, но тоже – шёпотом, отчего Ивану содержания слышно не было. Иногда она с удивлением поглядывала на него.

«Ну и пусть их!».

Девушки категорически отказались, чтобы он проводил их от вокзала до дому, мотивируя это тем, что жили они рядом, на Красном, в соседних домах, а вот Ивану до Нахаловки топать еще изрядно!

Ну и ладно! Что-то сегодня этих двух девушек было слишком много. Как по нему!

Глава 8

И вот настал тот самый, долгожданный день. Еще только самое утро, а уже очень-очень хочется, чтобы он, этот, мать его, день уже закончился. Суматоха, нервотрепка, мельтешение знакомых и незнакомых лиц. Команды, подаваемые как самим директором Ильей, так и еще массой вполне себе незнакомого Ивану народа. Какие-то тетеньки, смутно припоминается, что учителя из местной школы, потом – вроде бы кто-то из администрации совхоза, и еще какие-то вовсе – пигалицы. И команды эти зачастую противоречат ранее отданным. Ну все – как всегда у нас: «хватай мешки, вокзал отходит!».

И вроде бы все сделано, ан нет – целая куча каких-то вещей забыта, а те, которые не забыты – помещены, поставлены, повешаны совсем не туда. И их срочно нужно тащить в другое место, и уже даже не сейчас, а буквально – вчера!

Как же это все знакомо, и так же это – буквально до тихого мата, зубовного скрежета, постепенно перерастающего в тщательно скрываемое, но вот-вот пробьющееся наружу бешенство… Бесит, мля!

Из мыслей – только та, которая затвержена в мозгах несчитанных поколений курсантов военных училищ, а, так же, ментов – «для курсанта/мента праздник, как для лошади свадьба – голова в цветах, а жопа – у мыле!».

Уже к началу двенадцатого часа, Иван, тихо, но с душой матерясь, попытался скрыться от этих Содома и Гоморры у себя в комнате, чтобы хоть чуть передохнуть, но лишь открыв дверь, был оглушен многоголосым визгом. Как оказалось, его комната, о чем его, конечно, забыли предупредить! была выбрана в качестве гримерки-раздевалки для местных артистов – как несовершеннолетних, так и постарше.

- Молодой человек! Что Вы себе позволяете? – негромко, но внушительно спросила его, вытолкав в фойе, дама средних лет. Причем, выталкивала она его всем корпусом, по причине чего, Косов ощутил собственным телом, что достоинства у дамы… вполне себе неплохие! Это, в какой-то мере, сбило накал его возмущения от нежданной оккупации родной комнаты.

- Я себе позволяю, извините? Вообще-то – это моя комната, и я здесь – живу! – Иван был возмущен, но постарался переключиться с неуместного сейчас чувства, на более… положительные, принявшись разглядывать даму.

«Довольно высокая, стройная, одета как городская… Лет тридцати на вид. На лицо вполне себе приятная, только вот эта шишка из волос на затылке… как-то уж очень обезличивает ее».

- Ваша комната? А-а-а-а… а вы… вы – Иван, да? – дама сменила тон с возмущенного на несколько извиняющийся, - просто нам Илья Николаевич, предложил… в качестве комнаты для переодевания… получается – Вашу комнату. Вы извините нас, но там сейчас девочки переодеваются. Наверное, сегодня Вам придется потесниться, Вы не против? И прекратите уже, наконец, так беспардонно меня разглядывать! Вот уж не подумала бы, что в нашем клубе работают такие… нахалы!

Последние фразы дама прошипела, чуть порозовев щечками.

- Как-то неловко получается – вы меня заочно знаете, а я вас – вообще никак! И, если уж рассуждать логически,