Совсем не прогрессор - Марик Лернер

Сладилось у них с инженером. Не сразу, но все случилось. Перво-наперво она и смотреть не пыталась, все мечтала. Очень уж дело как бы такое… Тебя в дом привели, относятся замечательно, а ты хозяйке… м-да. Пакость. Мужика уводишь. А у нее ребенок маленький. Нехорошо. Люда даже пыталась не ходить к ним, но тут он ее уже сам нашел. И понеслось. Так что вскоре забеременела. Аборты запрещалось делать, но кто желал, всегда мог бабку со спицами и крючками найти, а она и не хотела. Прикинь, как бы любовь горячая.

Он замолчал и долго сидел, глядя невидящими глазами на снующих по рынку людей. Сашка не выдержал и подтолкнул:

— И что дальше?

— А дальше они уехали. За бугор. В пятьдесят первом году.

— Так что, они из этих были?

— Каких этих? — уставившись на него очень неприятным взором, переспросил Илья. — Нормальные советские люди. Жена — да, как бы нацменка. А он как бы не захотел ее бросить в такой ситуации. Ясное дело, для Людмилы плохо, но, положа руку на сердце, мы что — не мужики, понять не способны? Выбор-то поганенький. И так нехорошо, и так отвратительно. Извиняет его одно: когда сваливали, Людмила сама еще не знала про беременность. Или сказать не захотела, я уж не знаю. Гордая была, держать не хотела. Я иногда думаю — а как бы жизнь сложилась, если бы он узнал? Уехал, нет? А, — он махнул рукой, — ничего не исправить.

— Я не понимаю, — озадаченно сказал Сашка. — Всегда слышал: отъезд был добровольным. Могли и остаться.

Илья тихо заржал и покрутил пальцем у виска.

— У нас все добровольное. Демонстрации, субботники, государственные займы, сколько там в прошлом месяце на благо Родины отстегнул? Процентов двадцать зарплаты? Фонд мира, фонд строительства, ДОСААФ, не считая прямых вычетов. Вот на черта подоходный платим, если сразу можно меньше начислять? Из одного кармана в другой перекладывают. Все одно в государственный. Только не правый, а левый.

Веришь, что раньше по-другому было? Как бы не хуже. Помягчела советская власть. Массово не высылают и не сажают. Кой-кому и послабление вышло. Даже за границу выпускают. Раньше-то — ух! Попробовал бы кто заикнуться. А тогда наше правительство очень правильно решило сразу двух зайцев подстрелить. Причем крупных и хорошо упитанных.

Появилась после войны идеальная возможность укрепиться на Ближнем Востоке. Египет, Иордания и Ирак как бы верные вассалы Англии. Мы могли опереться только на силу, враждебную англичанам. А кто больше палестинских евреев ненавидел Великобританию? А помочь людьми и оружием — кому благодарны будут? То-то. В СССР была развернута мощная агитационная кампания против империалистической Англии и ее как бы арабских марионеток.

Желающих отправиться в Палестину евреев с реальным боевым опытом в СССР и Восточной Европе после Второй мировой было больше чем достаточно, и заставлять не требовалось. Трофейного немецкого и собственного оружия — завались. А как Израиль провозгласили, так и вовсе стесняться перестали. Наладили прямую дорогу пароходами, и самолеты так и летали через югославов. Раздружились мы с Тито как бы потом, когда похерили старые идеалы и принялись новую политику проводить. А тогда как бы большие друзья.

А попутно правительство решало мечту детства — спасти Россию особо оригинальным способом: дав евреям свое государство. Хорош им должности в СССР занимать. Еще и квартиры для нуждающихся освободят. Решался еврейский вопрос, и увеличивалась возможность влияния на Израиль. А всякие мелочи вроде смешанных семей элементарно решались. Кто не желал уехать с Родины — разводись. А не хочешь — так всем как бы ясно: нутро у тебя не наше, враждебное.

Как схлынула начальная волна отъезжантов, обнаружилась куча оставшихся. Оказалось, не все горели желанием строить новую жизнь в Палестине. Многим и здесь неплохо. Прижились и вообще не желают менять устроенную жизнь на неизвестно что. Непорядок. Что с ними делать? Оставлять глупо, пусть катятся. Добровольно. Это ж как бы просто было. Вот живет себе семья и никуда не собирается, а национальность соответствующая.

Первая стадия — газеты пишут о достижениях в Израиле. Настал новый этап развития, на котором еврейская нация должна своими руками строить свое государство, а не как бы пить кровь у терпеливого русского народа (шутка). Папу вызывают в отдел кадров и спрашивают: «Почему он еще НЕ уехал?» Маме поручают доклад на тему «Строительство социализма руками самих евреев на земле евреев». Из зала громко говорят: «А сама здесь сидит», — на ребенка косо смотрят в детском саду. Сосед по коммуналке радуется, что скоро освободится комната. В письме из Израиля — работа не по специальности, жизнь тяжелая.

Вторая стадия — газеты пишут о достижениях в Израиле. Папу вызывает начальник и говорит, показывая пальцем на потолок: «Хотя я тебя уважаю, но есть мнение, что твое место должен занимать новый специалист, а для тебя у нас работы нет». Его нигде не берут на работу. Заработать как бы можно, хотя бы на разгрузках вагонов, но без трудовой книжки. В школу приходит делегация родителей, которые требуют убрать маму, потому что она не может воспитывать патриотизм в детях. Ребенка лупят на улице. Маму переводят в уборщицы (увольнять жалеют). Ребенка лупят в детском саду. Сосед уже открыто плюет в борщ на коммунальной кухне. В письме работа не по специальности, жизнь тяжелая. Приходит участковый и, интересуясь, почему папа не работает, обещает выселить всю семью на сто первый километр за тунеядство.

Третья стадия. Ехать надо. Отъезд вполне добровольный — никто как бы и не заставлял.

— А я все понять не мог — чего они так резво из социалистического лагеря сбежали?

Саша подумал и совершил «открытие»:

— Так они же нас ненавидеть должны! Мало выживали — так еще в пустыню, к верблюдам.

— Не все так просто было, — заверил Илья и вопросительно посмотрел.

— Нет больше.

— Ну и хрен с ним, — согласился тот, — отпустило. Уже не так тянет надраться. Я этими делами как бы с детства интересуюсь, как услышал историю своего происхождения. Фигня — чисто русский, а без разницы любопытно. И с израильтянами приходилось беседовать. Года два назад приезжали по как бы обмену опытом. Из их полиции к нашей милиции. Что-то там межгосударственное. Пообщались. Нормальные парни. Кагтавят. Я думал, анекдот, говорят — нет, из-за особенностей иврита. Там «р» не так произносится. Ну, как бы не суть. Промышленности в сорок восьмом году практически не было, а сельское хозяйство разрушено войной. Бен-Гурион со товарищи по идеологии и сами были теми еще коммунистами, только не называли себя так. Красное знамя, портреты Иосифа Виссарионовича в кабинетах, воспитание соответствующее. Другое дело, что при многопартийной системе он не мог полностью подражать своему кумиру товарищу Сталину. Требовались деньги. Даже на еду. Когда население увеличивается в разы, без закупок на стороне не обойтись. СССР мог дать оружие, но в конце сороковых как раз засуха и голод. Не до подарков всяким разным. Деньги были у американских евреев. Поэтому израильское правительство, при всем желании, не могло открыто встать на сторону СССР. Была провозглашена политика нейтралитета.

Коммунистов на Западе боялись, и распространения их влияния на Ближний Восток тоже. А так всем хорошо. Британская империя фактически проиграла войну, сдав ключевые позиции. Но она все еще влиятельна, в особенности на Ближнем Востоке. Для держав-победителей (СССР и США) такое положение как бы нестерпимо. Именно поэтому они поддерживают антибританское еврейское национально-освободительное движение. Благо поддержку можно осуществлять скрыто. Правительство США как бы сквозь пальцы смотрит на деятельность сионистских организаций и сбор ими средств (кстати, как и на сбор средств для «Шин Фейн»[19]). СССР с удовольствием продает оружие еврейским повстанцам за валюту. Все довольны. Британская империя терпит поражение, Израиль не уходит в советский блок.

А люди… Первое поколение во многом на нас зуб имело, но практично смотрело на экономику и необходимость торговли. СССР всегда по демпинговым ценам торговал, прорываясь на внешний рынок. Выгодно, а евреи своего дохода не упустят. Еще и реэкспорт пару раз устраивали, ну да это прижали быстро. Мы тоже как бы не дураки.

Так вот… Они и сами говорили и писали по-русски, даже в руководстве почти все. А как приехали почти три миллиона советских, так и считаться были вынуждены с избирателями. На восемьсот тысяч довоенного населения и еще стольких же из Восточной Европы в конце сороковых в два раза больше нашенских привалило. Газеты на русском, речи и родные карточки на продукты. Все как полагается. А постепенно все это ушло. Нынешние в массе как бы плевать хотели на прежние заморочки. Их не колышет. Давно было и прошло. И русского уже многие не знают. Не нужно им. Неинтересно. Они родились и выросли в Израиле и совершенно не интересуются нашими делами. Ну, как бы пока их не касается. Нет там никакой ненависти. Равнодушие. Мы им больше никаким боком не интересны. Еще и живут как бы получше нашего. Такие все из себя уверенные в своих силах и возможностях. И то, на пустом месте создали страну, и не самую паршивую. А уж гонору! И надо сказать, не всегда необоснованного. Мы команда на команду соревнование устроили — так ничем не хуже. В некоторых отношениях как бы и лучше. Они с террорюгами гораздо чаще дело имеют, и опыта навалом. А мы все больше по простым хулиганам. Редко что серьезное случается. Вот.