Волхв - Атилла

В результате ушел с чужим пистолетом в руках, забрав машину киллеров, ни документов, ни денег не взял, потому что вдруг стало резко не до них. Странник гнал по трассе, пока хватило сил, а после этого свернул на грунтовку, потом еще на одну. Он уже тогда мало что понимал, практически отключился: рана была серьезной, да и крови потерял много. Последнюю пару часов не помнил совсем: ни как шел, ни как машину бросил. Хорошо, что рядом оказался монастырь, куда он и постучал, теряя сознание.

Через пару дней сгоревшую машину нашли, а в ней обнаружили обгоревший труп водителя со свернутой шеей с его удостоверением личности. Следствие решило, что это была обычная авария, и дело было закрыто, а в контору пришло уведомление о его смерти. Только это его и спасло. Генерал решил, что сгорел в машине сам странник, хоть сомнения у старого лиса остались. Наверняка был уверен, что он ушел. С той поры прошел десяток лет, и вот снова Тихомир почувствовал, как запахло жареным. Возможно, генерал узнал, что он жив и решил исправить ошибку. А это было плохо, очень плохо. Сил и возможностей у его бывшего начальника хватало, не зря же его прозвали терминатором за неукротимость и силу.

Тихомир вздохнул. Устал он сегодня, да и потерянную энергию требовалось восстановить, и он повалился прямо на широкую лавку. Только он закрыл глаза, как сразу его куда-то понесло.

— Проснись, колдун, — услышал он чей-то тихий голос. — Проснись, а то ударю.

Буров открыл глаза и увидел незнакомую горницу. В левом углу стояли образа, под ними лампада. На крашенном простом полу цветные, вязаные половики, в середине стол и широкие лавки, на одной из которых он лежал, у глухой стены находилась русская печь. Прямо над ним стоял незнакомый мужик и внимательно смотрел на него.

— Очнулся, колдун?

— Не колдун я, а волхв, — поморщился Тихомир. — Колдуны используют заклинания, кровь, жертвы, а волхвы работают с чистой энергией. Нам не нужна чужая смерть и страдания, мы сущностей иного мира не привлекаем.

— А что вы ищете? — спросил мужик. Он был слишком настойчив, а Буров все еще не понимал, что происходит. Впрочем, и отвечал не он, а кто-то другой, сам он только смотрел чужими глазами, и слышал чужими ушами. — Что вам нужно, волхане?

— Ничего плохого, — вздохнул Тихомир и ощупал чужое тело, оно сильно болело, похоже, его избили и вероятнее всего батогами. — Только то, что потребно богу.

— А ему что надобно? — спросил снова мужик. Если бы Буров смог бы, то он промолчал бы, но увы, в этом теле он был лишь наблюдатель. — И какому богу?

— Нашему богу, — ответил Тихомир. — Один он у нас, единственный.

— А церковники тогда кому служат? — мужик протянул ему деревянную чашку с водой. Буров с удовольствием напился, боль стала чуть тише. Он снова напрягся, прогнал по телу энергию, и о чудо, боль спряталась в глубину мозга, она не ушла, да и нельзя ее убирать, просто сейчас она ему не мешала дышать и говорить. — Они тоже говорят, что бог один.

— Они служат себе, — криво усмехнулся Тихомир. — И бог у них хоть и один, да в трех лицах: бог отец, бог сын и бог дух. Сразу три бога и все в одном теле — смешно нам такое.

— Ты голову мне не морочь, — покачал головой мужик. — Отвечай, а то дружине сдам, за тебя награду обещали. Мне правду знать надо, а вдруг я что-то не то делаю. Говори.

— А ты сам подумай, — грустно хмыкнул Буров. — Христос умер, кстати, ничего плохого я о нем сказать не могу, по всему видать, что волхв он был или по пути волховьему шел. Да только убили его, распяли на кресту, любят римляне так людей казнить, мучается человек долго, иногда несколько дней. Так что умер Иисус плохой смертью, а веру объявили через сто лет после распятия, когда и ученики умерли, да и все, кто знал распятого. Догадываешься почему?

— Ты дальше болтай, не спрашивай, — угрюмо буркнул мужик. — Мне понять надо. А ты помни, что от твоих ответов жизнь твоя зависит.

— Моя жизнь от меня зависит, не от тебя, — грустно усмехнулся Тихомир. — В любой момент сам могу уйти, просто пока нельзя, не все сделал, что нужно. Так вот религию эту придумали как раз те, что Христа помогали распять, церковники, которых он не возлюбил при жизни. Посидели, подумали, народ о нем говорит, так почему бы и нам его не признать? Сам Христос мертв, и его ученики тоже, слова его через уста передаются, самое время такое положение для себя использовать. Задумали они слова распятого чуть подправить, немного смысл изменить, переделать так, чтобы и князьям такая религия подходила и торговым людям, да и им самим чтобы польза была. Вот через век после смерти и появились первые книги о Христе и его словах, только придумали их церковники. Сама вера сразу понравилась всем правителям, потому что взывает она к терпению и смирению, рабов растит, поэтому и распространилась по всему миру. Каждый князь хотел, чтобы люди такому богу молились, который бунтовать запрещает, а наоборот, велит терпеть, и непременно кесарю и церкви по десятине своего дохода отдавать. Но не ведет эта вера к богу, ничего не дает, от нее только вред.

— А твоя вера чем лучше? — спросил мужик. — Вы то, волхвы, чем отличаетесь?

— Моя вера думать заставляет, показывает путь к богу, она не простая, ее крещеньем не заработаешь, — Буров устало опустил голову на подушку, боль хоть и не чувствовалась, а слабость никуда не ушла. — Моя вера показывает путь, а идти по нему придется каждому в одиночку. Трудный это путь, в нем знать надо и понимать, чего хочет бог. Вот твоя жена лежит в соседней комнате, болеет она тяжело, умрет скоро, вот скажи, могут ли церковники ее вылечить?

— Ты откуда о ней узнал? — нахмурился мужик. — Я в тебя раненого в дом принес, когда никто тебя видеть не мог, да и сам ты был без сознания.

— Откуда и узнал, — слабо улыбнулся Тихомир. — От веры своей, она другая, она помогать людям заставляет, а не обещать о благах, которые каждый получит на небесах, тем более что и нет там ничего из того, о чем церковники говорят.

— Они сказали, что верить нужно, — проговорил хмуро мужик. — Тогда Христос моей жене поможет. А если веры моей будет мало, тогда умрет моя женушка любимая.

— Вот-вот, — слабо улыбнулся Тихомир. — А я ее сейчас вылечу. Встанет, конечно, не сразу, любая болезнь уходит помаленьку, но, думаю, уже дня через два станет лучше, а через неделю ходить начнет.

— Хочешь сказать, что твое колдовство лучше истинной веры? — спросил чей-то гневный голос. — Взять его и на костер!

Буров повернул голову и увидел церковника, входящего в горницу, а вместе с ним трех дружинников.

— А вот и смерть пришла, — улыбнулся Тихомир. — Ты, мужик, не кручинься. Вылечу я твою жену, хоть ты меня и предал, тогда и решай, чья вера лучше: та, что убивать заставляет или та, что от смерти спасает.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});