Князь Игорь. Витязи червлёных щитов - Владимир Малик

Однако ни в первый, ни на второй, ни даже на третий день взять Путивль хану Кзе не удалось. Небольшая, почти круглая по контуру крепость вздыбилась против него высокими валами, дубовыми заборолами, а главное, мужественными защитниками. Утопив воинов из острога в Сейме, хан надеялся запугать путивльчан, а получилось наоборот: ещё больше ожесточил их, наполнил сердца непоколебимым решением — бороться до конца, стоять насмерть!

— Видите сами, братья, что с нами будет, если сдадимся! — обратился тогда ко всем защитникам крепости Владимир, показывая на плывущие по реке трупы. — Так поклянёмся ныне: Путивля не сдадим! Будем биться до последнего! Кза войдёт в город только тогда, когда ни одного из нас не останется в живых! Только тогда!

— Клянёмся! Клянёмся! — гремело на валах. — Путивля не сдадим! Лучше сожжём себя живьём, чем поддадимся ворогу!

Кза бесновался, но ничего поделать не мог. Подойти к Путивлю возможно было только со стороны поля, с севера, так как с других трёх сторон его оберегали высокие крутые откосы, по которым нечего и думать добраться к подножию вала. Но со стороны поля что бы ни придумывал Кза, прорваться в крепость ему тоже не удавалось.

Владимир поставил на этот участок вала лучших воинов — стрельцов-лучников, метателей копий, мечников, и они не позволяли половцам не только взобраться на заборола, но даже приблизиться к валу.

За время осады Кза совсем исхудал, почернел. Черные оспины делали его лицо похожим на старое потемневшее решето. В глазах — бешенство. Ещё бы! Собирался пройти всю Северскую землю, а застрял под Путивлем. Какой позор! Кончак узнает — засмеёт! Проклятье!

Он уже знал, что в Путивле находится семья князя Игоря — княгиня Ярославна с детьми, и поклялся захватить город во что бы то ни стало, чтобы их полонить. Вот это была бы добыча! Не только сам Игорь, а вся семья! За неё Игорь раскошелился бы — отдал бы все, что имеет! Пойдёт голым по Руси с протянутой рукой, как нищий, только бы вызволить жену с малыми детьми! Вот бы была утеха, настоящее отмщение за давнюю победу старшего брата Игоря — Олега над его ордою, когда ханские жены и ханские дети попали в княжеский полон!

Он вскочил с походного ложа и выскочил из шатра. Закричал охране:

— Всех беев ко мне!

Собрались беи.

Кза указал камчой в сторону валов Путивля:

— Там, за ними, княгиня Ярославна, жена Игоря с детьми! Как её взять? Кто скажет?

Беи подняли головы, начали чесать затылки.

— Чего молчите? — рассвирепел Кза. — Думайте! Говорите!

— Лучше нам Игореву волость пограбить, чем сложить свои головы здесь, — отважился нарушить молчание один, явно с согласия остальных. — Оставим Путивль. Спалим села дотла, всё там заберём!

Кза вскипел:

— Дурной совет даёшь! Села мы и так спалим! Теперь я вижу, что вы не воины, а паршивые бараны! Завтра утром все на приступ! Заготовьте длинные штурмовые лестницы, боевые топоры, щиты! Покормите пораньше людей, чтобы веселее были, и на приступ! Мы должны взять этот город!

— Как? — вырвалось у кого-то.

Кза повернул лицо к Путивлю, вновь поднял камчу.

— Мы обдурим Владимира Галицкого! Вот видите — перед вами ворота. Их так просто не взять — они хорошо укреплены. И всё же мы начнём приступ, пробиваясь к ним… Но это будет вовсе не главным нашим ударом. Владимир подумает, что именно здесь мы хотим прорваться, и стянет сюда все лучшие силы. А мы с ночи пошлём первейших своих батыров скрыться у выхода из глубокого оврага, что отделяет город от горы Перуна! — Он указал камчой вправо. — Там, недалеко от вала, дождёмся в укрытии нужного момента и бросимся на приступ! У Владимира там мало людей будет — мы быстро их сомнём и ворвёмся в город! Вы поняли?

— Ойе, ойе, — закивали головами беи.

— Тогда идите — готовьте все, как я сказал!

2

Путивль был весь в движении, как муравейник. На майдане горели костры — женщины в больших казанах варили кулеш, кормили воинов, детей и стариков, а потом в опустевшие казаны наливали воду — готовили кипяток, чтобы с валов лить на головы врагам, когда пойдут на приступ. Повсюду слышался незатихающий гомон: кричали дети, перекликались сторожа на валах, ревела в наспех сбитых оградах голодная скотина, переговаривались гридни, горожане, смерды из ближайших сел, ремесленники из пригородов, стонали раненые.

Владимир Ярославич стоял на звоннице, и этот гомон, этот тревожный гул, доносящийся из окружённого валами городка, как из ямы, холодил ему сердце. Что станет с этими людьми, с сестрой Ярославной, с её детьми, если город не выстоит?

Смерть от сабель половецких? Гибель в огне? Или ненавистный полон?

Страха не чувствовал, только давило бремя ответственности за всех, кто собрался здесь и ему доверился. Половецкий табор разместился в посаде. Там тоже горели костры, чернели над ними казаны, бродили воины. И ничто не предвещало нападения. Однако и никаких признаков снятия осады не было.

Неужели Кза надумал уморить осаждённых голодом?

Снизу по крутым ступеням кто-то поднимался. Слышны неторопливые шаги. Владимир глянул в тёмный проем — Ярославна.

— Уф-ф! Как высоко! Трудно сюда взбираться, — сказала она, подходя к брату.

— Так зачем поднималась? Сидела бы лучше с детьми.

— Не сидится. Хочу знать, что затевает проклятый Кза!

— Ничего не затевает. Или делает вид, что не затевает. Это меня больше всего и беспокоит — не подготовил ли какой хитрости?

— Как ты думаешь, Владимир, удержится ли Путивль? — Ярославна снизу вверх посмотрела в глаза брату. — Или все усилия напрасны?

Владимир обнял сестру за плечи, подвёл к заборолу. Он указал рукой на плотный и крепкий частокол по валу, на высокие башни, на которых дежурили лучники, уверенно сказал:

— Не бойся! Путивль Кза приступом не возьмёт! Разве что голодом нас заморит, но для этого ему придётся держать осаду не менее двух месяцев.

— У нас припасов всего на месяц.

— Подтянем животы — и два месяца продержимся.

Ярославна вздохнула.

— Тяжело нам будет и главное — неоткуда помощи ждать. Киев далеко, а Ярослав Черниговский такой трусливый, что вряд ли пришлёт сюда свой полк.

— Будем надеяться на свои силы. Пока я жив, ни тебя, сестрица, ни детей твоих никому в обиду не дам. А если погибну…

Он внезапно оборвал разговор и перегнулся через забороло, вглядываясь в густую листву ветвистого дуба, высоко поднявшегося над зарослями Перунового оврага.

— Что там такое? — почувствовав тревогу брата, всполошилась Ярославна.

— Див половецкий, — прошептал Владимир. — Следит с вершины дуба за Путивлем. Эге-ге! Да он там не один, внизу тоже колыхнулись ветки. Точно! И там кто-то скрывается! С чего бы это? С какой целью Кза послал их туда?…

Его рассуждения вдруг прервал приглушенный крик Ярославны.

— Владимир, смотри! Да не сюда, в другую сторону! Половцы на приступ пошли!

Вдоль яра, но с другой стороны ворот, с востока, к городу торопились сотни степняков с длинными лестницами и оголёнными саблями. У Владимира сжалось сердце: Кза решился ещё на один, четвёртый, приступ.

— Бей в набат! — приказал он звонарю и взял Ярославну за руку. — Иди к детям! А мне нужно на забороло! Сейчас там будет жарко!

Они начали быстро спускаться вниз, сопровождаемые набатным звоном колокола. При выходе из звонницы расстались: Ярославна поспешила в терем, а Владимир побежал к ступеням, что вели на вал. Туда же торопились все, кто мог держать оружие.

На валу его встретил воевода Волк — в кольчуге и шлеме, с мечом в руке.

— Князь, приступ, судя по всему, будет тяжёлый! Половцы уже несут двадцать штурмовых лестниц и столько же перекидных мостков через ров. Нужно сразу собрать сюда всех людей, чтобы потом не было поздно!

На слова воеводы князь не сразу ответил. Ему на ум пришло то, что заметил перед тем, как спуститься с башни звонницы: разлапистый дуб на склоне Перунова яра и половецкого дива на нём. Нет, не зря он там сидит. Что высматривает? Зачем следит? Не за той ли частью вала, что с другой стороны моста у ворот? А отчего качнулись ветки внизу? Кто ещё там затаился? Ещё один див-дозорный? Но почему он сидит так низко? Что оттуда увидишь? Похоже — там засадный полк половцев. Может, Кза именно это и надумал. И теперь ждёт подходящего момента.

Воевода заметил колебания Владимира.

— Так что повелишь, княже?! — напомнил о себе.

— Я слышу, слышу тебя, воевода, но думаю вот о чем, — Владимир потёр пальцами лоб. — Кза приготовил нам западню: главный удар нанесёт он не тут, а от Перунова яра!

Воевода всполошился.

— Ты знаешь это наверняка? Что-то заметил?

— Там див сидит на дубе, а внизу, показалось мне, притаился засадный полк — ветки кустов и деревьев качаются.

— Что же делать?

— Думаю, мне с дружиной надо быть там, а ты отбивайся тут! А потом станет виднее, как нам лучше действовать. Иди! Половцы уже совсем близко! И… стоять всем насмерть!