Плавучий город - Эрик Ластбадер

Внезапно прямо перед их машиной взметнулся вверх фонтан из камней, гудрона и обломков бетона. Взрывная волна вышибла у джипа лобовое стекло. В Ван Кьета вонзился кусок металла, и он, вскинув руки, закричал.

Николас перегнулся через него и с силой нажал на тормоз, повернув при этом руль до отказа влево. Отбиваясь от града обломков и густого пепла, летавшего в воздухе, он оттащил Ван Кьета от руля. Николас, видевший, что они вот-вот свалятся в пропасть, всеми способами пытался остановить стремительное движение джипа. Изо всех сил нажав на акселератор, выправив колеса, он перебросил Ван Кьета на заднее сиденье, отклонился насколько возможно влево и таким образом удержал джип, который уже начинал переворачиваться. Автомобиль взметнулся на дыбы у самого края пропасти. Отчаянно нажимая на тормоза и одновременно переключая передачи, Николас сумел, наконец, погасить скорость, и джип плавно опустился на четыре колеса.

— Что за дьявол...

Второй взрыв прикончил джип.

Николас отдался на волю инстинкта и внутреннего зрения тандзяна. Отпустил руль и, расслабив мышцы, перевалился через борт. Приземлившись на бок и плечо рядом с обочиной, он покатился вниз по склону. Но третий взрыв распорол склон рядом с ним: Николаса отбросило назад, и он ударился головой о ствол дерева. Какое-то мгновение он лежал оглушенный и пытался собраться с мыслями.

Ярдах в ста от него он увидел окровавленного, трясущегося Ван Кьета, который пытался выбраться из джипа, лежавшего на боку. Машина дымилась, вся ее задняя часть была смята. Ван Кьет вытащил свой МАК-10. В это время Николас увидел, как на заросшем холме возник гигант, одетый в пятнистую маскировочную форму. На плече у него висело ЛПУ-М72, легкое противотанковое американское ракетное ружье, которое широко использовалось во время войны. Чтоб тащить его на себе, подумал Николас, нужно иметь не меньше чем четверть лошадиной силы.

У мужчины с ракетным ружьем было квадратное грубое лицо, задубевшее и свирепое, с блеклыми глазами необычного оттенка, белокурые волосы коротко пострижены на военный манер. Однако человек этот не был похож ни на одного из американских военных, которых когда-либо доводилось видеть Николасу. Его манера двигаться скорее была азиатской. От мужчины исходило ощущение сосредоточенности и огромной физической мощи. А лицо его свидетельствовало о том, что война вытравила из него всякое подобие человеческих чувств. Когда он направил оружие на Ван Кьета, Николас понял, что видит Рока, повелителя Плавучего города. Рок встал и побежал к Ван Кьету.

— Убирайся прочь! — крикнул Ван Кьет Року. — Ты что, ненормальный? Или для тебя законы не писаны?

— Ваши законы здесь не действуют, сраный шпик, — зарычал Рок. — Здесь не ты отдаешь приказы, а я.

Николас пытался предостеречь Ван Кьета, чтобы тот не связывался с Роком, но тот не слушал. Ярость переполняла его. Ван выстрелил из своего автоматического пистолета, но промахнулся. Из-за сильной потери крови он едва держался на ногах и не мог как следует прицелиться.

— Болван. — Рок подошел поближе. — Вонючий кретин. Будь ты в нашей команде, ты бы ни в чем не знал отказа.

— Меня нельзя купить, — крикнул Ван Кьет.

— Зато можно убить. — С бесстрастным выражением лица Рок нажал на спусковой крючок своего оружия. Николас понял, что сейчас произойдет, и повалился на землю.

Очередь добела раскаленных снарядов выплеснулась со свистом из ружья. Они взорвались так близко от Ван Кьета, что тело его взлетело на воздух на высоту пятидесяти футов. Выстрел был настолько прицельным, словно Рок стрелял из снайперской винтовки. Ван Кьет, или то, что от него осталось, посыпался на землю дождем из кусков плоти.

Теперь Рок направил свое смертоносное оружие, которое успел уже перезарядить, на Николаса.

— Долго ж я тебя ждал, ублюдок.

Николас с помощью тау-тау пытался привести свои мысли в порядок и восстановить реакции до нормального уровня.

— Я шел за тобой.

— Что ж, увидим, кто за кем пришел, после того как ты проведешь пару дней в Плавучем городе. — Рок повел своим оружием. — Пошли, с удовольствием отправлюсь с тобой в путь. — Ухмылка появилась на его лице. — А тебе наше путешествие удовольствия не доставит. Тебя ждет славная клетка.

* * *

Усиба думал об Акире Тёсе. Сидя в своем большом министерском кабинете, он слышал телефонные звонки, треск факсов, по которым информация стекалась со всего мира, шорох лазерных принтеров, быстро печатающих многочисленные копии его распоряжений для других бюро и для прессы. Он только что закончил совещание по телефону с премьер-министром и министром жилищного строительства и тут же выбросил из памяти все, о чем говорилось. Через двадцать минут дайдзину предстояло дать еженедельную пресс-конференцию вместе с Танакой Джином. Усиба смотрел на электронный календарь, куда его помощник трижды в день заносил новые пункты и где было написано, что пресс-конференция состоится в главном холле, но идти ему никуда не хотелось.

Всю свою жизнь Усиба стремился делать то, что было выгодно для Японии. Большую часть своего детства и всю юность он воспитывался в духе канрёдо, исповедуя культ самурая-чиновника. Ради карьеры он фактически пожертвовал личной жизнью. Так следовало поступать; все самураи вели аскетическую жизнь, во всем подчиняя себя дисциплине, и до последнего времени Усиба спрашивал себя, правильно ли он поступает, есть ли смысл в такой жизни.

Словно в трансе, он встал из-за стола, подошел к буфету и налил стакан ледяной воды. Выпив ее залпом, вернулся к своему столу и сел, глядя на неоновую рекламу Токио. Но взор дайдзина был устремлен внутрь себя, и дух его витал далеко.

Какова была его первая мысль, когда он услышал, что Тёса убил себя?

Умереть по собственному выбору, в назначенный самим собою час — было проявлением достоинства, невозможным в иных обстоятельствах. Отдаться на милость врагов, ограничить жизненное пространство стенами зарешеченной камеры — казалось немыслимым.

Наохиро привык жить под постоянной угрозой смерти от рака. Смирился с тем, что болезнь эта будет преследовать его до конца дней, и ни на что не сетовал, так как ничего не мог изменить. Почему же сегодня он себя так странно чувствовал, не мог преодолеть равнодушие и апатию? Вероятно, во всем виноват враг, который взял над ним верх, а теперь вознамерился покорить его полностью. Это было немыслимо.

Усиба моргнул, и его взор остановился на очертаниях города, в котором он прожил всю жизнь. Токио был душой Японии, Наохиро с опозданием осознал, что Тёса был прав в том, что Токио был душой именно новой Японии, так же как был прав и относительно американцев, Отношения между Америкой и Японией сложились подобно отношениям между родителем и ребенком, развивались с необычной, ужасающей быстротой и скоро вступили в новую, дотоле не известную фазу. Ребенок пожелал отделиться от родителей. Но связь между ними можно было порвать, лишь заплатив за это страшную цену.

Тёса был прав, продолжая сотрудничать с Америкой. Японцы нуждались в американском дипломатическом искусстве и новых идеях, так же как в трудовой этике японцев; в умении американцев действовать эффективно, в их способности улучшать новые потребительские товары и создавать для них рынок.

Усиба же провел большую часть жизни, пытаясь не допустить американцев в Японию, но именно это и привело его к краху. Почему потребовалась смерть Тёсы, чтобы он смог увидеть истину? Это был один из бесчисленных вопросов, на которые нельзя было ответить. Но человек создан так, что всегда задает вопросы независимо от того, сможет ли получить на них ответ.

Дайдзин повернулся, включил внутренний селектор и попросил зайти Юкио Хадзи. Этому молодому человеку он покровительствовал. В свое время он одолжил ему некоторую сумму, в которой тот нуждался. Минуту спустя Хадзи появился в его кабинете. Он остановился в дверях комнаты, согнувшись в глубоком поклоне.

— Зайдите и закройте двери, Хадзи-сан.

— Хай.

Пока Хадзи шел по кабинету и усаживался в металлическое кресло, то самое, в котором он сидел еще совсем недавно, придя сюда со своими финансовыми проблемами, Усиба открыл ящик своего стола и взглянул на запертую металлическую шкатулку, вделанную в ящик. В тот день, когда он узнал, что болен раком, Наохиро положил в шкатулку некоторые предметы, которые счел необходимым держать под рукой. Возможно, думал он в тот день, ему не придется ими воспользоваться, и даже не доведется открыть шкатулку, но, так или иначе, само присутствие этой шкатулки действовало на него успокаивающе.

— Как шла работа в последние недели, Хадзи-сан? Боюсь, моя занятость мешала мне быть в курсе событий.

— Все нормально, нет никаких проблем, — ответил Хадзи. Он немного нервничал, так как ему далеко не каждый день приходилось беседовать с глазу на глаз с дайдзином. — Правда, есть кое-какие разногласия относительно создания нового картеля. Я жду подтверждения о соглашении по микросхемам из отдела электроники в бюро машиностроения и информатики. В этом деле, конечно, участвует и отдел внешней торговли, поэтому решение вопроса требует времени.