Лес мертвецов - Жан-Кристоф Гранже

Посадка. На бетонированной площадке перед ангаром ощущение окружающего простора стало еще острее. На все четыре стороны света расстилались равнины. Куда ни глянь, повсюду свободное пространство: смотри сколько хочешь, ничто не застит вида. Жанну охватило странное чувство. Как будто закружилась голова, хотя она стояла на твердой почве.

В здании аэропорта это чувство быстро прошло. Карманный формат. Зал выдачи багажа напоминал вестибюль. Зал ожидания — гостиную в обычном доме. Выход — коридор. Феро поедал глазами других пассажиров. Казалось, их будничный вид его разочаровал. Инженеры. Бизнесмены. Студенты…

— А чего вы ожидали? — усмехнулась Жанна. — Индейцев с перьями в ноздрях?

— У меня нет вашего опыта, — обиженно буркнул тот.

Прибыл багаж. Жанна ухватила обе сумки прежде, чем Феро успел разглядеть свою.

— Никакого особенного опыта нет и у меня, — сказала она. — Но я знаю Аргентину. Это страна больших надежд и доброго сердца. И по уши в долгах. Так что никакой экзотики. Аргентинцы — такие же люди, как вы и я, большинство — выходцы из Европы, и рассеяны они по территории размером в пять Франций. Никогда не слышали поговорку: «В Латинской Америке все жители происходят от индейцев, и только в Аргентине — от пассажиров кораблей»?

На улице рассвет окрашивал все вокруг красноватым светом, словно от каждого предмета исходил жар. Между тем было чуть немногим выше нуля. В воздухе пахло сыростью и холодной землей. Природа только готовилась ваять пейзаж наступающего дня…

Жанна, опьяненная открывшимся видом, рассмеялась:

— Потрясающе, правда?

Феро не ответил. Он шагал, понуро втянув голову в плечи, — хорошо хоть, догадался понести обе сумки. Жанна поймала себя на мысли, что ей хочется его поцеловать. С ума сойти, они знакомы меньше двух недель, и вот путешествуют вместе, выслеживают убийцу и каннибала, воспитанного кланом обезьяноподобных людей.

Они остановили такси. Жанна попросила везти их в центр. Надо найти отель, оставить багаж, принять душ. Но ей никак не удавалось сосредоточиться на выполнении этих ближайших задач. Окружающий пейзаж буквально туманил мысли. Несмотря на холод, она открыла окно. В горле пересохло, глазам было больно от необъятности простора. Ее лица коснулись первые лучи солнца, золотя кожу…

— Donde se encuentra un bueno hôtel?[84] — обратилась она к водителю.

Тот, не оборачиваясь, предложил отвезти их в «Каталинас-Парк». И растопырил ладонь, показывая, что отель пятизвездочный.

— Пять звезд? — пробормотал Феро. — Да мы тут разоримся!

Господи, ну и жмот.

— Не волнуйтесь. В Аргентине звезды падают с неба по дешевке…

Она оказалась права. «Каталинас-Парк», расположенный напротив «Парка-9 Хулио», был обычной второразрядной гостиницей. Архитектура семидесятых, скругленные углы и смешной навес, похожий на пластмассовую ванну, прилепленную над застекленным входом.

Внутри все выглядело соответственно. Бесконечные коридоры. Маленькие белые двери. Позолоченные цифры с номерами комнат, желтые, как ячменный сахар. Жанне достался № 432. Она включила верхний свет и обозрела скромное жилище с песочного цвета стенами. Шторы, простыни и ковровое покрытие на полу были выдержаны в том же тоне.

Она с нежностью улыбнулась. Кондиционер работал с дьявольским шумом. Лампы горели вполнакала. Наверняка в ванной комнате ее поджидают тараканы. Настоящий тропический отель. Что ж, линия экватора снова приблизилась…

Она встала под душ. Не успела смыть мыло, как кран чихнул и иссяк. С проклятьями она выбралась из кабины и завернулась в дырявое полотенце. Бросила мимолетный взгляд в зеркало. Рыжие волосы. Плечи в веснушках. А что, очень даже ничего… Можно сказать, она еще о-го-го. Похоже, к ней возвращалась уверенность в себе.

Она натянула трусы, майку и джинсы. Надо наконец купить свитер. Но сначала — завтрак. А потом — на приступ Сельскохозяйственного института, искать неуловимого антрополога Даниеля Тайеба.

Искать бесплотный дух в садах Эдема… Н-да, занятная перспектива. Такого в ее расследованиях еще не бывало.

72

Если Тукуман и был раем, то явно из какого-то другого измерения.

Город представлял собой лабиринт без начала и конца, с симметрично расположенными кварталами. От каждого перекрестка отходил пучок артерий, в свою очередь образующих перекрестки, ничем не отличимые друг от друга, и так далее. Геометрия без границ и без центра. При этом он совсем не выглядел призрачным городом, по пустынным улицам которого гуляет только ветер. Напротив, в нем царило оживление — сновали пешеходы, работали лавки и магазины, проносились машины и автобусы.

Жанна и Феро первым делом направились в Сельскохозяйственный институт. Но Тайеб занимался подготовкой к выставке в монастыре, в центре города. Они снова вернулись на площадь Независимости. Жанна разглядывала лица прохожих. Большей частью индейские. Значит, она ошиблась, утверждая, что аргентинцы ведут свое происхождение от европейцев. Забыла, как обычно забывают все, историю Аргентины. Когда испанцы высадились на этих землях, они не были необитаемы. Здесь уже жили индейцы — небольшими, но многочисленными племенами. По западной привычке их истребили, поработили, заразили опасными болезнями и лишили средств к существованию. В Тукумане до сих пор чувствовались пережитки колонизации.

Plaza Independanzia. Просторная площадь, типичная для любого южноамериканского города. Жанна вздохнула с облегчением — она снова была на знакомой территории. Высокие пальмы. Губернаторский дворец, выстроенный в колониальном стиле. Сверкающие на солнце соборы. И горожане, примостившиеся на каждой скамейке, подставляя лицо нежарким лучам, словно смакуя драгоценный ликер.

Но больше всего поражала четкость очертаний всего вокруг. Под безоблачным голубым небом каждый предмет казался выкованным из чугуна, словно его вначале раскалили добела, а потом опустили в холодную воду. И лица прохожих, прокаленные солнцем и остуженные ледяным кусачим ветром, напоминали каменные.

Монастырь находился на прилегавшей к площади пешеходной улице. Жанна заплатила таксисту. Феро отныне вел себя так, словно был у нее в гостях. Они вклинились в толпу. Черный от вековой грязи монастырь был втиснут между двумя супермаркетами. На фасаде красовалась огромная афиша:

«От Пуны до Эль-Чако — доколумбова история».

Насколько помнила Жанна, Пуна и Эль-Чако были названия восточных областей Аргентины. Они подошли к кассе и сообщили, что пришли повидать Даниеля Тайеба.

Их повели по музею. Первый зал был посвящен постоянной экспозиции. Сакральное искусство первых веков испанского владычества. Младенец Иисус из раскрашенного дерева походил на куклу Чаки. Бледные лица Мадонн с длинными распущенными волосами внушали трепет. Статуи длиннобородых иезуитов наводили на мысли о религиозных фанатиках, приносящих себя в жертву. Чаши для причастия, кресты, Библии, белые стихари — целый арсенал орудий сродни земледельческим, чье назначение — взращивать семена веры на новом континенте…

Во втором зале было темно. Выкрашенные оранжевой краской стены. Освещенные изнутри пещеры. В их глубине — обсидиановые наконечники копий. Обтесанные камни. Человеческие черепа. Жанна прочитала таблички возле экспонатов, целиком подтверждающие слова Пенелопы Констансы: самые ранние ископаемые находки насчитывают не больше 10 тысяч лет. Доисторическая эпоха на Американском континенте моложе, чем в остальных местах Земли…

— Это вы — те французы, что меня разыскивают?

В оранжевом полумраке Жанна разглядела невысокого мужчину с бронзовым от загара лицом и фарфоровой улыбкой. Вокруг блестящего, словно натертого воском, лысого черепа серебрился венчик волос. На плече у Даниеля Тайеба покоилась стремянка.

Она едва успела представиться сама и представить Феро, как Тайеб снова заговорил:

— Вам повезло, что вы увидите нашу экспозицию. Здесь у нас самая богатая коллекция ископаемых древностей…

— Мы не археологи.

Тайеб вытаращил глаза:

— Нет?

— Я следственный судья из Парижа, а мой друг — психиатр.

Его глаза раскрылись еще шире. Зрачки без конца меняли цвет — из зеленых становились голубыми, а затем серыми. Как блестящие камешки в калейдоскопе: чуть поверни — и получишь новый узор. Жанна подозревала, что подобное мельтешение связано с образом мыслей — скачущим и стремительным.

— Что привело вас сюда?

— Мы хотели поговорить с вами о Хорхе Де Альмейде. Возможно, его исчезновение связано с делом, над которым мы работаем во Франции. Это дело о нескольких убийствах.

Он изогнулся, словно собирался изобразить танцевальное па:

— Понимаю, понимаю… — По его тону нетрудно было догадаться, что он не понимает ровным счетом ничего.