Пороги сновидения - Алексей Ксендзюк

Захватывающая сила «реальности соглашения» даже в обычных ситуациях передачи перцептивного опыта исключительно велика; тем более она велика в том случае, когда субъект, транслирующий описание, обладает непререкаемым авторитетом, искусно пользуется психотехническими приемами, а сама область передаваемого опыта не доступна никому, кроме учителя и группы единомышленников, разделяющих предлагаемое соглашение. Неофит практически обречен воспроизводить предложенные ему шаблоны.

Хочу, кроме того, обратить ваше внимание на то, что сам механизм индукции почти не изучен и многие его аспекты нам непонятны. Ибо формирование перцептивного соглашения далеко не ограничивается языковыми средствами. Во многих случаях речь не участвует в трансляции — главную роль исполняют психоэнергетические резонансы, масштаб которых соответствует личной силе учителя. Само его присутствие, со-участие в перцептивном режиме преобразует характер репрезентаций специфического опыта. Описательная модель толтеков говорит, что инструктор смещает точку сборки ученика в позицию, аналогичную его собственной позиции. Конечно, это лишь «способ говорить», но, поскольку мы не знаем, что происходит на самом деле, то вынуждены ограничиться этой метафорой.

И здесь мы снова сталкиваемся с общим для человеческого рода процессом. Во «времена сновидения», когда человек переходил из животного осознания в мир первого внимания, видовое описание не было глобальным — оно формировалось внутри племен, и именно шаманы и первобытные мудрецы, будучи главными авторитетами сообщества, были первыми его авторами. Они закрепляли перцептивное соглашение о реальности, санкционировали интерпретации, расставляли по местам явления опыта, налагали запреты на восприятие и т. д. Дон Хуан сыграл в жизни Кастанеды такую же роль.

Во-вторых, на конкретное восприятие неорганических существ не могли не повлиять психоактивные агенты — «растения силы». Их участие в формировании мировосприятия и мироощущения было важным фактором в жизни всей месоамериканской цивилизации. Что же касается магического опыта, то здесь психоделики придали визуальному творчеству тоналя поистине грандиозный масштаб.

Эти два фактора — этнокультурное описание толтекских магов и катализирующая психоделия — объясняют уникальные черты «потусторонних» существ в восприятии Кастанеды.

Пребывая вне этого специфического контекста, сновидящий может лишь констатировать, что в своих странствиях встречает нечто живое — способное двигаться, действовать, влиять, а иногда даже передавать знания. Поскольку современный практик, как правило, действует на ощупь, он должен относиться к перцептивным феноменам такого рода с большой осторожностью, трезвомыслием и критичностью.

Лично я называю «лазутчиками» очень простые формы неорганической живности. Они подобны «перекати-полю» — все время мигрируют, странствуют. В тех случаях, когда сновидящий сильно фиксирует внимание на какой-нибудь из этих форм, она может «перенести» его восприятие в один из миров второго внимания. На мой взгляд, лазутчики не связаны с миром туннелей и лабиринтов, который в описании Кастанеды является родиной «неорганических существ», склонных захватывать и порабощать наше осознание. Но, будучи неконтролируемыми «скакунами» по энергетическим полям, «лазутчики» могут завести вас в этот путающий зеленоватый лабиринт. Кроме того, в мир туннелей и лабиринтов заводит «голос эмиссара», к которому я испытываю неприязнь. Его путаные речи, переполненные «магическими» намеками, затягивают в себя, как трясина. Слушаешь его и не замечаешь, как мир вокруг «превращается в ад».

Мои визиты в эту малоприятную область всегда были спорадическими и непроизвольными. Поэтому любители «описаний неорганического ада» не узнают от меня душераздирающих подробностей. Могу сообщить лишь несколько деталей.

Во-первых, «мир туннелей и лабиринтов» слишком сложен, плохо подчиняется стабильным схемам интерпретации общечеловеческого тоналя, и потому в нем торжествует субъективность сновидящего, когда речь заходит о подробностях, которыми это запутанное перцептивное поле просто переполнено. По моим наблюдениям, например, даже «цвет» туннеля отражает состояние вашего осознания и вашей энергетики.

Если сновидец истощен или напуган, стены туннеля становятся грязно-коричневыми, словно «построены» из ноздреватого камня (какие-то покрытые сажей катакомбы, горизонтальные или ведущие вниз под уклон). Такие «стены» непроницаемы и вызывают отвращение.

Когда сновидец пребывает в хорошем тонусе и настроении, «стены» туннеля преображаются. Они словно отлиты из зеленоватого полупрозрачного стекла. За ними угадывается неопределенное движение каких-то теней — впрочем, в этом нет ничего мрачного и угрожающего.

Скверный тонус и негативное эмоциональное состояние сновидца влияет на перцептивную картину туннелей и лабиринтов — часто у туннеля (темно-коричневого, «ноздреватого») мало поворотов, он не расширяется, а, скорее, постепенно сужается. Высокая осознанность и безупречное спокойствие трансформирует мир в другую сторону — сновидящий воспринимает обширный лабиринт: множество туннелей с многочисленными ответвлениями, ярусы, какие-то «ячейки», перерастающие в «пещеры», из которых, опять же, ведет великое множество ходов. Туннели направлены во все стороны — даже вертикально вверх и вниз.

Когда туннели кажутся зеленоватыми и полупрозрачными, в этом пространстве довольно шумно. Сновидящий воспринимает неразборчивый гул, словно работает электрический трансформатор или разбушевался пчелиный улей.

Из всего это легко сделать вывод, что мир неорганических существ, описанный Кастанедой, расположен в слишком «далекой» позиции точки сборки. Сенсорный материал, который восприниматель получает, наблюдая за этими полями, многомерен и динамичен. Подозреваю, что в этих позициях мы вынуждены привлекать всю мощь своего галлюцинирующего аппарата, чтобы привести поступившие извне сигналы хоть в какой-то порядок. Так или иначе, мы не в состоянии согласовать восприятие со стабильными интерпретационными схемами. Признаться, я всегда стараюсь сбежать оттуда поскорее. Что-то есть неприятное и разрушительное для осознания в этих энергетических полях.

Однако длительные размышления о таинственных мирах Кастанеды могут так взбудоражить воображение сновидящего, что он попадет туда в простом «ясном сне», а не в энергетическом сновидении. В этом случае его опыт вообще не имеет смысла обсуждать, поскольку он полностью построен из галлюцинаций. Для себя я нашел способ окончательного тестирования реальности данного мира второго внимания. Реальность сновидения определялась просто: после пробуждения у меня покалывало все тело и во рту оставался характерный (подобный «металлическому») привкус. Если же практик то и дело попадает в мир лабиринтов и туннелей, но, проснувшись, не имеет никаких особых телесных переживаний, то, скорее всего, он воспринимал туннели и лабиринты собственного бессознательного («лабиринт» — один из частых архетипических образов, при помощи которых бессознательное визуально транслирует свои многочисленные проблемы).

Что же касается «союзников», то этим словом я называю другой тип существ. Они в любом случае кажутся более массивными. Часто «союзники» демонстрируют себя в антропоморфном виде — молчаливые и таинственные незнакомцы с сияющими глазами, обычно смуглые и темноволосые. Иногда они являются в виде «сгустков тьмы», «спрутов» или неагрессивных насекомоподобных существ. Этот тип неорганических структур в основном занимает выжидательную или наблюдательскую позицию. Если они путают, то, как мне кажется, непроизвольно.

«Хранители Порога»

Когда мы говорим о «стражах сновидения» или, пользуясь красивым словосочетанием, придуманным теософами, «Хранителях Порога», термин «перцептивный феномен» подходит сюда как нельзя лучше. Потому что речь идет об иногда ярком, поразительном явлении, которое, тем не менее, относится исключительно к нашему перцептивному аппарату, отражающему внутренние психоэнергетические процессы, но не к внешней картинке Реальности, собранной из «больших эманаций» Вселенной.

Дело в том, что любой психоэнергетический праксис протекает неравномерно, и в первую очередь это относится к сновидящим нагуалис-там. Отсюда ведет свое происхождение древняя метафора о «вратах сновидения», «порогах» и, разумеется, стражах, приставленных к каждой области. Энергетический тонус и качество внимания возрастает «скачками». Для сновидящих такой скачок может превратиться в драматическое переживание, если он произошел во внимании сновидения.

Что для нашей целостности обозначает столкновение с подобным скачком энергетики и осознания? Прежде всего — опасность. Потому что каждый шаг в сторону от гомеостазиса нашего вида воспринимается тоналем как угроза выживаемости. С другой стороны, энергетический скачок открывает дверь в обширные пространства, которые никогда не входили в сферу опыта. Они неведомы, а их обитатели (каковые наверняка обнаружатся) — новые враги, соперники, конкуренты, «хищники», которые видят в нас только экзотическую «дичь». С третьей стороны, само переживание энергетического скачка для энергетического тела вряд ли приятное событие. Это потрясение для структур всех уровней — от информационно-энергетических до гормональных, биохимических, соматических.