Мистерия - Вероника Мелан

Вот и конец. Дурацкий, жуткий и близкий. Дрейк не получит сигнала о том, что еще один член отряда вернулся на поверхность. Нет, браслет с заветной кнопкой все еще на запястье, и, наверное, сейчас самое время ее — кнопку — нажимать (а когда, если не сейчас?), но Стив отбросил эту мысль раз и навсегда. Чудеса иногда случаются, пусть он в них никогда не верил. Но люди ведь говорят? И не в чудесах дело на самом деле, нет, а в том, что, нажми он кнопку, и пути назад не будет. А здесь не найденная все еще Мистерия… Здесь Тайра, и у него все еще есть крохотная надежда ее спасти. Ведь остался от Аарона второй эвакуационный браслет, остался. Ведь не зря?…

А, может, зря. Может, не пригодится ни один из них.

Щупальца все ближе, тени все напористее. Он уже слышит их зовущие, шипящие, свистящие и выматывающие душу противные голоса. Иногда они становятся похожи на голос его матери — Стив, наконец-то, вспомнил ее лицо, — иногда начинают походить на жалобный баритон Дэйна, иногда копируют речь Дрейка, который по непонятной причине приказывает ему отключить защитное поле и выйти наружу, сдаться. Мол, так будет правильно, так и нужно было сделать с самого начала, ведь это только проверка психики, не более. Никогда не было аномальных комет в небе, никогда Мир Уровней не подвергался атаке разрушительных полей — это лишь очередной тест на прохождение четырнадцатого Уровня. Ты разве еще не понял? А вот Аарон — молодец, понял сразу. А Дэйн так вообще…

Лагерфельд чувствовал, что задыхается снаружи и изнутри. Собственные органы отчего-то стали казаться ему тесными и сухими, напряженными до состояния камня, легкие высасывали оставшийся в них воздух, но уже не расправлялись при вдохе, сердце билось так быстро, что он не мог сосчитать ритм.

Лица, голоса, чужие холодные касания — все еще поверхностные, но уже ощутимые кожей.

«Простите меня, отец и мать; прости меня, Дрейк; прости, Дэйн…»

Лагерфельд спешно перебирал в уме знакомых и каждому говорил одни и те же слова: «Не тоскуйте и не лейте понапрасну слез. И на могилку не ходите — меня все равно в ней не будет. Живите, как жили, поминайте добром, если можете. Не судите. Помните, что я вас любил…»

Он говорил о себе в прошедшем времени, но не замечал этого. Другого — настоящего — для него уже не осталось.

Кот… Интересно, кто-нибудь позаботится о коте? Да, конечно… он зря беспокоится. Лишь бы не носили цветы — он их терпеть не может…

Сделав последний, как ему показалось, вдох и беспрерывно ощущая, как ему в тело пытаются вонзиться тонкие царапающие иглы, Лагерфельд улегся на землю, свернулся калачиком, подтянул колени к груди и закрыл ладонями лицо.

* * *

Тайра сидела на коленях неподалеку от «змеиного» клубка — черного, облепленного земляными демонами-червями шара и, не останавливаясь, шептала. Лицо ее было бледным, губы беспрерывно шевелились, веки, как у человека в припадке нервной болезни, наполовину прикрылись.

А внутри шел процесс: вытянуть шевелящиеся белые нити наружу, прорастить их — пробить сквозь запечатанный в физическом теле сосуд, протянуть в огромном количестве — десятки-сотни, чтобы хватило, — сквозь астральный контур, затем сквозь эфир, после через ауру…

Неужели она не успела? Их слишком много, необычайно много — со всего Коридора здесь собрались? Может, Стива там уже нет, может, там осталось лишь бездыханное тело, и все напрасно? Эти мысли, путавшиеся в совершаемых ей процессах, как мухи в паутине, — она гнала прочь. Нет, она успела, должна была успеть, ведь не зря торопилась! Дальше-дальше-дальше…

Еще больше нитей — давай же, душа желтоглазого знахаря, откликнись и помоги ей! — выпусти их наружу, выпусти все разом, покажись воочию, защити собственного носителя…

Когда Тайре показалась, что она истратила все набранные силы и попросту не сможет довести начатое до конца, вокруг — так неожиданно, как это случилось в тот день с принесшим ее в Коридор муаром, — вспыхнул свет. Прямо из змеиного клубка, из центра шара и осветил все на многие дулиты вокруг. Свет этот ослепил и ее, заставив упасть на спину и спрятать лицо под ладонями, а теней заставил заверещать так громко, что вместе с ними, будто в агонии, закричала сама Тайра.

И крик ее смешался с победным всхлипом.

Получилось! У нее получилось!

Стив лежал на боку, как пытающийся спастись от ночного кошмара ребенок. Макушка уперта в рюкзак, второй у груди, зажат коленями, позвоночник скручен, как у забившегося в слишком тесную норку зверька, и костяные, почти деревянные от напряжения кисти рук.

Она попыталась оторвать их от лица, но те поддались не сразу — Тайре казалось, она пытается справиться с древесными закаменевшими корнями.

— Все! Все, слышишь? Они ушли… Все до одного ушли.

Вокруг вот уже минуту никого не было.

«И не будет», — она знала это наверняка. Потому что ее идея сработала, а знаний на ее осуществление хватило.

— Слышишь меня? Стив, посмотри на меня, открой глаза.

Когда не без усилий его руки все же удалось отнять от лица, она увидела, что покрытые рыжеватой щетиной щеки мокры от слез.

— Эй, все хорошо, слышишь?

Затрепетавшие веки, покрасневшие белки глаз, остекленевшие от ужаса зрачки.

— Тайра?… — Его голос показался ей изнеможенным старческим хрипом. — Это ты, Тайра?

— Я. Я вернулась.

— Вернулась…

И она обняла лежащего на земле мужчину. Прижалась к его плечу щекой и погладила по густым, засыпанным песком волосам.

Даже спустя несколько минут ему все еще приходилось объяснять детали так же тщательно и терпеливо, как несведущему младенцу, — сказывались последствия пережитого страха.

— Так ты не создала дополнительный защитный слой?

— Нет! Я вообще дополнительных слоев не создавала — боюсь, они бы не сработали, — но я просто выпустила свет твоей души наружу. Прямо сквозь физическое тело, сквозь тонкие тела, понимаешь?

— Нет. — Он осоловело мотал головой. — Ведь тени же и летели на него — на этот свет, разве нет?

— Да, но не на сам свет, а на его шлейф… как бы запах. Самого света они видеть не могут, только чувствуют его, так как душа у каждого человека изначально упрятана в некий… сосуд, и он очень плотный. А сам душевный свет для них не менее губителен, чем твой шокер. Даже больше, куда больше!

— Но Дрейк наоборот пытался его скрыть.

— Да, скрыть «запах». Твой… Правитель, — она вновь не нашла верного слова для Дрейка и использовала наиболее, по ее мнению, подходящее, — правильно думал… в целом, понимал, что создания Нижнего мира его учуют, как чует и сам Коридор.