Дневники 1920-1922 - Михаил Пришвин

1922

15 Января. Чудесны зимой встречи светил утром и вечером, в снежной пустыне светила воистину царят, сходятся, расходятся… а ночи до того светлы, воздух так прозрачен, что луна видится не диском, а шаром.

Семя марксизма находило теплую влагу в русском студенчестве и прорастало{131}: во главе нашего кружка был эпилептический баран, который нам, мальчишкам, проповедовал не-ученье — «Выучитесь инженерами, — говорил он, — и сядете на шею пролетариата». Слова эти падали нам, как на фронте солдатам не-воевать, рабочим не-работать и т. д. Значит, свойства марксизма находятся в самом зерне его и существуют объективно.

Истинный вождь верою своей в нечто высшее обрекает себя без колебания на жертву ему и потому он принимает жертвы других. Так что всякий, кто хочет быть вождем, сознательно должен обречь себя на жертву. Христов жертвенный путь есть путь вождей. Тоже и анархисты хотят, чтобы все были вождями. Разница вождя от прозелита не в способности, а в том, что вождь жертвует собой Богу (или идее) непосредственно, а прозелит обоготворяет самого вождя (кумир). Марксизм разрушает всякое идолопоклонство («сознательный» пролетарий «не верит»), но каким же образом (это надо рассмотреть особо) создает тут же из-под рук и величайшие кумиры (но и христианство шло тем же путем).

Способность быть вождем заключается в вере («научно» вождем не сделаешься), и все вожди люди верующие.

Публика считает, напр., Пушкина большим, а Фета малым, публика судит в ширину, а в глубину Пушкин и Фет равные, потому что тот и другой стоят перед одним Богом. По этому маленькому примеру видно, что масса органически нуждается в кумире. Вот почему из Маркса в Ельце сделана саженная гипсовая голова и на Сенной площади там ей особые жрецы-инквизиторы приносят жертвы и музыка играет «Марсельезу».

Революция, социализм вскрывают всю мерзость кумиро-творчества и вот почему ненавидят попов, религию, но почему-то сами сейчас же и создают то же, в горшем виде — почему?

Первое: масса не может долго жить повышенно-напряженной жизнью, как личность, она должна отдохнуть, и ее «передышка» есть кумир. Потому понимание массой вождя может быть только временное.

И еще просто, что масса и не может стать непосредственно к Богу и ей непременно нужен вождь — образ Божий сначала, пока она действует, и поп-вождь — сам Бог, когда она отдыхает (видеть образ Божий легче, чем Бога, а кумир уж совсем не обязывает к действию: поставлю свечку, а он сделает).

Происходит как бы вечный обман вождей, обещающих нечто чающим, и взаимные обвинения: Маркс будет обвинять своих подданных в искажении его учения, а те его в обмане. «Научный» социализм предусмотрел это явление и потому уничтожает Бога и личность как посредника между Богом и толпой, единственный фактор истории — масса, живущая по законам экономической необходимости.

Интересно, что в строгих чертах этой теории, оставшейся на страницах советских газет, русская жизнь во время коммуны шла точно по закону верующих вождей и обманутой массы. (Гипсовая голова Маркса в Ельце.)

В деревню Селецкое явилась лесная комиссия для проверки построек с 17-го года и сбора денег с тех, кто строил из ворованного леса, какой бы огромный доход мог получиться от этого казне! Но деревня благополучно отделалась самогоном и жареным салом. И так во всем и везде, потому что во всех этих комиссиях собираются представители беспорядка. Неизбежно придется перейти к представительству по цензу собственности, а не по партийному цензу, как теперь. Надо подождать, пока крестьяне расселятся на хутора, потом будет признана мелкая собственность, а потом и ценз.

Революция отодвинула осуществление представительного строя много назад, потому что настоящего труженика, вообще у нас человека молчаливого, рабочего, остерегающегося высовываться, запугала еще более. Без этих собственников управлять государством невозможно, а прогнать их — что же останется от социализма?

Итак, ценз по собственности и ценз партийный (чистка партии — проверка ценза) — вот основа прошлого и нового строя. Но ценз партийный есть уже позднейшее наслоение, вначале в основе строя был «беднейший» (комитет бедноты); этот строй рушился, потому что в массе (в бедноте) не оказалось социализма. Была введена, как ценз, степень убежденности, которая доказывалась, во-первых, давностью принадлежности к партии, во-вторых, активностью. Этим путем был создан чрезвычайно деятельный («чрезвычайка») аппарат управления.

Но самый факт активности в жизни каким-то образом оказался враждебным социализму, актив наш оказался кто? кто может убить, кто может реквизировать (разорить), кто может пытками взыскать чрезвычайный налог, кто может повоевать с «бандой» и т. д. Дело в том, что в понятие собственности входит понятие творческой производительности — вот эта творческая производительность и не входит в ценз партийный. Сложилось так, что при партийном человеке состоит еще «спец», который и восполняет отсутствие знания и таланта, в большинстве враждебный партийному, работающий под кнутом, тайно саботирующий — это земский «третий элемент», но уже совершенно забитый («выжатый лимон»). Такое положение допущено временно, пока не явятся ученые из большевиков (в университет принимают почти только партийных), и таким образом образовательный ценз прибавится к цензу по убеждениям. Но это дело будущего далекого… (школы стоят).

Собственно говоря, следовало бы ввести ценз по социалистической производительности, т. е. кто больше бы произвел продуктов при социалистической организации производства, взять представителей от коллективных хозяйств, артелей и т. д., но таким путем ничего не производится, и если есть деятельные люди, то их деятельность проявляется не в том, чтобы произвести, а в том, чтобы раздобыть для коммуны.

Словом, социалистический строй не удается, потому что к нему нельзя перейти, если бы перешли, тогда бы все пошло, напр., если бы существовало социалистическое производство, то можно было бы установить ценз. «Переворот», оказывается, должен быть гораздо сложнее: он должен быть, когда у рабочих есть определенное сознание, техника нового и т. д., словом, дело тут в духе самом, а не в факте завладения орудиями производства.

Возвращаемся к основному вопросу: основной вопрос социализма есть вопрос об изменении отношения массы к вождям (общества и личности), о что всякие попытки осуществления социального заказа разбиваются, и под флагом социализма складывается обыкновенная конструкция общества, т. е. личность, превращенная массой в кумир.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});