Валлийская колдунья - Рексанна Бекнел

Уинн прижалась животом к его разгоряченному телу. Она бы отдала ему все, если бы только он готов был принять.

— А что дашь мне ты? — прошептала она, уткнувшись в темный шелк его головы. Она запустила пальцы в его волосы и, ухватившись за пряди, резко потянула, заставив посмотреть ей в лицо. — Что дашь мне ты? — в отчаянии повторила она.

— Все, — поклялся он, глядя с неменьшим пылом в ее голубые глаза. — Даже становясь твоим хозяином, я буду всего лишь твоим рабом. Тебе стоит только попросить… — он замолк, подавив проклятие.

Внезапно Клив поднялся, подхватив ее на руки, и прижался щекой к ее груди.

— Я не имею на тебя никаких прав, разве что ты сама подаришь их мне. — Он положил ее на кровать и, нависнув над ней, уставился в ее огромные глаза. — Подари мне все права. На свое тело. — Он провел пальцем по ее шее, по груди и затем коснулся костяшками пальцев низа живота. — На свой ум. — Той же рукой он отвел волосы с ее лица и, наклонившись, поцеловал ее лоб. — На свое сердце, — закончил он хриплым шепотом.

Он запечатлел благоговейный поцелуй на ее левой груди и медленно опустился, прижавшись к ее телу — сердце к сердцу, подумала она, почувствовав, как любовь болью пронзила ей душу. Как ей хотелось тут же признаться в своих чувствах, рассказать ему о землях, которые перешли бы к нему, если бы он женился на ней. Их дети, возможно, и не имели бы английских титулов, но они наследовали бы историю не менее благородную и достойную. Историю Уэльса.

«Ну и что потом?» — подумала Уинн, став еще более несчастной от таких глупых мечтаний. И хотя они сейчас слились в одно целое, его щека была прижата к ее щеке, она понимала, что счастья этим не добиться. Он должен выбрать ее ради нее самой — так, как она выбрала его. Не ради семьи, титулов или земель. Только ради любви.

Он приподнял голову, и она, открыв глаза, встретилась с его взглядом.

— Что ты мне подаришь, Уинн? Скажи. Она проглотила ком, пытливо вглядываясь в его агатово-карие глаза.

— Все, что ты хочешь от меня получить, мой по… мой повелитель. И даже больше, — добавила она, сознавая, что чуть не открыла свою тайну.

— И я дарю тебе столько же, — поклялся он, приблизившись к ее лицу. — И даже больше, — договорил он, прильнув к ее губам.

Его страсть пугала. Подобно какому-то воинствующему ангелу, он завладел всеми ее чувствами, лишив ее всех мыслей, всех воспоминаний, заставив думать только о нем.

Уинн ответила на его порыв с таким же пылом. Она с восторгом встречала каждую его ласку и выгнулась дугой под его мускулистым телом, когда неловко теребила его пояс, уступая отчаянному желанию. Он слегка приподнялся, чтобы она помогла ему сбросить последние покровы. Как он скинул их, она не заметила. Она была слишком поглощена требовательным зовом тела. Он навис над нею, готовый овладеть ею, а она была готова принять его. Этот раз ради любви, подумала она, когда чувства сдавили ей горло. Этот раз ради любви.

Он овладел ею одним движением, властным и сильным. Уинн застонала от безудержного восторга, познав радость единения с любимым.

— Великий Боже, — пробормотал он. — Кто ты, ангел или дьявол, что владеешь так моей душой?

И снова ее пронзила безумная радость, потому что ей действительно показалось, что он принадлежит ей без остатка, так, как она принадлежала ему. В этом, наверное, и есть секрет счастья, настоящей любви, подумала Уинн. Подчинить себе и в той же степени подчиниться самой. Отдавать и столько же получать.

Она оплела ногами его тело, чтобы он никогда не покинул ее. Ее руки тоже крепко вцепились в него, словно в смертельной схватке. Скоро они оба погрузились в темное забвение магии, которую сами создали. Это волшебство уносило их все выше и выше, как и положено волшебству, пока Уинн не закричала в безумном восторге.

— Я люблю тебя, — всхлипнула она у самых его губ.

Все ее тело охватила почти болезненная дрожь. Она накатывала на нее волнами, подобно приливу, который весело разбивается брызгами о скалы.

Клив застонал и, несколько раз громко выкрикнув «Уинн, Уинн!», пролил в нее свое драгоценное семя. Она закрыла глаза, подавляя слезы радости и удивления. Прилив отступил, оставив их на берегу изможденными и задыхающимися и в то же время переполненными чувствами, которые нельзя объяснить.

Не думая, Уинн по-прежнему не разжимала длинных ног, обхвативших его бедра. Она не задавалась вопросом, каковы будут последствия этого безумного слияния. В глубине души она уже знала. Совершенство может породить только совершенство. У нее будет ребенок от Клива. Хотя она хотела бы иметь и самого Клива, но придется довольствоваться тем, что есть, когда она уедет.

Он отвел с ее виска влажный локон темных волос.

— Я люблю тебя, Уинн, — прошептал Клив, понимая, что никогда не испытает подобного чувства к другой женщине;

Потом они уснули.

Глава 25

— А вдруг будет ребенок?

Уинн, стоя во дворе замка, вздернула подбородок и с былой решительностью взглянула на Клива. Но сердце ее разрывалось на тысячи кровоточащих кусочков.

— Я вполне способна позаботиться, чтобы не было никакого ребенка, — нарочито спокойно ответила она.

Это даже не ложь, успокаивала себя Уинн, глядя в разъяренное лицо Клива. Она действительно могла предотвратить появление младенца. Просто она не собиралась так поступать.

— Проклятие, нет! — Клив схватил ее за плечи и наклонился к ее лицу. — Тебе не нужно этого делать. Разве ты не понимаешь? Если ты останешься, я обо всем позабочусь.

— Этого ты не поймешь. — Она вырвалась из его рук, борясь со своим вторым я, которому очень хотелось остаться. — Этого ты не поймешь, — тихо повторила она. — Я не нуждаюсь, чтобы обо мне заботились. Я сама начала заботиться о себе, когда была еще девчонкой. Я заботилась о пятерых младенцах. А теперь о пятерых детях. — Уинн покачала головой. — Я уже сказала тебе, что возвращаюсь домой. Ты не можешь меня заставить остаться.

Но ты мог бы поехать со мной. Молчаливая мольба рвалась наружу, но Уинн сдержалась. Ей был ясен его выбор. Женитьба на Эделин приносила ему земли и титул — все то, о чем рожденный вне брака юноша мог только мечтать. А теперь его мечты близки к осуществлению, и Уинн сглупила, когда понадеялась, что ради нее он откажется от всего.

Она глубоко вздохнула, стараясь не растерять остатки решимости.

— Я уже попрощалась с лордом Уильямом. Если хочешь… попрощайся с детьми. С Артуром, — добавила она, не в силах скрыть, как ей больно.

Клив недоверчиво уставился на нее. Потом его глаза стали холодными как лед, и губы плотно сжались. Он повернул голову и посмотрел куда-то вдаль.