Медовый месяц - Сьюзен Филлипс

Дэш поворчал еще некоторое время, но больше для вида, и Хани сочувственно улыбнулась ему. Она старалась не слишком часто поддразнивать его насчет излишней осторожности, понимая, что он ничего не может с собой поделать. Несмотря на полную уверенность в ее любви, ему так и не удалось до конца вытравить из себя беззащитного мальчугана, боявшегося, что ту, кого он любит больше всего на свете, у него отнимут.

— Это моя вина, — заворчал он. — Мне так нравится, когда ты у меня под рукой, что я просто теряю голову. Не помассируешь ли мне шею? После вчерашней сцены с дракой я до сих пор хожу, как деревянный.

Он сел боком, и Хаки, подойдя к дивану, стала позади него на колени. Потом убрала прядь волос за ухо. А когда подняла голову, волосы свесились на другую сторону и медовым водопадом упали ему на плечо. Он прислонился к ней, и она принялась массировать мышцы плеч, закрыв на мгновение глаза, чтобы сильнее ощутить исходившее от него такое знакомое чувство уверенности. Она и представить себе не могла, что супружество принесет ей столько счастья, и даже все посыпавшиеся на них после брака неудачи в карьере и финансовые невзгоды ни разу не смогли заставить ее пожалеть о том, как они поступили.

— Староват я для этих картин с полицейскими и ворами, — проворчал он.

— Летом тебе стукнет всего пятьдесят. Это далеко не старость.

— Как раз сейчас я и чувствую себя старым. Может, к этому имеют какое-то отношение мои попытки удовлетворить сексуальные излишества моей двадцатипятилетней новобрачной-ребенка.

Она припала губами к его шее, рука ее скользнула вниз по рубахе, направляясь к поясу его джинсов.

— Давай по-быстрому, а?

— А разве не этим мы занимались не далее как сегодня утром?

— Все происшедшее до шести утра относится ко дню вчерашнему.

— Это еще почему?

— Все дело в релятивизме. Я узнала об этом из курса философии, который изучала в прошлом году. — Она запустила руку ему за пояс. — Мне слишком сложно объяснить это невежественному погонщику коров, поэтому, боюсь, тебе просто придется принять мои слова на веру.

— Ты уверена? — Он резко наклонился вперед, и она перекувырнулась через его плечо.

— Эй!

Он поймал ее на колени, не дав упасть на пол.

— Мне сдается, кто-то становится слишком большим всезнайкой и уже не помещается в собственных штанах.

Поуютнее устроившись у него на руках, Хани посмотрела вверх — на это удивительное лицо.

— Ты когда-нибудь жалел, что женился на мне?

Он накрыл ее грудь ладонью и мягко сдавил.

— По сотне раз на дню. — Потом озорной огонек исчез из его глаз, и со сдавленным стоном он прижал ее к себе. — Дорогая моя маленькая девочка! Иногда мне кажется, что я начал жить, только когда женился на тебе.

Удовлетворенная, она прилегла на него. Может, для нее их брак был еще более ценен как раз потому, что не был совершенным. С самого начала неприятности сыпались на них как из рога изобилия: по их вине были прекращены съемки телевизионного сериала, пришлось терпеть оскорбительные нападки со стороны прессы, к тому же ее ненавидела дочь Дэша.

Многие из этих затруднений так и повисли в воздухе. Лишь недавно им удалось справиться с финансовыми неурядицами. Вместо того чтобы припрятать сбережения, с которыми она выходила замуж, большую их часть Хани использовала для выплаты его громадной задолженности налоговому управлению. Узнав об этом, Дэш пришел в ярость, но ей было не жаль ни единого пенни. В конце концов долг был погашен, и они смогли начать откладывать деньги на будущее.

Самым худшим из всего был крах его профессиональной карьеры, который повлекла за собой их женитьба. Ей было грустно видеть, как он вынужден браться за роли во второразрядных телефильмах, таких, как тот, в котором он сейчас снимался. Дэш отмахивался от ее сетований, говоря, что все равно никогда не был таким уж большим актером и что любая работа хороша. Возможно, Дэш и не был актером с разносторонним дарованием, но зато у него огромное преимущество — он является легендой, последним из тех личностей-одиночек, кому дорога честь, кто не продал свою совесть. И поэтому, в каких бы стесненных обстоятельствах они ни находились, она не позволит ему браться за роли, пятнавшие этот образ.

Потершись носом о ворот pro рубахи, она подумала о главном несогласии между ними — том самом, непреходящем — об отказе Дэша позволить ей родить ребенка. Этот вопрос, словно нежеланный посетитель, прятался во всех невидимых уголках их совместного существования. Она тосковала по его ребенку, мечтала о плетеных колыбельках, детских пижамках и о славной маленькой головке. Но он заявлял, что слишком стар для ребенка и что, как показал предыдущий опыт, понятия не имеет, как быть отцом.

Хани больше не верила в его отговорки. Дэш, и это было ей доподлинно известно, просто боялся, что с ней что-то случится при родах, и, слишком нуждаясь в ней, рисковать не желал. Чего ей никак не удавалось перебороть, так это страх, укоренившийся в их любви.

Он зарылся лицом в ее чудесные волосы.

— Чуть не забыл. По телевизору в новостях пару часов назад передавали об Эрике Диллоне.

— А-а, об этом маленьком самонадеянном сукином сыне.

— В Диллоне по меньшей мере шесть футов роста. Не пойму, почему ты называешь его маленьким.

— Шесть футов — это на четыре дюйма короче, чем твой рост. Поэтому в моем реестре он проходит как маленький.

— Это чрезвычайно ограниченное определение термина «маленький», особенно если учесть, что исходит оно от особы, не способной дотянуться даже до верхних полок кухонных шкафчиков.

— Вижу, ты не собираешься оспаривать то, что я назвала его сукиным сыном. Получив в прошлом месяце своего «Оскара», он, вероятно, стал еще более невыносимым, чем я его помню.

— Он был не так уж и плох, Хани. И не нужно упрекать его только за то, что ты влюбилась в него и ему в результате пришлось все свободное время прятаться от тебя.

— И вовсе я в него не влюблялась, Дэш Куган! Это было просто легкое увлечение. А влюбилась я в тебя.

Он усмехнулся:

— Я тут все думаю… Как ты смотришь на то, чтобы съездить этим летом на Аляску и побродить с рюкзаком по тропе Чилкут?

— Чудесная мысль! Всегда хотела побывать на Аляске.

— Но это вовсе не обязательно. Может, я и не мультимиллионер, но в состоянии предложить тебе нечто большее, нежели обычная палатка. Ежели надумаешь съездить в Париж или еще куда…

— Надумаю. Но только не с тобой. Представляю себе — ты начнешь жаловаться на дорожные пробки и на то, что все вокруг лопочут только по-французски. Может, когда Лиз в следующий раз поедет в Европу, я присоединюсь к ней.