Дикие псы - Иван Сербин

– Мужики, вы чего? – Бадеев переводил недоуменный взгляд с Поликарпова на Жигулова и обратно. – Чего лаетесь-то?

– Ты бы, Толя, поднялся сюда-то, – прищурился Олег, не обращая на слова Бадеева ни малейшего внимания. – Чего на все отделение-то разоряться? Поднимись, обсудим сложившуюся ситуацию.

– Да плевать мне на ситуацию, Олег. Нет больше никакой ситуации. Не-ту, понимаешь? Я, может, через месяц сам под статью пойду – вот это для меня ситуация! А ты мне про ситуацию какую-то… Отстранили меня.

– Что-то ты на Конякина с таким пылом не накидывался, – пробормотал оперативник.

– Ой, Олег, я тебя умоляю, – поднял обе руки Жигулов. – Давай не будем, ладно?

– Иди, Толя, – кивнул Олег, и в голосе его отчетливо прозвучали нотки усталости. – Иди домой. Поешь там. Душик прими. Поспи. – Он оперся обеими руками о перила, закончил жестко: – Только в следующий раз, прежде чем жаловаться на слепоту и глухоту других, вспомни сегодняшний вечер.

– Да иди ты, – Жигулов зашагал вниз по лестнице.

– Их ведь сажать не станут, Толя, – Олег выпрямился. Говорил, уже не видя Жигулова, но зная, что тот хорошо его слышит. – Их убьют. Всех. Потому что так захотелось Георгию Андреевичу Конякину. И ты, Толя, это знаешь. Иди спи теперь.

– Твою мать, – беззвучно пробормотал Жигулов, повернулся и пошел вверх.

– Правильно, Толя. А никто и не говорил, что их надо отпускать, – как ни в чем не бывало сказал Олег. – Просто надо сделать так, чтобы с этими ребятами обошлись по-человечески. Как положено. Должны сесть? Должны, никто не спорит. Но сесть, а не в могилу улечься.

– Слушай, только не надо мне лапшу вешать, – громко сказал Жигулов. – У тебя есть какие-то идеи? Или это все так, разговоры одни?

– Появилась у нас с Колей одна мыслишка.

– Только, Олег, когда будешь мыслишки свои высказывать, учти, что я отстранен.

– О чем речь, Толя? Олег улыбнулся и развел руками.

***

К их возвращению квартира не просто сияла. Она преобразилась до неузнаваемости. Полы были вымыты, обшарпанный стол застелен свежей газетой. На одноразовых пластиковых тарелочках разложены всяческие деликатесы. В центре стола наполненная водой банка с букетиком гвоздик, несколько бутылок пива и пара водки. На плите, в отдраенной до блеска сковородке, доходило мясо. В ванной шумела вода.

– Ух ты, – Артем потянул носом воздух – Вкуснотищей пахнет. – Заметил стол. – Ого. А цветы откуда?

– Дима на рынок ходил, – выпорхнула из кухни Милка. Она словно переродилась. Глаза сияют, на губах улыбка. Анна, увидев ее, улыбнулась в ответ:

– Ты чудесно выглядишь.

– Спасибо.

– Слушай, Милк, да тебя не узнать, – Славик тоже расплылся. – Димыч, гадом буду, колдун. На щеках Милки вспыхнул румянец. Шум воды в ванной стих. Через минуту на пороге появился Димка. В одежде на мокрое тело.

– Ну как? Удачно съездили?

– А ты сомневался? – спросил Славик.

– Что? Взяли?

– Взяли, – ответил за всех Костик. В шумной компании он все больше молчал, но теперь общее приподнятое настроение передалось и ему. – Полмиллиона долларов.

– У-ау, – восхищенно протянул Димка. – Посмотреть можно?

– Пакет у Артема.

– Шварценеггер! – гаркнул Димка, устремляясь в комнату. – Дай на бабки-то посмотреть!

– Вон, – Артем уже сообразил себе бутерброд и теперь старательно жевал. – У шкафа, в пакете.

– Ребята, не трогайте ничего, сейчас садиться будем, – взмолилась Милка, вынося из кухни подставку для сковородки. «Нашествие варваров» несколько нарушило торжественность обстановки.

– Упс, – пробормотал Артем, но бутерброд все-таки доел и даже облизнул пальцы. – Милк, а «сейчас» – это когда? Очень кушать хочется.

– Сейчас, – отозвалась Милка, – это сейчас. Дима, помоги мне, пожалуйста, сковородку принести.

– Ага, – Димке стоило большого труда оторваться от пакета с деньгами. – Уже иду.

– Дима!

– Иду, иду. – Он поднялся и потрусил в кухню, бормоча: – Полмиллиона долларов. Охренеть! Анна зашла в ванную, помыла руки, вернулась к столу, скомандовала:

– Так. Водку убрать.

– Хорошо, мамочка, – съерничал Костик и тут же получил подзатыльник. Славик собрал бутылки, поставил их за колченогую кровать. Через полминуты из кухни появились Димка с Милкой. Он нес сковородку, она – кастрюлю с картошкой.

– Народ, – Костик оглянулся. – Стол потрясающий. А сидеть-то на чем? На мгновение в комнате повисла тишина. О стульях как-то никто не подумал.

– Можно кровать придвинуть, – предложил Артем.

– Не надо, – Славик взял тарелку и уселся на пол, скрестив по-турецки ноги. – Нормально? Идея вызвала всеобщее одобрение. «Ваза», деликатесы и посуда перекочевали на пол.

– А куда водка делась? – изумленно поинтересовался Димка. – Тут же водка была?

– Общее собрание жильцов нашего дома, – забавно играя бровями, пропыхтел Славик, – постановило: нет зеленому змию. Слабые алкогольные напитки не возбраняются.

– Вы че, серьезно? – изумление Димки граничило с паникой. – Или это шутка такая?

– Какие там шутки, – поддержал Славика Костя. – Водка не полезна. Спроси у Шварценеггера. Артем серьезно кивнул.

– Что, даже по рюмке не выпьем? За успех? Димка все еще надеялся на лучшее. Славик посмотрел на него.

– Знаешь, я давно хотел тебе сказать…

– Все понял, – разочарованно вздохнул тот. – Все-о понял. Ужин закончился далеко за полночь. Грязную посуду свалили в пакет и спрятали под раковину. То, что надо было помыть, помыли. Недоеденное убрали в холодильник. На ночлег устраивались вповалку, кто где. Анну и Милку уложили на кровать. Мальчишки устроили на полу нечто вроде лежака из ковровой дорожки и курток. Артем натянул на себя половину куртки и уже через пять минут засопел.

– Вот нервы у человека, – завистливо заметил Славик. Димка с кряхтением повернулся на бок:

– Эх, надо было все-таки рюмашку хряпнуть. Вместо снотворного.

– А лучше две, – добавил Славик.

– Или три, – откликнулся Димка и засмеялся тихо. Он уснул через десять минут без всякого снотворного, и ему снился неплохой сон. Про пакет с полумиллионом долларов. Следом засопел Костик. Его сон был иным. Ему снилось, что его снова бьют конякинские молодчики. Костик дергался и постанывал. Артем спал без сновидений, лежа на спине и сочно посапывая. Здоровый сон здорового человека. Славик уснуть не мог. Лежал и глядел перед собой в черноту, слушая, как под окнами проносятся редкие машины. Он пытался представить себе дальнейшую жизнь и не мог. Никаких цветных пятен. Только черная пустота. В какой-то момент ему стало страшно. Потом он вроде бы задремал и уже сквозь дрему услышал, как поднялась с кровати Анна и пошла в кухню. Славик открыл глаза. Он так и не понял, приснилось ему или Анна действительно не спала. Щелкнула зажигалка. Метнулся по прихожей оранжевый всполох, поплыл через темноту вкусный аромат курящегося табака. Славик приподнялся на локте, огляделся. Ребята спали. Стараясь никого не разбудить, он поднялся и тоже пошел в кухню. Анна стояла у окна, обняв себя за плечи, и смотрела на улицу. Сигарета медленно тлела в пальцах. Славику показалось, что ей и не хотелось курить. А сигарету зажгла в качестве самооправдания. Услышав шаги за спиной, Анна повернула голову, спросила шепотом:

– Чего не спишь? Славик неопределенно качнул головой:

– Да чего-то… не спится.

– Вот и мне не спится, – она снова отвернулась к окну. Ее силуэт четко выделялся на фоне блекло-желтого оконного проема. Пусто тлел огонек сигареты, вился спиралью легкий дымок, уплывая вверх, в темноту. Славик подошел, встал рядом и тоже стал смотреть на улицу.

– Что ты видишь? – спросила вдруг Анна. Славик пожал плечами.

– Дома, деревья.

– А еще?

– Фонари.

– Звезды, – сказала она. Славик посмотрел вверх, на искристую россыпь звезд над крышами.

– Звезды, – неожиданно для себя он улыбнулся.

– Луну. Ярко-белый диск висел над горизонтом, там, где небо сливалось с земной пустотой.

– Луну, – повторил Славик.

– Ветер.

– Ветер нельзя увидеть, – прошептал он.

– Можно, если очень захотеть. Славик осторожно повернул голову и посмотрел на девушку. Глаза ее были закрыты, а на губах играла мягкая улыбка. Он наклонился и поцеловал ее в щеку. Кожа у Анны была теплой и бархатистой. Она продолжала улыбаться. И тогда Славик взял ее за плечи и принялся целовать глаза, губы, лоб, волосы. Она не сопротивлялась, но и не отвечала. Просто стояла, позволяя ему целовать себя. Славик обнял девушку, прижал к себе, провел рукой по волосам.

– Выходи за меня замуж, – прошептал он. Анна продолжала улыбаться.

– Это ночь, – прошептала она. – Ночь, звезды, луна и ветер.

– Я серьезно. Рядом с ней Славик чувствовал себя ребенком. Он не понимал, что нужно говорить и нужно ли говорить вообще что-нибудь. Ему приходилось объясняться в любви девчонкам в институте. Особенно когда они этого настойчиво добивались. И он всегда точно знал, как поступить в следующую секунду, а с Анной… С Анной все было по-другому. Словно ветер, о котором она говорила, выдул все мысли из его головы.