Пионерский гамбит (СИ) - Саша Фишер

спал! — заявил Марчуков. — Можно просто крепко держать!

Мы зашли в клуб. Там никого не было, кроме Мусатова, который что-то делал рядом со сценой.

— О, а где все?! — Марчуков прыгнул на спину Мусатову. — Ты чего здесь?

— Да отвали ты! — «Сын степей» дернулся, сбросил с себя Марчукова. Тот покатился по полу и заржал.

— Кстати, правда, Мусатов, что ты здесь делаешь? — спросил я. — Ты же вроде помогал с дровами, разве нет?

— Не твое дело, Крамской, — глаза Мусатова зло сверкнули. Он встал так, чтобы мне было не видно, что он там прячет за спиной.

— Что-то мне подсказывает, что это очень даже мое дело, — я поставил коробку на край сцены. — Это же были твои серные шашки, верно?

— Не понимаю, о чем ты...

— Все ты понимаешь, — хмыкнул я. — Это же ты по указке Прохорова сорвал открытие, а потом подсунул шашки мне, чтобы на меня подумали. Не понимаю только, зачем...

— Умник тоже нашелся, — не знаю, что именно означала его гримаса. По монголоидным лицам вообще сложно что-то понять. — Придумал себе там что-то...

— Тогда покажи, что там у тебя за спиной! — я шагнул вперёд.

— Кирюха, да ладно тебе! — Марчуков моментально вскочил и подбежал ко мне. — Давно же уже все было, чего ты?...

Он имел вид растерянный. Сознание мое как будто разделилось. Взрослому «я» было даже немного смешно. Так-то я давно уже догадался, кто именно исполнитель хитроумного плана Прохорова, как не дать отряду опозориться на сцене. Ещё даже до того, как увидел маму Мусатова на родительском дне. А в походе, когда Марчуков заикнулся про дым, стало понятно,что и он был в курсе тоже. Никакого зла на ребят я за ту историю не держал, даже если Марчуков был с самого начала в курсе. Я тогда был неизвестный новичок, а они — закадычные друзья, с которыми в огонь и в воду и все такое.

А вот вторая часть моего сознания вовсе не была настроена миролюбиво. Возможно, это Кирилл внутри своей головы жаждал справедливости и возмездия.

— Показывай давай, что там у тебя, — я подошёл вплотную к Мусатову.

— А если нет, то что? — задиристо отозвался он. Скорее всего, в драке против него у меня особо и шансов-то нет.Он был крепкий, кряжистый, и за сезон я уже успел увидеть его «в деле».

— Ты думаешь, я драться с тобой что ли буду? — спокойно сказал я. — Я просто сейчас заору и попрошу позвать кого-нибудь из вожатых. Или ещё лучше сразу Надежду Юрьевну.

— Настучать, значит, хочешь? — Мусатов набычился.

— Так ты же мне сам выписал индульгенцию, — усмехнулся я. — Когда мне в рюкзак подсунул шашку и Анне Сергеевне настучал.

— Ничего я тебе не выписывал! — Мусатов с силой толкнул меня в грудь. Я сделал несколько шагов назад, но на ногах устоял.

— Ребят, не надо, а? — жалобно проныл Марчуков.

— Так что, Мусатов, покажешь, чем занимался, или я зову вожатых? — я посмотрел в лицо «сына степей».

— А если покажу, то не позовешь что ли? — огрызнулся он.

Я задумался. Если сейчас сдать хулигана-Мусатова директору, то что она сделает? Запретит ему приезжать в лагерь? Так он и так не приедет... Может в характеристику занести это происшествие. Тогда у него могут быть проблему с комсомолом и чем-то там ещё. Но Мусатов меньше всего похож на карьериста. Скорее уж после восьмого класса он отправился в какое-нибудь училище, получит рабочую специальность... Или будет матери помогать с ее бизнесом.

— Слушай, Мусатов, — сказал я. — Ладно в тот раз... Ты не хотел, чтобы наш отряд опозорился с олежиной сценкой. Но сейчас-то зачем?

— Эй, подожди! Что значит, опозорился с моей сценкой? — обиженно завопил Марчуков.

— Да это же не я говорил, что опозоримся, а Прохоров! — Мусатов сжал кулаки.

— Что такое здесь вас происходит? — в зал вошёл Сергей Петрович, а следом за ним катился кругленький завхоз.

— Ничего, Сергей Петрович, — ответил я. Мусатов уже уходит. Да, Мусатов?

— Да, — буркнул Мусатов, зло сверкнув на меня глазами, и шагнул к выходу.

— Ты кое-что забыл, — сказал я.

Мусатов, молча и ни на кого не глядя, покопался за колонкой. Зашуршала газета. Потом он быстро вышел. Сжав нечто небольшое под мышкой.

— Что здесь произошло? — спросил Сергей Петрович, строго глядя то на меня, то на Марчукова. Марчуков тоже посмотрел на меня. Почти умоляюще.

— Да все нормально, Сергей Петрович! — я развел руками. — Я принес со склада всякие штуки. Давайте их развесим!

Большой пионерский костер. Честно говоря, я как-то даже и не думал, что он будет реально большой. Когда мы закончили с оформлением зала, и последние плакаты с лозунгами и бумажные цветы заняли свои места, я вернулся на костровую поляну. Она была за территорией лагеря, на берегу реки. Просторная поляна, где могли поместиться сразу все пионеры. Место для костра тогда выглядело просто обширной проплешиной в зеленом ковре травы. А сейчас там возвышался огромный конус дров. Метра три высотой, не меньше! Черт, да на таком костре нескольких некрупных ведьм легко можно сжечь! Мамонов сдвинул на бок треуголку из газеты и воткнул в колоду топор.

— Вот теперь точно все! Под самое небо полыхать будет! — и широко улыбнулся. Он после похода тоже как-то ожил и повеселел. Не знаю, что там произошло между ним и Еленой Евгеньевной или, может быть, он просто привел свои мысли в порядок, как и я. Но больше он не ходил, как в воду опущенный. Снова вернулся прежний Мамонов — язвительный, с походкой вразвалочку и самодовольный.

А потом сразу наступила как будто бы ночь. Ну, то есть, после ужина было еще светло, конечно. А до ужина еще был отчетный концерт. Который мог бы быть и прикольным мероприятием, если бы не скучноватый конферанс Марины Климовны. Между номерами она все время норовила ввернуть какие-то байки о грандиозных мероприятиях, которые закатывали в лагере «Дружных» в какие-то дремуче-древние времена. Не знаю уж, зачем она это делала. Только настроение портила. Что, вот, мол, в те далекие времена пионеры были во какие! А сейчас измельчали, измельчали, да! Потом