Работа над ошибками - Диана Морьентес

— Это музыка с Выпускного вечера! — восторженно воскликнула девушка. — И мои песни!

Сердце сжалось. Хотя на концертах ее школьная рок-группа все исполняла живьем, но все свои творения ребята обязательно записывали на диски. На память. Обложки этих дисков она узнаёт сразу и наверняка. Их копии — у нее в сердце, и разум идентифицирует их со стопроцентной точностью, возвращая мысли в прошлое.

— Откуда они у тебя? — подняла глаза, на которые снова набегали слезы, только теперь уже от тоски по прошлому.

— Тамара Владимировна отдала. Ты знаешь, она больше не работает у нас в школе («У нас в школе» тоже метко пронзило затертую память). Она теперь директор в четырнадцатой. Я их иногда слушаю, когда остаюсь здесь один. Включаю в зале погромче и пью вино за барной стойкой…

Максим погладил ее по щеке. Указал на диск:

— В основном вот этот.

На обложке ребята из группы поставили свои подписи и обвели их сердечком. Только тогда и придумали свое название «Heartbeat» — сердцебиение. С сомнением спросила саму себя:

— Кто-нибудь в школе знал, как называется наша группа? Я помню, нас спрашивали, почему мы «Хоббиты».

— Хочешь, поставим что-нибудь из этого сейчас? На полную громкость… Можешь даже спеть нам, здесь и «минусовые» композиции есть.

— Да я уже тексты забыла, — с сожалением призналась девушка.

Когда выходили из кабинета, прихватив два диска, Наташа остановила Максима и извинилась за свои вспышки гнева: сегодня и на лестнице несколько дней назад. Макс поцеловал ее в лоб и сказал:

— Я прощу тебе все. Потому что не существует для меня других женщин, и я не могу позволить себе потерять эту единственную!

Она говорила ему такие же слова в одиннадцатом классе. Это было обещание ее собственного изобретения. Обещание, выполнить которое сейчас самое время. И он так нагло напомнил ей об этом! Речь шла о ее измене, и чтобы доказать свою преданность, щедро клялась на будущее: «Я прощу тебе все, потому что нет в мире других мужчин, и потерять этого единственного я не могу…». И ставила его тогда перед выбором: «Или прости меня, или нет. Ничего среднего я не выдержу…». Сейчас точно такой же выбор должна сделать сама. Это не он ее «отлично понимает». Это она лишь в эту минуту, спустя столько лет, поняла, наконец, его.

Странно было слышать свой пятнадцати- и шестнадцатилетний голос в дискоклубе. Воспоминания не отступали ни на шаг. Максим позвал Наташу за отдельный стол, набирал по сотовому номер запаздывающего деда Мороза и угощал любимую сливочным ликером. Девушка откровенно любовалась им. Обида обидой, но мужчина он что надо! Эта работа в клубе придала ему какого-то шика. Раньше бросались во внимание его длинные волосы. Сейчас же в его стрижке не было ничего необычного: хоть и не короткие, но вполне обычные пряди, челка, спадающая на лоб и постоянно поправляемая пальцами. Наташа вдруг вспомнила его черно-белую фотографию — «со шрамом на лбу». Действительно, напоминает сейчас того парня на снимке. Только на лбу не шрам, а легкие морщинки… Ему это идет: сразу видно — умный, опытный… Он знает то, до чего Наташе еще далеко. То, что Наташа переживает только сейчас, он уже пережил… Сколько лет назад? Ведь его возраст по внешнему виду угадать довольно трудно.

Из-за звукоизоляции сотовый ловил здесь слабо. И телефон деда Мороза был вне зоны действия сети.

— Может быть, дед Мороз тоже здесь? Ты, на всякий случай, посмотри вокруг, — усмехнулась девушка.

Максим извинился и отправился звонить на улицу. Сказал, что ненадолго. Его осанка и походка всегда говорили об уверенности в себе. Наташа с удовольствием проводила его взглядом — такой эффектный мужчина! Черные, не особо классические расклешенные брюки, похоже, с заниженной талией, но этого не видно за рубашкой — тоже черной, но с широкой серой полосой справа — вертикальной, с треугольно раскинутым воротником и подчеркнуто-небрежно расстегнутыми рукавами. Наташе вдруг показалось, что эта одежда — из дорогих магазинов: слишком уж идеально сидит на нем.

Оглядела себя. И вдруг поняла, что они одеваются в одном стиле. И даже в одном цвете! Она тоже сегодня вся в черном. Правда, это только на первый взгляд. При ходьбе ее шелковые брюки, скорее похожие на юбку до пола, переливались множеством серебряных нитей. И серебристыми камешками поблескивали туфельки на высоком каблуке. А вот блузки откровеннее Максим на ней раньше не видел: черный корсет с прозрачными рукавами и широкой шнуровкой на груди — такой многообещающей, что мужской взгляд так и жаждет продолжения! А ее открытые плечи безумно хотелось целовать! Если бы она не узнала об измене, Макс так и делал бы, но сейчас держал собственное слово — не торопил ее.

Наталья сделала глоток из своего бокала. Эти песни о нем. Понимают ли это те, кто находятся в клубе и слушают музыку вместе с ней? Ее родители? Понимают ли это официантки и бармен? А сам ди-джей? В зал вошел какой-то незнакомый Наташе молодой человек. Заметив одинокую девушку за столом, улыбнулся ей. Что-то уточнил у официантки и снова принялся поглядывать на Наташу, а через пару мгновений вообще дерзко и кокетливо помахал ей рукой. Наташа ответила легким и элегантным — чисто французским — поклоном. Это заметил вернувшийся в зал Максим. Он остановился и стал что-то обсуждать с этим парнем. Но уж точно не Наташу. Неужели, даже не приревновал? Потом подошел к своей девушке, сел рядом и, взяв ее за руку, высказал все, что было на уме:

— Пойдем к нашим. Скоро открываемся. На улице дождь пошел…

Наташа поднялась, взяла бокал, и Максим повел девушку в VIP-зону.

— Это наш ведущий, — сказал ей, когда они проходили мимо незнакомца. — Мы с Алексеем решили, что ведущий и дед Мороз должны быть разными людьми. Надя, — окликнул он официантку, находящуюся неподалеку. — Мы освободили столик. Спасибо.

Наташа взглянула в лицо Наде — только потому, что та ее тщательно разглядывала — и окаменела. Это Надя. Ее одноклассница. Ее бывшая подружка. Та самая, из-за которой роман с учителем перестал быть тайной для всей школы и для ее родителей. Та самая, которая была влюблена в Саню… Наташа почувствовала укол ревности: Саня ведь тоже здесь работает! Что за идиотское чувство собственности: нельзя присваивать себе нескольких мужчин сразу!

Наташе показалось, что Надю сверлит зависть.

— Привет, — все-таки Наташа воспитана лучше, чем ее бывшая подружка.

— Привет, — неохотно отозвалась та и отправилась накрывать последний столик.

Наташа укоризненно посмотрела на Макса. Стало жутко неприятно, что Надя тут работает.

— Твоя одноклассница, знаю, — понял Макс ее взгляд. — Мы оба удивились на собеседовании, когда она пришла устраиваться на работу.