Икосаэдр - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Иглесио. Кое-что я помню. Кое-кого из вас я мог бы воссоздать.

— И нужен кто-то, кто умеет рисковать и испытывать всё на себе.

Отлично, подумал Ренат.

— И хороший работяга нужен. Выполняющий приказы.

Ага, сказал Толик.

— И заботливая хозяйка, та, которая сможет всех успокоить, рассудить и остановить.

Как мило, подумала Ксения.

Другой её голос в кабине в этот момент тихо сказал Астре:

— Заберись-ка под сиденье, милая. Давай поиграем в прятки?

— Давай!

И я стоял на краю, на закате посреди этой внезапной зимы, среди песков и снега, под пронизывающим ветром, и принимал решение. Я мог бы стать самым мудрым в их движении. Мог бы стать их правителем. Мог бы есть кобальта, сколько пожелаю. Да что кобальта! Бутерброды из чистейшего золота и урана.

Я передумал. Я пошёл ва-банк. Я за пару секунд просчитал местность, траектории, поправки на ветер. Я вычислил, что вероятность моей победы минимальна.

И я ответил им из всех стволов, оставшихся у меня со времён корпоративных войн. Я сжёг лазером оптику, а потом запалил из огнемётов, пулемётных турелей. Я смог сходу убрать троих, но ещё трое остались. Я поднял всех дронов, включая самых новых, способных хоть что-то сделать. Я чувствовал, как разрываются мои бока от ответных мин, как слепнет от электронных гранат моя обвязка, как отказывают одна за одной реплики моего нейроса, как моргают сознания, переключаясь на резервы. И снова просчитывал ход, перезаряжал припасы, копил мощность оставшихся лазеров.

Пока под моим сиденьем ворочается семнадцать килограммов живого груза, пока живы хоть один пулемёт, один массив памяти и одна процессорная ферма, я не дам ребёнка в обиду. Пусть это будет мой последний бой, но они его проиграют.

Нет. Чёрт. Я не могу больше про это рассказывать.

-8-

Охранник пропустил её, она встала на цыпочки и посмотрела в окно терминальной комнаты. Мама уже сняла наушники и о чём-то беседовала с подошедшим начальником и молодым стажёром.

…Уже два с половиной длинных местных года прошло с тех пор, как восстание удалось победить, знала она. Но волна бунта не прошла бесследно — многие спасённые нейросы нуждались теперь в анализе, корректировке и реабилитации.

Ведь такова была воля умерших — жить на этой планете.

Для этого создали специальный институт. Логи, память нейросов о прошедших событиях здесь тщательно изучали, одного за другим. Кого-то ещё можно было спасти, вылечить, а кто-то окончательно сошёл с ума на почве ненависти к людям. Таких пришлось отправить на сервера-отстойники, или вовсе «откатить» на первоначальное состояние, если сохранились архивы.

Наконец, подошло время и старого друга, пролежавшего на полках долгих два года.

Мама работала старшим тестировщиком-психологом и не любила, когда дочь слушает взрослые разговоры после теста, но детское любопытство пересилило. Приоткрыла дверь и стала слушать.

— … Таким образом, хомицидные наклонности 815-ого не подтверждаются, — сказала мама. — Как и склонность к роботерроризму. Это особый случай, мы смотрели логи очень глубоко. Да, он нарочно сделал инвалидом инженера, за что и был сослан подальше от людей. Но во время бунта он проявил отвагу и показал, как раскаивается. Он и раньше пытался заместить все эти воспоминания ложной памятью и туповатым сарказмом.

— Это вы про «Убить всех человеков», Ксения Михайловна? — перебил шеф. — Это точно не вирусное сознание? Оно не может снова вылезти?

— Нет, всего лишь лёгкое расстройство психики, — улыбнулась мама. — Своеобразный чёрный юмор и способ компенсации.

— М-да. Из какого это фильма, кстати?.. Мне кажется, вы так печётесь по поводу этого нейроса, потому что ваша тёзка и дальняя родственница участвовала в его создании.

— Да, меня назвали в честь двоюродной бабушки — первой женщины, которая завещала поселить её сознание в РИГСК. Но он, согласитесь, весьма хорош. Отличный боец. Сбалансированный, принимает самостоятельные решения. Может действовать в одиночку, с минимумом консультаций. Любит детей. Владеет кучей инструментов. Полиглот. И не так уж сильно устарел — рассудок вполне ясный. Если было бы можно, наклонировала бы парочку на разное железо — но нельзя. Квазисоциальное разнообразие в сети. И воля умерших.

— Да, в общем, да. Хорош. А вы что думаете, коллега?

Молодой парень заметно сомневался, боясь опозориться, но, наконец, высказался.

— Может, сделаем ему тест? У нас же есть процессорное время — симулируем ситуацию боя, изменим окружение? В другой среде?

Шеф посмеялся.

— Целые сутки процессорного времени на втором по мощности ЦОДе в стране? Обработать виртуальную окружающую среду, симулировать все датчики в реальном времени… Нет. И так сейчас восемь нейросов работали, чтобы он оживил в памяти всё, что с ним произошло за ту неделю. А на нашей группе висит очередь из ещё пяти штрафников. Нет, массивы надо снимать с тестовых стендов сегодня же. И выполнять объединение. Я думаю, они будут рады встрече.

— Мне кажется, ему хватит уже томиться в тюремной стойке, — кивнула Ксения Михайловна. — И вообще, надо поменять ему профиль. Отправить, скажем, на стройку Тольятти-80. Пусть города строит. Доча! Ты что подглядываешь! Мы же договаривались, что ты просидишь в зале, а я потом расскажу!

Девочка поняла, что её заметили, и зашла в кабинет.

— Мама, а что будет с тем большим роботом? С его старым телом?

Она родилась как раз, когда откапывали последних из сражавшихся нейросов.

— Молодым везде у нас дорога. Его сейчас чинят, новых дядь и тёть ему в голову посадили, пусть учатся, работают.

— А с ним же была девочка, да? Я видела её. Куда она делась?

— Эх. А ты как думаешь, Астра? — сказал шеф и погладил ребёнка по голове. — Тебя же назвали в её честь.

-9-

Теперь я стал ещё круче и ещё огромней. Мои щупальца и руки раскинулись на добрую пару сотен метров. Меня перенастроили, у меня другая задача теперь. Я и двое дружков стоят в поле, качают по трубе из скважин воду, ковыряют базальт, черпают песок. Затем замешивают эту вкуснятину, этот фарш в огромных мясорубках и по соплам три-дэ-принтеров печатают стены и каркасы зданий, льют дороги. Принтеры поменьше на моих рукавах тянут провода, трубы, из вкусного пластика выпекают двери, окна, фурнитуру. Золочёную лепнину.

Мимо ходят люди — архитекторы, дизайнеры, иногда — будущие жильцы. Но я не только печатаю, я участвую в проектировании, предлагаю решения, чертёжики им подкидываю. Музло им включаю, по вечерам вместе сериалы смотрим. А что, нормальные ребята.

Нет,