Литературно-художественный альманах «Дружба», № 3 - В. Азаров

Вышла из дома и прошла в глубь двора тетя Серафима, Галина мама, в красном сарафане, который сейчас казался черным. Возвращаясь, она заметила Леню.

— Пойдем к нам, посиди, пока мама придет.

— А где мама?

— По делу ушла. Иди, ужинать дам.

Нет, ужинать Леня не имел ни малейшего желания.

— Я тут маму подожду.

Тетя Серафима ушла в дом.

Потихоньку Леня побрел вдоль улицы, попадая в полосы света, падавшие из окон домиков, и опять вступая во мрак, точно нырял по волнам. Яркое место — гребень волны, темное — скат вниз.

Невидимые кроны деревьев дышали теплом из-за заборов, листва с чем-то шептала.

В освещенном окне был виден стол, покрытый белой скатертью. Две девочки — одна стриженая, другая с косами — и бритый старичок в очках пили чай из блюдечек с синей каемкой. Старшая девочка улыбнулась и погрозила пальцем сестренке.

— Ты чего? — спросил Леня.

Девочка не ответила, а, не глядя на Леню, приподняла над скатертью блюдце и приложилась к нему губами.

И вдруг Леня понял, что она его не видит и даже не знает, что он на нее смотрит. И тогда и обе девочки, и чашки, и старичок, и лампа под оранжевым абажуром, висевшая над столом, — всё показалось ему странным и точно ненастоящим.

Одна звездочка всё-таки не удержалась и покатилась вниз, оставляя за собой тонкий светлый хвостик, который тут же погас. Лене стало грустно. Мама куда-то ушла, Витька остался в степи, дядя Степа укатил, и Леня вдруг оказался один на свете. А что если Галя не сказала маме, что Леня уехал к Вите? Тогда мама повсюду бегала, искала Леню, испуганная, растерянная. Он там веселился, ездил, купался, а мама, может быть, и не обедала. От внезапной жалости к маме Леня засопел, споткнулся о камень и больно ушиб палец на ноге. Он опустился на землю и схватился рукой за палец. Звезды подмигивали в вышине и словно дразнили Леню. Ему стало так горько и одиноко, что захотелось плакать.

И вдруг в тишине раздалось:

— Ле-оня!

Услышав этот голос, Леня вскочил. Забыв про боль в пальце, он помчался со всех ног. И вот Ленины руки сцепились вокруг маминой шеи.

— Я велел Гале сказать тебе, что я уехал! Я велел! — бормочет он торопливо.

— Гале? Какой Гале?

— Да маленькой. Тети Симиной… Она тебе не сказала? — вскрикивает Леня.

— А-а, поняла. Эта малютка под вечер подошла ко мне и сообщила: «А Леня уехал».

— Под вечер?! И ты меня искала? — в голосе у Лени раскаяние.

Мама отвечает не сразу. Она ведет Леню за руку и о чем-то думает.

Потом говорит негромко, но таким тоном, что Лёня замедляет шаги и невольно задерживает дыхание.

— Если ты еще раз самовольно куда-нибудь удерешь, в тот же день я отправлю тебя к бабушке. Так и знай!. Нет, я не искала тебя, потому что дядя Степа сказал мне, что берет тебя с собой и привезет назад. Он заходил в контору. Ты напрасно прятался за бидоном, как трусишка. Ведь я бы отпустила тебя…

Леня краснеет от стыда, смущенно усмехается:

— А ты откуда знаешь, что я прятался?

— Видела в окно, как вы уезжали.

Налетает ветерок. По листве тополей пробегает быстрый шелест, точно насмешливый шопот.

Мама с Леней входят в комнату.

— От папы пришло письмо, — весело говорит мама и поворачивает выключатель. При свете видно, что глаза ее смеются. Леня понимает, что на этот раз он прощен. Он подпрыгивает и кричит в восторге:

— А я ведь на речке был! Мы купались! И знаешь, как за водой ехали, стадо вокруг нас, и не проехать! А гусь меня за ноги! А бабка давай ругаться за кринку, а после абрикосиков дала!

Столько Леня видел за день, столько было событий, и надо, чтобы мама обо всем узнала.

Уже напившись молока и, весь вымытый, чистый, с завязанным пальцем, лежа под прохладной простыней, он всё еще без умолку болтает.

— Спи! Спи! Завтра доскажешь, — говорит мама.

— Завтра нескоро…

На минутку Леня закрывает глаза и вдруг видит степь. Только она не желтая и не серая, а голубая, и течет, колышется под теплым ветром. Да это вода! Леня берет маму за руку, чтобы она его не искала. Они погружаются в воду и вместе плывут, смеясь от радости.

И. Демьянов

Здесь до осени проживем

Рис. В. Ветрогонского

Просыпаются листья дубравы,Ветер тронул вершин басы.Ночь ушла,               обронив на травыЖемчуг круглой густой росы

День выходит зарею розовой,И горит облаков гряда…Гулко падает               с камня                              в озероС солнцем смешанная вода!

Утки дикие с криком сели —Их покачивает волна.А вокруг — молодая зеленьТак и манит к себе она!

«Зис», рыча, переехал мостик,Клокотала река под ним…Мы приехали к солнцу в гости,К водам,               искристым, голубым!..

Вот и домик, лесами сжатый.Пахнет утро               смолой                              и мхом.— Выходите, —               сказал вожатый,Здесь               до осени проживем!

И. Демьянов

Огоньки

Рис. В. Ветрогонского

Там, где берег яркой зеленью зарос,Где хоть камешки считай                              на дне реки,На пригорках               у развесистых берез —Полевых цветов               живые огоньки.И не гасит их               ни ветер,                              ни гроза,После дождика               сильней еще горят!Можно, кажется,               обжечь                              о них глаза —Столько яркости               в себе они хранят!И такой под каждым                              деревом уют!И такая на пригорках тишина!Только слышно, как                              кузнечики куют,Камышом шуршит               у берега волна.И куда ты ни посмотришь, —                              от рекиВсюду светятся и радуют глазаПолевых цветов               живые огоньки.И не гасит их               ни ветер,                              ни гроза!

И. Демьянов

В походе

Рис. В. Ветрогонского

Не в обиде мы на лето:В это лето                много света,И тепла и солнца много,Синь озер и синь небес…Меж лугов бежит дорога,И за рощицей                у стогаПоворачивает в лес.Ветерок —                ребята рады,Быстрокрылому, ему:Это лето в ЛенинградеГорячее, чем в Крыму!

На кустах щебечут птицы,И стоит в полях стенойЧуть шуршащая                пшеница…Стали бронзовые лица.Хорошо б водой облитьсяИз колодца                ледяной!

Сеня шутит на пригорке,Став под самые лучи:— Может солнышко                                пятеркуВ это лето получить! —Но сказал смеясь Сережа,Быстро прячась за кусты:— Не хвали,                зазнаться можетСолнце так же, как и ты!.. —

Шлет прохладу лес косматый,И уже издалекаОтдыхающим ребятамУлыбается река.

С. Гансовский

Воры

Рис. И. Ксенофонтова

— Ну, повтори еще раз… Ты что, не слышишь, что я говорю?…

Мальчик не отвечал. Он смотрел, задумавшись, в окно.

Женщина на постели дернулась под серым одеялом.

— Том! — голос у нее был нервный и высокий.

— Да, мама. — Большие серые глаза мальчика остановились на раздраженном лице женщины.

— Ты слышишь, что я говорю?

— Слышу.

Мальчик как будто очнулся от сна.

— Так что же ты не делаешь?

— А что делать? — глаза у мальчика были недоумевающие, задумчивые.

Женщина приподнялась на постели, одеяло соскочило с плеча, обнажая бледную сухую кожу. Она встряхнула длинными, не чесаными черными волосами.

— Ты убить меня хочешь. Дай воды!

Мальчик в углу комнаты приподнял эмалированную крышку с ведра и зачерпнул кружкой. На мальчике была полосатая трикотажная рубашка, какие носят ребята в городе, и вытертые бархатные штаны до колен.

Он подал матери воду. Она выпила половину кружки и выплеснула остаток на пол.