Ярость стихий – Искра - Олег Шевчук

а деньги с собой в могилу не утянешь, дом купят, ну и прочее. Это, конечно, пока наброски, но примерно будет так. Девчонка, эта, О́на, по-моему, на тебя, кстати, в этом похожа, тоже последнее ради чужого может отдать, по старику-соседу вон недавно плакала, убивалась сильно, в долги залезла, но похороны ему достойные справила, хотя старик чудной был, ни с кем говорят не общался. Умер он тоже странно: с улыбкой, на рассвете, на Солнце смотрел и на дудке своей играл до последнего, так его потом и нашли.

Тигран выпил вина, задумчиво прищурился и посмотрел куда-то словно вдаль. Он казался выбитым из колеи и слегка рассеянным. Некоторое время мы с ним просто думали каждый о своём и молчали. Я вспоминал старика-музыканта и парня, которому тогда отдал табличку, представлял, что может сейчас чувствовать О́на.

Мы посидели ещё немного и обговорили детали. В основном я предоставил всё решать Тиграну и настоял лишь на одном. Информация о смерти Щагра, пусть даже и ложная, но достаточно правдоподобная, должна была дойти до деревни, в которой жили его дети, в любом случае. Позволить им жить с мыслью, что их отец просто сбежал и исчез я не мог.

Из города я ушёл сразу же после того, как мы закончили, Тигран предлагал мне задержаться, но я решил на всякий случай не искушать судьбу, всё же мои фокусы перед его рестораном видели слишком многие.

Глава 8. Падающие звёзды.

В следующие пять лет я просто жил обычной жизнью отшельника: совершенствовал и изучал заклинания, пытался их комбинировать и изобретать новые. Такая жизнь мне нравилась, и я даже был по-своему счастлив, но меня стал всё чаще мучить один вопрос. Для чего я живу, в чём смысл конкретно моей жизни?

Мне исполнилось уже двадцать семь, а выглядел я по-прежнему максимум лет на двадцать, ну или самое крайнее двадцать один, да и как-то не чувствовал себя старше. Мои не-маги сверстники уже давно все завели семьи и одного, двух, а то и трёх детей, важно кичились своей «взрослостью» и даже говорили всегда медлительно и устало, что судя по всему должно было означать, что у их слов и у них самих есть в этой жизни немалый вес. Естественно, что меня это всё забавляло. Добиться таких приземлённых целей и при этом всерьёз гордиться…, их самомнение не переставало меня поражать.

Я никогда не понимал почему большинство людей такие пассивные, особенно не понимал мужчин. Они хотели одного: жить мирно, пусть без мечты, но стабильно, не хотели даже капельки преодоления, не хотели побед и борьбы. Их жизнь ничего не изменит, они были уверены в этом и поэтому просто жили, переживали жизнь и ждали смерти, как спасения и избавления. Спасение от жизни – может ли это желание вообще считаться нормальным? У человека, когда он рождается, уже есть враг – это он сам, его слабости, не нужно искать противника где-то ещё, даже убийцы зачастую оказываются слишком слабыми соперниками, не достойными честного сражения и истинной вражды. Человек, который отнял чью-то жизнь не потому, что защищал то, что ему дорого, а ради, например, денег, ради того, чтобы нахапать, набить брюхо, получить что-то лично для себя, достоин ли он уважения и сильный ли это человек? Бороться нужно не с людьми, а со злом в людях и начинать в этом случае нужно с себя.

Двадцать семь лет стали для меня начальной точкой нового отсчёта. Я постоянно менялся, как змея сбрасывал старую кожу, избавлялся от хлама, старых вещей и знакомых. Нет смысла не меняться, ведь если ты перестал меняться, значит ты не растёшь, остановился в развитии.

Мои попытки смешать жизнь и магию провалились, и я это помнил до сих пор, но не мог найти своей жизни большего предназначения и смысла. Я, как и мой учитель в своё время, начал писать книгу, очень часто задумывался над жизнью и смертью, над возможностями человека, разностью и похожестью людей. Многое теперь виделось по-другому: чувства, поступки, мысли…, к чему-то я стал более терпимым, к чему-то наоборот.

Вещей у меня стало ещё меньше, чем было до этого, теперь я уже полностью осознал и прочувствовал, что имел в виду учитель, когда говорил мне: «Не копи, не тащи на себе разный хлам». В общем я оставил лишь самое-самое необходимое и наконец-то до конца освободился от стяжательства на «чёрный день» и мыслей вроде «вдруг пригодится когда-нибудь». Книг у меня прежде скопилось всё же слишком много, перечитывать их времени не находилось и выходило, как с жадной собакой, которая не ест сама и не даёт остальным: и я эти книги не читал и другие их из-за меня достать не могли, не читали.

Стояло лето. Я вновь устроил лагерь у реки, писал свою книгу и упражнялся в магии. Место тут было глухое и отдалённое, так что вполне можно было ненадолго задержаться и отдохнуть. Единственное, что слегка меня раздражало, так это ночные кошмары, почему-то здесь я вдруг снова стал очень тревожно и чутко спать.

В последнюю ночь я почти не сомкнул глаз, проснулся очень рано и теперь стоял, дышал прохладным утренним воздухом с запахом водорослей и воды и смотрел, как небо над рекой медленно начинает светлеть.

Я вспоминал учителя. Маг Воды. Он многое мне дал, но многое и отнял. Спокойствие его стихии было не моим.

На воде иногда появлялись круги, а то и слышались резкие шумные всплески: рыба ловила неосторожных насекомых, которые упали в реку.

Я посмотрел на место, где появился последний круг, сложил пальцы в магический знак и щёлкнул ими. «Искра» сорвалась с моей руки, упала и воду и погасла в ней. Следов не осталось.

Я вдруг почему-то почувствовал какую-то невыразимую и необъяснимую печаль и тоску. Не стану ли и я такой же бесполезной искрой? Может и я вот так однажды просто исчезну, не оставив след? Будет ли кто-то жалеть о моей смерти? Будет ли вспоминать, что вообще был такой человек?

– Не твоя стихия, да, Свободный? – раздался вдруг позади меня тихий, но глубокий мужской голос.

Я резко, рывком, развернулся и поднял щиты.

Неподалёку стоял мужчина примерно моего возраста или чуть старше и задумчиво на меня смотрел. Его глаза были тёмно-синими, а взгляд чуть холодноватым, отстранённым и созерцательным. Этот человек как-то неуловимо напоминал моего учителя, но и отличался от него, был «более совершенен» что ли, даже больше чем учитель похож на