Тысяча шагов в ночи - Трейси Чи

стало изменение в самих жителях деревни. Они не возмущались, когда Канаи проезжала мимо них на Роройшо. Не пытались запретить Миуко ходить без сопровождения. Оправившись от полученных травм, Лайдо даже извинился перед Миуко за то, что выгнал ее из храма на следующее утро после проклятия, на что ее рука-демон, облаченная в перчатку, незамедлительно ответила ему пощечиной.

У этого демонического существа был свой собственный разум. Через несколько дней после нападения Туджиязая Миуко обнаружила, что она может с легкостью избавиться от обычной перчатки, рукавиц, пеленки и ремня, поэтому Миуко пришлось пошить на заказ перчатку с пряжкой, которую снять можно было только с помощью другой руки.

Благодаря этой перчатке мрачный жрец отделался легким шоком и внезапным покраснением щеки.

– Прошу прощения, Лайдо-джай! – отозвалась Миуко, засовывая свою демоническую руку в карман.

«Он должен извиниться за свое дыхание», – пробормотал тихий голосок.

Хотя Миуко знала, что это невежливо – и не слышно никому, кроме нее, – она не могла удержаться от смеха и даже не потрудилась подавить его.

Жрец слабо улыбнулся, потирая щеку.

Перемены не ограничивались Нихаоеи. Времена года сменились, лето неторопливо перетекало в осень. Дни укорачивались. Листья опадали. С севера приходили вести о том, что жизнь вернулась в Дом Ноября. Среди сгоревших деревьев были замечены снующие туда-сюда белки, а в воздухе снова раздавалось пение птиц. Один путешественник даже поведал, что прибыл молодой кякедзуя, чтобы восстановить порядок у жрецов Накаталоу.

Эти перемены будут происходить медленно, но некоторые потекут быстрее. Вскоре после осеннего равноденствия Омайзи Рухай прибыл в Нихаой, чтобы пригласить Канаи стать учеником конюха йотокай, который уже давно искал кого-нибудь – мужчину, женщину или хэй – достаточно компетентного, чтобы соответствовать его строгим эталонам. Это был, безусловно, нетрадиционный вариант, но, как вскоре выяснилось, доро был заинтересован в сотрудничестве с неординарным новым миром.

В последний день пребывания Канаи в деревне Миуко проводила ее до врат духов.

– С тобой все будет в порядке в Удайве? – спросила она, поглаживая мягкий нос Роройшо.

Канаи пожала плечами.

– Как и везде, думаю.

– Ну, если тебе что-нибудь потребуется…

– Знаю, лучше тебя не звать. – Но она улыбнулась, чтобы смягчить язвительность своих слов.

Миуко рассмеялась.

– Я серьезно!

– О, да? Как думаешь, как сложится эта работа, если первый же человек, пристающий ко мне, потеряет руку из-за шаоха?

– Славно!

Усмехаясь, Канаи посмотрела на восток, где над холмами Удайвы поднималось теплое осеннее солнце.

– то же… думаю, я буду иметь это в виду.

Затем, как это обычно водится, она повернулась и, не прощаясь, вместе с Роройшо поскакала навстречу своей новой жизни в столице.

Спустя некоторое время после этого Ногадишао вернулся в свой лес в сопровождении Миуко, которая с помощью своей несколько поубавившейся демонической силы построила ему святыню на окраине Пути Тысячи Шагов. Кроме алтаря и урны для благовоний, он был далеко не таким большим или благоустроенным, как у Бэйкай, но для паломников, держащих путь на Очиирокай, это не имело значения. Еще до окончания возведения святыни начали появляться дары: рисовые лепешки, кусочки лишайника, шляпки грибов. После к ним присоединились несколько грубо отесанных деревянных статуй, каждая из которых изображала старика с длинной бородой, сложившего руки вместе в позе бескрайнего спокойствия.

Лесной дух поднял одну из статуй, покачивая ею, как куклой.

– Что это? – потребовал он ответа. – Это я, что ли?

Миуко забрала у него статую и осторожно положила к остальным.

– Сходство было бы идеальным, если бы они сделали ему больше рук.

– Тьфу.

– В чем дело? Я думала, тебе нужны последователи.

Ногадишао возился в грязи, отказываясь встречаться с ней взглядом.

– Последователи – не то же самое, что друзья, а?

Растроганная, она положила руку на его покрытое мхом плечо.

– Ты считаешь меня другом?

– Я считаю тебя помехой! – заявил он, стряхивая ее с себя. Затем его голос смягчился: – Но, полагаю, я привык к тебе.

Она поклонилась ему.

– Если я пообещаю навещать тебя, ты будешь счастлив?

– Да!

– Тогда я обещаю.

Он хлопнул в ладоши, отчего мышь выскочила из локтевого сгиба и тут же юркнула в бороду.

– Превосходно!

Подношения в новой святыне Ногадишао стали не единственным подтверждением того, что рассказы о приключениях Миуко изливались по всей Аваре. Пока продвигался ремонт Старой Дороги, путники начали стекаться в Нихаой, где они преследовали Миуко по всей деревне, умоляя ее поделиться с ними ее необычным странствованием через Аду и Ану.

Не желая быть в центре внимания, Миуко часто скрывалась, скитаясь по запущенным полям или заглядывая в Коцкисиу-мару, чтобы навестить Гейки и его стаю. Несмотря на то что чаще всего Миуко оставалась одна и без сопровождения – поскольку больше не боялась ни мужчин, ни духов, – она не думала, что кто-то обратит на это внимание, ведь оставленные без присмотра девочки становились обычным явлением в Нихаои.

Они приходили поодиночке: некоторые старше, другие моложе Миуко, одни были переодеты в мальчишек, а кто-то верхом на лошади. Иногда появлялись парами, подруги или сестры, изгнанные из своих домов или пытающиеся от них сбежать. В первые дни они останавливались в постоялом дворе, где Отори Рохиро принимал их так же сердечно, как свою собственную дочь, и вскоре они подыскали для себя более постоянные дома: над торговыми лавками или на восстановленных фермах, где стали обрабатывать землю.

Девушки были не единственными прибывшими. В Нихаой съезжались и хэйсу, и такие девушки, как Мели, поскольку быстро пронеслась молва, что Дом Декабря больше не является для них единственным выходом.

Что любопытно, демографические изменения в деревне совпали с внезапным появлением новой святыни. Она просто появилась в один день рядом с полуразрушенным мостом, который благодаря строительным усилиям рабочих Рухая пришел в надлежащий вид. Святилище было простым – даже проще, чем у Ногадишао – и, насколько было известно Миуко, никто не замечал там молящихся, но внутри иногда можно было найти подношение в виде увядшего цветка или сморщенного фиолетового корня в форме человеческой руки.

Сенара сыграла важную роль в расселении новоприбывших в Нихаой. Она осталась в постоялом дворе, чтобы помогать Миуко и Рохиро, и вскоре они выяснили, что у девушки больше способностей к прислуживанию, чем в мизинце Миуко. Сенара безупречно убирала. Превосходно готовила. Быстро изучив бухгалтерский учет, вскоре начала вести бухгалтерские книги и заводить деловые связи с такой же легкостью, с какой она заводила друзей, и использовала и то, и другое, чтобы находить гостям места, где жить, работать и проводить свое время.

Учитывая ее обходительность, Сенара довольно скоро оказалась в центре романтического интереса и даже снискала расположение одного или двух ухажеров, хотя, в чем она призналась Миуко