Мне бы в небо - Даниил Митрофанов

не показывать этого. И наверняка это было одной из причин нашего проигрыша.

В эту ночь я долго не мог заснуть, впрочем, как и многие из ребят. Все ворочались, тяжело вздыхали и по несколько раз вставали, чтобы сходить в туалет, который находился на улице.

Я даже не заметил, как погрузился в сон и сперва не понял, что меня кто-то трясёт за плечо. Я думал, что это всё происходит во сне, пока на ухо мне не начал шептать Гриша, перед этим больно щёлкнув по носу. Я тут же открыл глаза и в предрассветных сумерках увидел нависшего надо мной лейтенанта.

— Серёга, вставай. Товарищ подполковник распорядился привести тебя. У тебя есть три минуты, чтобы собраться. Жду тебя у выхода и постарайся не шуметь. У ребят сегодня тяжёлый день, а заснули они совсем недавно.

Глава 30

Вот и пришла пора мне проходить те особые испытания. И даже не знаю, стоит мне переживать или радоваться по этому поводу? С одной стороны, это было очень хорошо. Больше не будет ожидания, которое заставляет постоянно находиться в напряжении. А с другой стороны, ещё не известно, что мне предстоит пройти. Да и надежда на то, что никаких дополнительных испытаний не будет, всё же имелась.

Собрался я гораздо быстрее трёх минут и выйдя на улицу, поёжился под порывом прохладного ветра. Откуда-то со стороны аэродрома доносился звук работы мотора самолёта. Но за время пребывания на базе мы настолько уже привыкли к этому звуку, что совершенно перестали обращать на него внимание. Это сейчас в утренней тишине я отлично его слышал, а когда проснётся вся база, даже не заметил бы.

Малютин ждал меня в полном одиночестве. Выходит, что это испытание буду проходить я один. Что для меня было просто отлично. В случае провала никто из ребят не узнает об этом. Я просто исчезну. Только сейчас я понял, что мне будет ужасно стыдно смотреть ребятам в глаза, если не справлюсь с предстоящими испытаниями. У меня просто не было на это права. Провалившись, я подведу не только эти сорок человек, но и ещё сто двадцать шесть, что разбились в восемьдесят четвёртом. А именно спасение этих ста двадцати шести человек и было моей главной задачей.

— И меня настигли эти секретные тесты? — спросил я у лейтенанта.

— Подполковник Мохов тебе всё расскажет. А теперь следуй за мной. По дороге постараюсь немного ввести тебя в курс дела, а уже всё остальное узнаёшь от Владимира Алексеевича, когда прибудете на место.

Очередные тайны и секреты. Возможно, именно сегодня я узнаю, для чего нас отбирают? Хотя это было маловероятно.

— В первую очередь ты должен будешь подписать ещё несколько бумаг о неразглашении. Эти бумаги будут касаться всего, что будет происходить сегодня. Сразу скажу, что для тебя не составит трудностей пройти все эти задания. Их подбирают индивидуально для каждого кандидата, с учётом его подготовки и знаний.

С самого начала это всё мне не очень нравилось, а теперь это чувство многократно усилилось. К тому же мы сейчас двигались в сторону взлётно-посадочной полосы. На которой стоял АН-2, готовый к взлёту.

— Подожди меня здесь. — сказал Гриша, а сам забежал в самолёт.

Появился он через несколько секунд, держа в руках планшет, с прикреплёнными к нему листами и ручку.

— Как я и говорил, сперва необходимо подписать бумаги. Сразу после этого ты перейдёшь в распоряжение Владимира Алексеевича.

— А это зачем? — спросил я, когда среди листов наткнулся на отказ от претензий в случае травмы, увечья или смерти.

Подобного я точно не ожидал. Что-то у меня совсем пропало желание идти к Мохову. Хотя его и изначально не было.

— Обычная предосторожность. Могу тебя заверить, что твоей жизни и здоровью ничего не угрожает. В случае нештатной ситуации тебе незамедлительно придут на помощь.

Я же прекрасно понимал, что в случае нештатной ситуации существовала огромная вероятность того, что мне просто не успеют прийти на помощь. Это на словах всегда всё так хорошо, а вот на самом деле всё обстоит несколько иначе. Правда, здесь всё будет зависеть только от самих тестов. Но не подписав эти бумаги, я так и не узнаю, что они собой представляют. Да и меня просто могут отсеять, если я откажусь их проходить.

— В случае если ты откажешься, не последует никаких притеснений с нашей стороны, — словно прочитав мои мысли, сказал Гриша. — Всё сугубо добровольно. Я прямо сейчас могу вернуться к товарищу подполковнику и сказать, что ты отказался. В таком случае возвращаешься в казарму и занимаешь с ребятами на общих основаниях.

Но мне было слишком интересно, чтобы вот так легко пойти на попятную. К тому же я сомневался, что не последует никаких притеснений, как выразился Гриша. Случай с Валерой показал, что мы слишком легко выдаём желаемое за действительное.

Все бумаги были подписаны. Малютин забрал их у меня и направился в сторону штаба, указав на самолёт. Говорить здесь ничего не было нужно. Подполковник ждёт меня там, а вместе с ним и мои особые испытания.

— Как вы и говорили Семён Александрович, Сергей согласится пройти дополнительные тесты, — увидев меня, произнёс Мохов, обращаясь к сидящему в самолёте психиатру.

Это был тот мужичок, что разговаривал с нами после испытания в самолёте. При себе он имел небольшой чемоданчик, а при моём появлении, тут же начал что-то записывать в толстый блокнот, даже не обратив внимание на слова Мохова.

Ещё в салоне самолёта находилось три инструктора. Двоих я прекрасно знал. Первым был наш инструктор по общей физической подготовке — Артур Дмитриевич. Именно он в первый день прибытия новичков устроил им показательное избиение. Надеюсь, мне не придётся с ним драться. Шансы на победу в этом бою были около нулевые.

Вторым был лётный — инструктор, который в прошлый раз притворялся сержантом. Сейчас у него на рубашке красовались погоны майора. Выходит, он был либо командиром звена, что более вероятно. Либо заместителем командира эскадрильи. Но замкомэска навряд ли отправили бы на испытание к кандидатам в курсанты. А вот командира звена вполне.

Всего там было десять сержантов-перевёртышей, а это выходит два или три звена в полном составе. Вот и получается, что командиры звеньев были вместе со своими подчинёнными.

А третьим оказался, совершенно неизвестный мне мужчина в «афганке» или «берёзке», я сейчас вот так просто