И сердце на куски - Марина Князева

из нас может наговорить лишнего. Пусть наше прошлое останется в прошлом. Никому правда не принесет счастья.

- Убирайся отсюда! Наш договор расторгнут! И больше никогда не подходи к Яне! Я разрушу всю твою жизнь! Ты знаешь, что я могу сравнять тебя с землей! Один твой взгляд на нее – и меня ничто не остановит!

Клим чеканил слова, разрезая ими воздух на части. Каждое его слово было пронизано обещанием. Каждое слово обещало разнести все в клочья. Ледяные, колкие слова и несмотря на то, что они предназначались Смоленцеву, мне тоже стало страшно!

Ванька ухмыльнулся в очередной раз. Но больше не рискнул нарываться, поверив Климу на слово.

Он развернулся и, кивнув Смирновой, пошел к трапу.

Смирнова задержалась. А я в принципе только сейчас обратила на нее внимание. Все такая же. Тоже нисколько не изменилась. Вызывающе короткие шорты и топ, который больше открывал, чем скрывал. Привычный яркий макияж. Небрежно собранные в хвост волосы. Выглядела неплохо, но стервозности добавилось точно. Она презрительно окинула меня взглядом, а потом ядовито хмыкнула:

- Ну ты и дура, Суворова!

Ответа дожидаться не стала. Выплеснув порцию яда, Ленка стремительно развернулась и побежала за Смоленцевым. А я стояла и смотрела им вслед. Прошло четыре года, а они по-прежнему были вместе. Потому что как никто, подходили друг другу. Два сапога – пара.

- О каком ребенке он говорил? – раздраженный голос Клима ворвался в мои размышления.

От страха я замерла и боялась повернуть даже голову в его сторону. Отчаянно хотелось соврать и попытаться сохранить то, что начало прорисовываться в наших отношениях. Но и правду скрывать я больше не могла. Мия – наша дочь и она не заслуживала быть тайной. Да момент пусть был не самый удачный, но все же если не здесь и сейчас, то никогда бы не решилась.

Подойдя к поручню, я глубоко вздохнула и попыталась собрать мысли в кучу, унять дрожь, которая последнее время была постоянной моей спутницей. Приготовившись к исповеди, я не смогла произнести ни слова. Потому что почувствовала, что Клим стоит за моей спиной. Совсем близко. Я чувствовала его запах. Ощущала его всем телом. Знала, что, скорее всего, это наш последний разговор. Клим мне не простит того, что я должна была сказать. Я, конечно, попыталась бы сгладить все острые углы, но все равно потеряла бы его.

Развернувшись и посмотрев в его глаза, я поняла, что не смогу. Это радостные новости сообщают глаза в глаза, а я собиралась оправдываться.

Поэтому не рискнула. Да и страшно было увидеть во взгляде Горячева осуждение. Опустив ресницы, я сначала прислушалась к себе, и только тогда, когда мое сердце немного замедлилось, я заговорила:

- Ее зовут Мия. Ей три. Она безумно любопытная и очень похожа на тебя. Да. После той ночи, проведенной в твоей квартире, я забеременела. И я не собиралась скрывать от тебя эту новость. Просто не знала, как тебя найти. Ведь ты улетел. А я совершенно ничего о тебе не знала, кроме твоего умения сладко целоваться и ловко снимать с меня одежду. Да еще плюс ко всему Смоленцева застукала со Смирновой. Знаю, это не оправдание. Но мне было тогда тяжело со всем этим справиться одной. Я справлялась, как умела. И до сих пор не очень получается. Мне до сих пор родители помогают. – И пока Клим не вынес приговор, выпалила в вдогонку: – И я снова беременна.

Было слышно, как вода, плещется о борт теплохода, шум двигателя, крики чаек, да все что угодно, но только не голос Горячева. Мои щеки горели от смущения и страха, но я так и не открыла глаза.

- Я не потяну двоих детей. На родителей не могу повесить. Они и так тянут нас с дочкой. Да и мне достаточно Мии, – неожиданно на щеках я почувствовала горячие дорожки слез. А все, потому что стояла и врала Климу. – Если ты не захочешь ее увидеть, то клянусь, что это наш последний разговор о ней. Она никогда тебя не потревожит. Ты больше никогда не услышишь о ней. Мы больше не появимся в твоей жизни. Только не злись… Пойми, что я не специально скрыла беременность и что точно не хотела как-то шантажировать тебя ей. Мия – все, что у меня есть. Я жить без нее не смогу…

Потому что она так похожа на тебя. Вслух я этого не произнесла, но и того, в чем созналась – было достаточно.

- Тимур.

- Тимур? – от неожиданности я открыла глаза и столкнулась с растерянным взглядом Клима. Не было ни осуждения, ни ярости. Он просто был шокирован. Одной рукой держался за поручень, пытаясь выровнять сбившееся дыхание.

- Мы назовем нашего сына Тимур…

Теперь настал мой черед держаться за поручни. Клим своими словами словно крылья мне подарил. Я не знала, как и что нас ждет, но я точно знала, что я никогда бы не простила себя, если бы не оставила этого малыша. Чтобы не расплакаться я пробормотала то, что первое пришло на ум:

- Тимур Климович – как-то не очень…

- А Мия Климовна – прям верх благозвучия!

Мы не смеялись. Просто смотрели друг на друга, понимая, что с этой минуты наши отношения вышли на новый уровень, который нам еще нужно принять и пройти с достоинством.

- Я вызову тебе такси. Мне нужно побыть одному, – Клим первым прервал молчание. – Только не придумывай ничего. Я приеду, как буду готов.

Я лишь кивнула. Да и что я могла сказать?

Оставалось только надеяться, что Клим не подкачает и склеит мое разбитое сердце. Новым, конечно, оно не будет. Но хоть болеть перестанет.

Глава 26

Яна

Я не видела Клима четыре дня. Быстро попрощавшись с ним в воскресное утро, я уехала на такси домой. И, как только оказалась в квартире, начала считать часы, прошедшие с нашего расставания. Он обещал прийти, как будет готов, но прошло все воскресенье, за