О мальчике, который умел летать, или путь к свободе - Игорь Акимов

            1) практически независим от тела (если сердце хорошо работает - кто вспоминает о нем?);

            2) душевно неуязвим (его душа занята обслуживанием его деятельности, поэтому творец несравненно легче выдерживает удары судьбы, чем потребитель и тем более раб, - разумеется, при условии, что эти удары не падают на продукт его творчества; вспомните Архимеда, который под занесенным мечом попросил: "не повреди мои чертежи...");

            3) творя - свободен.

            Вернемся к "черному человеку".

            Он - раб. Раб не обычный, с особыми качествами, выделяющими его из среды остальных рабов, и все же - раб. Поэтому и живет по законам рабов. Поэтому его оценка ощущений - эмоциональна.

            Он не знает счастья, поскольку счастье рождается ощущением свободы в процессе творчества (значит - создания гармоний, что для него отвратительно). Он не знает удовольствия, поскольку удовольствия рождают чувства в процессе овладения гармониями (а у него нравственного чувства нет - отсюда его отношение к гармониям)...

            Так что же он знает? Ради чего живет?

            Диапазон эмоций, в которых существует обычный раб, заключен между двумя чертами: страдания и наслаждения (наслаждение - высшая по интенсивности положительная эмоция). Смысл жизни раба - как можно дальше отодвинуться от черты страдания и быть как можно ближе к наслаждению (значит, довольство жизнью находится не где-то посреди, а все же поближе к наслаждению, где положительные эмоции преобладают). Правда, наслаждение он испытывает очень редко - энергопотенциал лимитирует. Вот почему каждый миг наслаждения раб считает подарком судьбы, вот почему так ценит его и помнит его всю жизнь.

            Но ведь у "черного человека" энергопотенциала побольше, даже намного побольше! Следовательно, наслаждение он должен испытывать чаще. Но это только полдела. Чтобы поддержать свой энергопотенциал на оптимальном уровне, "черный человек" должен его тратить. На что? Ну, конечно же, - на добывание наслаждения. Как тратить? Творить он не может; расширять территорию - тоже: раковина не позволяет; благоустроить территорию - помилуй бог! - ведь это означает коллекционировать гармонии... Остается последнее: гармонии разрушать.

            Наконец-то!

            Разрушая гармонии, он получает самые сильные, самые желанные ему положительные эмоции. Ничего более сладостного он не может пережить. Ничего более достойного он не может придумать. Он разрушает - и ему хорошо.

            11

            Не правда ли, создается впечатление, что на Петю, ставшего "черным человеком", нет управы?

            Он циник. Совести нет - значит, и душа у него не болит. Он хозяйничает в своей раковине, где никто ему не указ. И гармоний вокруг столько, что только успевай наслаждаться...

            К счастью (к счастью для вас и для нас - для всех людей с нормальным нравственным чувством), природа мудрей человека. Едва обнаруживается нарушение нормы, как она этот поезд загоняет в тупик. Попросту говоря, в погоне за наслаждениями Петя попадает - как в крысоловку - в адаптационную ловушку.

            Напомним известное вам положение: эмоция не может быть константной. Она - волна. Значит - или нарастает, или убывает. И наслаждение не может быть одного накала: если оно не нарастает - оно начинает гаснуть. Чтобы его поддерживать - требуется новизна, постоянная новизна! Поэтому Петя должен быть все время при деле. Чтобы наслаждение хоть чуть-чуть, а возрастало, он должен тратить энергии все больше и больше.

            А закон адаптации гласит: чтобы интенсивность эмоции (яркость наслаждения) возрастала в арифметической прогрессии - затрачиваемые для этого усилия должны возрастать в прогрессии геометрической.

            Следовательно, уничтожение простеньких гармоний вскоре перестает вызывать эмоциональный отзвук. Петя вынужден переключиться на более совершенные гармонии. Лестница уходит ввысь круто; Петя боится - но карабкается вверх, потому что наслаждение, ставшее привычкой, побеждает любые доводы разума, любой страх. И он карабкается и карабкается до тех пор, пока вдруг не оказывается перед вершиной. И тогда он бросается с бритвой на картину Рафаэля и с факелом - на храм Артемиды.

            Может быть, этот подъем по ступеням уничтожаемых гармоний лишил его рассудка?

            Нет. Экспертиза утверждает: практически здоров. И сам он на этом стоит. Он не собирается прятаться за безумие - ведь он исполняет историческую миссию.

            "Строитель храма создал шедевр, - сказал Герострат на суде. - И слава об этом шедевре уже облетела весь мир. Знаете, что было бы дальше - через год, через десять, через сто лет? Паломники, наслышанные о красоте храма, воображая его неземным, были бы разочарованы, увидав творение рукотворное и далекое от плодов их фантазий. И время не щадило бы шедевр, с каждым годом умаляя его совершенство. И прогресс, тиражируя новизну эфесского храма, вскоре сделал бы его банальным... А я одним прикосновением факела оставил его и прекрасным и вечным. Строитель создал его - я даровал ему вечную жизнь. Теперь он пребудет в веках как красивая легенда, как недостижимая творческая высота. Теперь у него нет изъянов, теперь он не узнает старости, и как бы ни изощрялись строители всех времен и народов, им не достичь этой улетевшей с дымом высоты..."

            Самое поразительное - что это не демагогия, не попытка оправдаться (он считает, что ему не за что оправдываться), - он действительно так думает! Он действительно считает, что творит благо! Просто у толпы одни средства, у него - другие. Он наслаждается своим вандализмом - и положительные эмоции тоже суть подтверждения его правоты: ведь я не страдал, ведь мой поступок был естественным, - следовательно, все правильно. Он гордится своей ролью революционера. Ведь он решился! пошел против всех! Он разбил рутину - и дерзким поступком завершил круг вещей (храм, из праха восставший, он возвратил в прах). Все в мире тленно; лишь наслаждение, которое я переживаю в данный момент, - реальность. Природа благоволит силе; не зря же высший закон ее жизни - естественный отбор. Прав всегда тот, кто сильней! А "нравственность", "совесть", "душа" - это всего лишь фантомы, придуманные слабаками для оправдания собственной немощи...

            Какой смысл с ним спорить? Ну нет у него нравственного чувства - и поэтому он не слышит ничьих аргументов.

            Исход ясен: раньше или позже общество вынуждено его остановить. Пресечь его деятельность единственным аргументом, который он понимает, - силой.

            12

            Почему прежде до этого не доходило?

            Потому что Петя был за кулисами; действовал чужими руками. Демиург - он дергал за ниточки, и куклы послушно воплощали задуманный им сюжет. Наслаждался ли он? Конечно. Наслаждался победой героя, который был как бы Петиным "алтер эго", и страданиями жертвы наслаждался тоже. Теневой лидер, Петя был вне подозрений зрителей; слава доставалась другим, но и шишки - тоже. Кажется, живи да поживай...

            Так нет же! Однажды он не выдерживает за кулисами - и выходит на авансцену, чтобы самому исполнить роль. Не чужими - собственными руками разбить гармонию.

            Был Демиургом - стал актером.

            Поменял принцип действий.

            Зачем? Что заставило его пренебречь опасностью? Ведь если зал не воспримет его игру, не подчинится его воле, магнетизму его действий - тогда от его раковины останутся одни осколки...

            Дело в том, что он не выбирает. Его желания тут ни при чем. Просто работает закон адаптации. Чужие действия уже не возбуждают в нем наслаждения, а отказаться от этой сладостной привычки он не в силах, - вот и приходится действовать самому. Чем это кончается, вам известно.

            13

            Остается разобраться, почему революционер Петя из всех возможных игр последний свой выбор делает на игре в порядок. О каком порядке может идти речь, если он все вокруг без жалости крушит?

            Все - да не совсем. Крушит он только гармонию. Только живое, творческое, динамичное. Вспомните: что он первым делом предпринял, опустившись на уровень эмоций? Упрятал территорию, которую считает своей, в раковину. Вторым его действием было уничтожение в этой раковине всех гармоний. Третьим - перестройка этой территории в соответствии со своим идеалом.

            Похоже появилось противоречие: на смену одной гармонии Петя создает новую (идеал) - а как же это возможно при его идиосинкразии к гармониям?

            Противоречия нет, потому что никаких гармоний, естественно, Петя создавать не может. Идеал, который он создает по своему образу и подобию, это всего лишь шаблон, то есть четвертованная, обескровленная, бездыханная гармония, из которой ушла энергия и порождающее начало, - значит, всего лишь труп гармонии. Шаблон - это изуродованное тело гармонии, лишенное души.