Императорская свадьба или Невеста против - Наталья Мазуркевич

Спустя полтора часа, чихающая, но в остальном прекрасная леди, завернутая в кусок шелка, покинула эти пыточные застенки. Кристоф, которого пригласили оценить результат, довольно усмехнулся и потащил ее в гардеробную.

— Наряд, который мне показали, вам не подходит, — заявил он и, пользуясь временной беспомощностью девушки — ей приходилось придерживать простыню, протащил Сайлейн в гардеробную, где непонятным образом поместилось куда больше людей, чем можно было предположить.

Она с трудом отстояла право накинуть на себя хоть что-нибудь, в остальном пришлось терпеть. Ее крутили, заставляли поднять руки, опустить, присесть, после и вовсе подгоняли прямо на ней невообразимое нечто. Нет, материал был приятный, цвет — лиловый — также ей понравился, но вот несколько уколов булавками и последовавшее за тем подозрительное головокружение заставили девушку, едва все ушли, броситься к заветной коробочке и быстро написать «универсальный антидот». Получив требуемое в рекордные сроки, Сайлейн ранила палец, сцедила немного крови на анализ и приняла лекарство. Универсальное средство вовсе не являлось таковым на деле, слишком общий спектр действия имело, но давало время определить яд. Отослав в Тааль-Ен стакан — ничего другого просто не было под рукой, Сайлейн принялась ждать, чувствуя, как ей становится лучше, но полностью неприятные ощущения не ушли. Решив, что пара часов у нее есть, девушка, чуть пошатываясь, попрощалась с Астонией и Тришей и мелкими шажками направилась к сестре.

Они встретились по дороге. Встревоженная и бледная Лузаника и босая, медленно, по стеночке бредущая Сайлейн, которой с каждым шагом становилось все хуже. Корвус, стремительно выбежавший с другой стороны, подхватил ее на руки и отнес в выделенные им покои.

— Все хорошо. Лекарство мне уже прислали, — успокаивал ее принц.

— Я уже выпила универсальный, — слабо улыбнулась девушка.

— И зря. Судя по доставленному мне отчету, универсальный был частью этого яда, поэтому сейчас мы пьем вот этот сладкий напиток.

Сайлейн послушно глотнула и поморщилась. Противоядие было несладким, скорее горьковато-кислым и очень мерзким, зато действенным. К тому моменту, как ее уложили на кровать, от неприятных ощущений осталась только слабость.

— В порядке?

Сайлейн кивнула и поспешила сесть, но Лузаника не позволила:

— Отдыхай. До приема еще есть время. А там твое пребывание мы сократим до минимума. Сколько нужно, чтобы восстановилась связь?

— Просто чтобы все собрались.

— Значит, в полночь, — кивнул своим мыслям Корвус и пояснил: — Таока появится в полнолуние. Раньше она не успевает.

По тому, как скривилась принцесса, было понятно, что ей известно, почему задержится божество, а также что сама Лузаника думает об этом.

— Сейчас мне нужно уходить на совет, но сразу после него я вернусь за вами. Ника, присмотри за сестрой.

Принцесса сжала руку Сайлейн, поднялась, чтобы проводить супруга до дверей, и вернулась. Медленно текли минуты, падая в океан молчания, которым наполнилась комната. Сайлейн невидящим взглядом смотрела в потолок, полностью сосредоточившись на ощущениях внутри себя, а Лузаника просто сидела рядом, гладя сестру по волосам.

— Я не хочу тебя терять, — вдруг сказала она. — Пообещай мне, что всегда будешь думать только о себе. И никому не доверяй. Все слишком боятся смерти и, чтобы сохранить собственную жизнь, могут пойти на все.

— И ты? — улыбнулась Сайлейн, выныривая из транса.

— И я, — горько согласилась принцесса. — Особенно я. Ты не можешь этого помнить, но должна знать. У нас общий только отец, и знаешь, я была очень зла на него, когда после смерти моей мамы он женился на твоей. Ведь это он довел мою мать до самоубийства. А потом он привел в дом вас. Ты уже родилась, только была совсем маленькая, еще даже не ходила, но уже оборачивалась, и маленький котенок ползал по ковру, когда тебя пускали. — Лузаника горько усмехнулась. — Тебя все любили, а я… мне было так противно на тебя смотреть, понимать, что все мои беды из-за тебя. Ты никогда не думала, откуда у тебя тонкий шрам вот здесь, у ключицы? Я не смогла тебя тогда убить. Стояла и смотрела, ненавидела, но убить не могла. Попробовала, но рука дрогнула. Нас застал отец, он ничего не сказал, просто забрал тебя и больше со мной не разговаривал, и твоя мать тоже ничего мне не сказала. Я жила с вами, но без вас. Всем было плевать. Кроме тебя. Тебе было годика три, когда котенок зашел в закрытую часть дома. Ты где-то даже вымазалась по дороге, и даже когда обернулась, личико осталось в саже. Ты не знала, кто я, но каждый вечер прокрадывалась ко мне и засыпала. На рассвете я тебя будила, и ты пробиралась к себе. А потом случилось одно нехорошее событие. Родители умерли, и мы остались вдвоем. Я плохая сестра, да?

— Нет, ты же меня не бросила, а могла.

— Не могла, Лейни, не могла. И сейчас не смогу, но нас могут разлучить.

— Но мы все равно найдем способ общаться.

— Конечно, найдем, а пока отдыхай. До прихода Корвуса тебе лучше поспать. Этот яд, он был специально сделан для оборотней. И не пугай меня больше так, ладно?

— Постараюсь. А ты не пугай меня своими страшными сказками. Лузаника, которую знаю я, никогда бы так не поступила, а та, другая, осталась в далеком прошлом.

— Да, осталась, — с сомнением сказала принцесса, глядя на сестру. С одной стороны, она хотела ей счастья, с другой — Лузанике было сложно видеть, как и сейчас все отдают предпочтение младшей. Вот только младшая не знала, чем тогда стала для отвергнутой собственной семьей Лузаники, и не узнает. Пусть лучше она ненавидит ее, чем рискнет собой. Если Вильгельм решит выманивать Сайлейн, шантажируя жизнью сестры, — а тот император, которого она знала, пошел бы на это, и если даже сама Лузаника будет умолять младшую сестру спасти ее, пусть лучше девочка из ненависти и обиды этого не сделает.

Так она думала, пока рассказывала ей отрывок их семейной истории, но с каким-то удовлетворением наблюдала, как все ее планы разбиваются о привязанность младшей сестры. С затаенным удовольствием она понимала, насколько зависима от нее Сайлейн, пусть даже она и давно вышла из-под опеки.

Сайлейн проснулась внезапно, огляделась и, не найдя сестры, сползла с кровати. Чувствовала она себя значительно лучше, но рисковать и совершать резкие движения не стала. Платье, которое с нее так никто и не снял, пришло в негодность, и с легким сердцем девушка просто содрала его с себя отросшими когтями.

Запах сестры успел пропитать все комнаты и, ориентируясь на самую большую концентрацию следов родного ей существа, Сайлейн проникла в гардеробную Лузаники. Надев первое попавшееся платье, чтобы не идти в зверином облике, девушка вышла в гостиную.