Только между нами (ЛП) - Хейли Оакс

– Хорошо. – Я поглаживаю маму по рукам и медленно встаю. – С ним всё будет в порядке – я знаю это. Он боец. – Я знаю, что должна быть сильной. Я должна быть рядом с мамой, когда ей плохо, должна взять всё на себя. – Ты звонила Кайлу? – спрашиваю я. Мне больно произносить его имя.

– Нет, Боже, нет. – Она отчаянно качает головой, и снова начинаются слёзы.

– Хорошо, успокойся, дай мне ключи от своей машины. – Она протягивает их и вытирает слёзы, глядя на меня с ожиданием. Я поворачиваюсь к Дане, которая стоит за мной, и улыбаюсь.

– Мне нужно переставить мамину машину, – спокойно произношу я, – пожалуйста, можете посидеть с ней? Я принесу ей кофе, это займёт всего десять минут.

– Конечно, – кивает она. Мне удаётся взять себя в руки, я делаю глубокий вдох и берусь за дело, пока мама плачет в своём кресле. Я приношу ей кофе с сахаром из автомата и быстро целую её.

– Я не задержусь надолго, – говорю я, – отвезу машину на стоянку и позвоню Кайлу. – Я тяжело сглатываю на последних словах и задумываюсь о том, что собираюсь сказать, чтобы всё было легко, и он не ехал домой по шоссе на опасной скорости в сто пятьдесят миль в час. Несмотря на тяжёлое детство с Миком, за эти последние десять лет моя мама помогла им сформировать сильную связь, и я знаю, что такие новости опустошат его.

Я выхожу на улицу и с лёгкостью обнаруживаю мамину машину между стоянкой «скорой помощи» и временной парковкой. Это на самом деле неподходящее место, но, к счастью, ей не выписали штраф. Воздух свежий и холодный. Я закутываюсь в пальто и набираю номер Кайла впервые за два месяца.

Он отвечает всего через пару гудков.

– Алло, – неуверенно произносит он.

– Привет, Кайл. Эм–м…

– Всё в порядке? – небрежно спрашивает он.

– Ну, нет. – Мой голос слегка надламывается. – На самом деле нет, поэтому я и звоню, пожалуйста, постарайся не паниковать.

– Что? В чём дело? – поспешно спрашивает он.

– Это Мик, – отвечаю я. – У него был сердечный приступ, его доставили в больницу. С ним всё ещё работают.

– Что? – Я слышу в его голосе шок, опустошение, осознание того, что я сказала. – Насколько всё плохо? – просто спрашивает он. – Он может умереть?

– Я не знаю. Нас к нему не пускают, но его пришлось реанимировать. Он в критическом состоянии.

– О Боже. – Он молчит, а у меня нет слов, чтобы описать чудовищность состояния. – Я уже еду, – быстро говорит он и кладёт трубку.

Через четыре часа медсёстры отправляют нас домой, нам удалось на секунду увидеть Мика, которого подключили к разным аппаратам и привели в стабильное состояние. Дана ушла уже давно. Уже почти девять часов вечера, и больница кажется абсолютно пустой, если не считать странного пьяницу, которого привезли в отделение неотложной помощи.

Мы проходим к маминой машине, держась за руки и пока без слёз.

– Нам нужно что–нибудь поесть, – тихо произношу я. – Тебе нужно сохранять силы.

– Я не смогу справиться с этим, – вздыхает мама, – но и домой тоже не хочу ехать.

– Хорошо, – тихо говорю я. – Как насчёт того, чтобы поехать в «МакДональдс», съесть картошку–фри и выпить по молочному коктейлю?

– Ладно, – кивает она, сжимая мою руку. – Спасибо, Господи, за мою дочь, – вслух произносит она. – Я не смогла бы без тебя. – Я обнимаю её, пока мы приближаемся к стоянке.

– Я люблю тебя, мам.

– Я тоже тебя люблю.

В «МакДональдсе» пусто, за исключением нескольких столиков. Тихо и темно, и нам приходится некоторое время в тишине ждать свою картошку. Мы садимся напротив друг друга, и мама берёт меня за руку.

– Я не выношу мыслей о том, что могу его потерять, – тихо говорит она. – Я имею в виду, я знаю, мы не будем жить вечно, но я думала, что нам отмерено больше времени.

– Так и есть, – успокаивающе отвечаю я.

– Я хочу сказать, что любила твоего отца, Соф, действительно любила. Он был моей первой любовью, моим шансом на счастье, но Мик, он был чем–то другим. Он дал мне что–то, о существовании чего я даже не думала.

– Что это? – произношу я, захваченная её откровением, задаваясь вопросом, почему не слышала этого раньше.

– Он дал мне второй шанс, – улыбается она. – После твоего отца я не была уверена, что найду кого–то, с кем смогу обосноваться в жизни, а в Мике я нашла намного больше, чем это. Я нашла себе лучшего друга, того, кто будет выполнять мои капризы, а не смотреть на меня злым взглядом. Кто позволит мне быть успешной без каких–либо извинений, кто примет меня такой, какая я есть, а не будет переживать о том, что другой мужчина может найти меня привлекательной. Он гордится мной и никогда не пытался сделать из меня кого–то другого. Люди думают, что я сошлась с Миком из–за денег, и когда смотрят на него, видят крикливого, пузатого всезнайку. Но… – Она легко смеётся и качает головой. – Мик самый понимающий, щедрый и любящий мужчина, которого я когда–либо встречала, и я сошлась с ним потому, что он для меня всё.

Я смотрю на неё с улыбкой и понимаю, кого она только что описала… Кайла. Я думаю о её словах и о том, как осуждала Мика, когда они только познакомились. Он произвёл не лучшее первое впечатление, он бросался в глаза и громко разговаривал; люди слушали его, когда он говорил, потому что его голос был командирским. Он казался высокомерным и ненадёжным, хотя для стареющего мужчины дьявольски красив. Я всегда судила о Кайле точно так же. Но в отличие от мамы я не использовала доказательства, чтобы сформировать своё мнение о нём, как только я его узнала, я просто отталкивалась от всего, что как думала, знаю о нём.

– Мам. – Я перегибаюсь через стол и беру её за руки. – Мне нужно кое–что рассказать тебе. – Она поднимает на меня глаза, полные слёз.

– Да? – произносит она.

– Я, эм–м, жизнь такая короткая, а когда ты находишь кого–то, кто заставляет тебя чувствовать себя целой, ты должна быть с ним.

– Да, – кивает она. – Должна. – Она сжимает мою руку.

– Я люблю Кайла, – говорю я, как ни в чём не бывало. Она продолжает смотреть на меня, а затем наклоняет голову на бок, впитывая мои слова.

– Что? – Она сморщивает нос и убирает руки.

– Это такая длинная история, но то, что ты только что сказала о Мике, я чувствую то же самое… к Кайлу. – Я не могу отвести взгляд от неё, ожидая любой реакции, и стук моего сердца невозможно контролировать, в то время как я встречаюсь со своим сильнейшим страхом. Я наконец рассказала всё своей маме.

– Этим летом? – спрашивает она, её рот слегка округлился.

Я киваю.

– Этим летом и раньше… задолго до Саймона, до университета, последним летом после окончания школы. Между нами… что–то есть. – Я морщусь, пока она соединяет точки.