Изменники Родины - Лиля Энден

— Здравствуйте! Садитесь с нами обедать!

Козловская рассеянно поздоровалась и удивленно переводила взгляд то на него, то на Лену.

— Кто же живет в этом доме? — спросила она, наконец.

— Мы живем! — ответил Николай Сергеевич. — Это губернаторский дом… Я же теперь важное лицо: бургомистр города Липни… Но кого вы ищете?

— Где же Валентина Федоровна?

— Вот вы кого вспомнили!.. Не знаю, где она теперь, вероятно, в советской России, куда я никогда не вернусь, а, если придется вернуться, то меня отправят в такое место, которое Валентине Федоровне никак не может понравиться… Меня с ней связывал только сын, он погиб, и теперь никакой связи больше нет… Впрочем, для вас это хорошо, что ее здесь нет: она бы уж наверняка всему свету разболтала бы, что у нас на чердаке гость… А теперь у меня другая жена!

И он с ласковой улыбкой положил руку на плечо Лены.

Евдокия Николаевна покраснела.

— Простите!.. Я не знала этого!.. Я не могла понять, почему вы тут оказались вместе с Леночкой…

— Вместе! С тех пор, как она спасла меня из плена, вместе живем и работаем, воюем и горюем!.. Вместе умирать будем, если убьют, вместе отвечать будем за все свои дела, если спросят!..

Гостья продолжала внимательно всматриваться в лица своих хозяев.

— Так, значит, вы?… Но я ничего не понимаю… Почему вы никогда не вернетесь в советскую Россию?… А главное, почему вы меня спасли?

— Потому, что вы — хороший человек, Евдокия Николаевна! — ответила Лена. — Вы всю жизнь делали людям только хорошее, и люди это помнят!

— Как? Значит, это ради меня лично?

— Да, ради вас лично! — подтвердил Венецкий.

— Николай Сергеевич! Со мной можно говорить откровенно! Вы получили задание от подпольного центра, да?

— Не получил, получать не собираюсь и ни с какими подпольными центрами знаться не желаю!

— Николай Сергеевич! Как вы можете так говорить? — воскликнула задетая его насмешливым тоном Козловская. — Вы же советский человек!

— Был когда-то!

— Но не могли же вы перемениться!.. Конечно, конспирация требует… Но, неужели вы меня спасли, и мне же не доверяете! Мне это очень тяжело! Леночка! Я вас прошу, скажите мне правду! Это для меня очень важно!.. Вы наши?… Оба наши?.. Да?…

Она смотрела на молодую чету с надеждой, страстно желая услышать утвердительный ответ, но оба отрицательно качали головами.

— Но что же это?… Я там, сидя на чердаке, все передумала… Мне даже приходила в голову мысль, что вы — провокаторы, что вы хотите выпытать у меня сведения о партизанах, а потом опять предадите немцам…

Глаза Венецкого гневно сверкнули, но он сдержался и насмешливо раскланялся.

— Вот за это спасибо! Час от часу не легче!.. То в партизаны нас записали, а теперь в провокаторы…

А Лена звонко рассмеялась.

— Евдокия Николаевна! Милая!.. Ну, подумайте: если бы мы были провокаторами, мы же непременно стали бы вас уверять, что мы ваши, что мы для партизан работаем!.. Ведь так?.. Вы сами нам давали такую возможность… А Николай первым долгом бухнул вам, что не желает знаться с подпольными центрами…

— А ты не сердись! — обратилась она к мужу. — Если бы ты посидел по подвалам да по чердакам, тебе бы тоже всякая чушь в голову полезла…

— Пожалуй, полезла бы…  — согласился он и продолжал:

— Вот что, Евдокия Николаевна, не мучайте себя страшными мыслями: ния, ни моя жена, ни Марья Владимировна — не провокаторы! А больше никто не знает, что вы здесь находитесь… Мы вас ни о чем не спрашиваем, никаких партизанских тайн у вас выпытывать не собираемся!.. Хотя вам трудно себе представить, что люди могут помочь один другому просто так, по собственной инициативе, без приказов подпольных центров — но это так! Никаких заданий нам никто не давал и дать не мог — просто мы узнали, что вы попались в жандармерию и решили попробовать вас освободить… Попытка увенчалась успехом!.. Но мы-то сами работаем у немцев и не имеем ничего общего с партизанами!.. Более того, мое лично самое горячее желание, чтоб все ваши подпольные центры и партизанские отряды куда-нибудь убрались подальше и не мутили народ!..

— Неужели вы не хотите, чтобы сюда вернулась наша родная советская власть? — удивленно воскликнула Козловская. — Не хотите, чтобы кончились ужасы гестапо?

— И чтоб на смену пришли трибуналы, ГПУ, НКВД, МГБ и как там они теперь называются?…  — вопросом на вопрос ответил Венецкий. — Вы — идеалистка, Евдокия Николаевна! Вы так страстно и так слепо верите в непогрешимую справедливость советской власти!.. Я понимаю вас: я сам когда-то так верил, и мне очень больно было потерять эту веру, когда пришлось столкнуться с изнанкой советской справедливости!.. Мы с Леночкой оба — дети отцов, погибших в «советском гестапо» и по опыту знаем ему цену!.. И право же, толкать людей под расстрелы и виселицы, как это делаете вы, только для того, чтоб все это вернулось, чтоб снова получить возможность петь хвалебные гимны товарищу Сталину!.. Не стоит овчинка выделки…

На глазах Евдокии Николаевны показались слезы.

— «Хвалебные гимны товарищу Сталину»!.. — повторила она с возмущением. — Как у вас язык поворачивается так говорить?!.Вы совсем фашистом сделались!.. С именем Сталина советские люди идут в бой, идут на смерть!.. С именем Сталина отождествляется понятие о родине!..

— Вот это и плохо! Не только отождествляется, но Сталин уже заслонил родину своей особой… И заметьте: теперешние немцы тоже официально прославляют не столько Германию, сколько Гитлера… Даже здороваться полагается «Хайль Гитлер!»… Кстати сказать, обычно это произносится очень небрежно… Получется, что с обеих сторон стоит у власти по самодержцу, и ради их прихоти дерутся и гибнут тысячи людей!..

— Это товарищ Сталин, по-вашему, самодержец? — гоький упрек слышался в дрожащем голосе Евдокии Николаевны.

— Самый настоящий! Николай Второй ему и в подметки не годился!.. Самодержец, почище Иоанна Грозного! Вся разница, что тот открыто рубил головы и сажал на кол, а этот «приводил приговор в исполнение» потихоньку, так, чтоб никто не видел… Но Сталин, Берия, Ежов и компания не меньше погубили невинных людей, чем Иоанн Грозный!..

— А все-таки наши победят!.. Сталин победит, хотя вы этого и не хотите!.. И ваших немцев прогонят до самой границы!.. А вашему Гитлеру место на виселице!

Теперь в голосе заслуженной учительницы звучало что-то детское, напоминающее школьников.

— Вот против последнего не возражаю! — сказал Венецкий. — По нашему бефайеру давно веревка плачет!

— Как вы сказали? Фрайеру?…

— «Гитлер — бефрайер» — «Гитлер — освободитель» — так пишут на его портретах… Немцы «освобождают» города и страны от коммунистов, а советские войска в свою очередь, тоже «освобождают» эти же самые города от фашистов. В результате взаимных освобождений от освобожденных остаются одни воспоминания… Знаете, я вчера вот этот учебник древней истории перечитывал — ассирийские цари писали на своих памятниках: «Я покорил столько-то народов. Я разорил столько-то городов. Я взял столько-то тысяч рабов. Я перебил столько-то тысяч непокорных!»… А вот современные поработители заявляют: «Я освободил! Я спас!»… Нет у них древне-ассирийской правдивости, чтоб назваться теми, кто они есть на самом деле, вот и величают сами себя освободителями!..

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});