Золотые Антилы - Тим Северин

Ключ к плану Патерсона лежал в несколько двусмысленных отношениях, существовавших между королевствами Шотландии и Англии. Теоретически, по крайней мере, это были два отдельных государства, хотя и признавали одного монарха. Шотландия располагала собственным, несколько урезанным парламентом, собиравшимся в Эдинбурге и уполномоченным вводить некоторые налоги и принимать местные законы. В религиозных вопросах Шотландия сохраняла хрупкое перемирие между епископами, синодом и пресвитерианцами. Впрочем, основным результатом двусмысленного положения Шотландии было то, что она страдала от всех недостатков независимости и почти не получала он нее выгоды. Король Вильгельм мало интересовался своими северными владениями и передал управление ими клике королевских уполномоченных, главной целью которых было сохранение статус-кво путем запутанной и сложной системы патронажа. Экономика страны не могла соперничать с южным соседом, и конкуренция понемногу уничтожала промышленность Шотландии. Войны, которые вела Англия, перерезали традиционные торговые пути Шотландии в Северном море; когда же Англия заключала мир, никто не гарантировал шотландцам тех же торговых привилегий, что и их южным соседям. В довершение всего Шотландия недавно пострадала от нескольких неурожайных лет, разоривших тысячи жителей. Однако шотландцы, хотя им сильно досталось и дела шли на спад, не собирались сдаваться. Всю страну объединяло глубокое чувство национальной гордости и патриотизма. Именно эти чувства, прорвавшиеся сквозь корку раздражения, направили новый трагический поток переселенцев из Старого Света к сверкающему миражу Золотых Антил. Патерсон, Дампир и Уофер являлись лишь орудиями, взломавшими кору и определившими направление потока; истинными энтузиастами были сами шотландцы.

Подспудную направленность их чувств выдает то, что сами шотландцы предвосхитили идею Патерсона о торговой компании, укрывающейся под покровительством шотландских законов. Для шотландцев идея этой компании, перераставшей в их фантазиях саму Ост-Индскую, была воплощением надежд. Компания должна была стать символом их сугубой независимости, шансом проявить национальный талант к коммерции, витриной шотландских мануфактур и началом полной экономической самостоятельности страны. Они нуждались только в опытных адвокатах, которые защитили бы их от атак английских монополий, несомненно попытавшихся бы задушить шотландскую торговлю. И прежде чем выпустить на рынок первую акцию компании, нужно было заполучить бизнесмена с опытом в такого рода делах, который мог бы организовать и спланировать новое для них предприятие. К счастью — как представлялось в то время — такой человек нашелся: Уильям Патерсон, обладавший соответствующей репутацией. Больше того, он был по рождению шотландцем. И вот тайный совет шотландских дворян и купцов, задумавших основать шотландскую торговую компанию, обратился в Лондоне к Патерсону за советом и практической помощью.

Патерсон с радостью взялся помогать. Наконец, мнилось ему, он заполучил дарованную небесами возможность переиграть лондонских монополистов, воплотить в жизнь свою идею внешней торговли и доказать, что его экономическая теория верна. Эта разница в целях — стремление шотландцев к национальной самостоятельности и преобладавшая у Патерсона мысль о свободе торговли — погубила все предприятие и привела к катастрофическим последствиям. Однако поначалу разницы не замечали — или сочли ее мелочью.

После того как шотландская партия или, скорее, ее агенты в Лондоне связались с Патерсоном, он не терял времени. Прежде всего он предупредил новых сотрудников, что план имеет шансы на успех, только если они будут держать свои намерения в тайне и действовать быстро и скрытно, чтобы собрать необходимый капитал и организовать в свою пользу лобби в шотландском парламенте. Затем он принялся набрасывать проект акта, которым парламент в Эдинбурге мог бы учредить Шотландскую торговую компанию. Осторожность и усердие были вполне уместны, поскольку по Лондону уже ходили слухи о замыслах шотландцев, и Патерсон опасался, что король Вильгельм не одобрит предприятия, которое грозило рассердить лондонских купцов и угрожало внешнеполитическим планам. К счастью для Шотландии, король Вильгельм был занят войной в Европе, когда проект акта поступил в эдинбургский парламент. Король вручил дела северного королевства маркизу Твиддейлу с инструкцией потакать гордыне шотландцев, насколько позволяет политика. К радости шотландских купцов, стремившихся к созданию собственной торговой компании, Твиддейл не только принял эти инструкции близко к сердцу, но и позволил себе принять личное участие в планах шотландцев. Идея национальной торговой компании быстро приобрела мощную поддержку у делегатов очередной сессии шотландского парламента. Так что летом 1695 года, пока Англия дремала, а король Вильгельм пребывал на материке, шотландцы обсуждали акт об учреждении «компании, ведущей торговлю из Шотландии с Африкой и Индиями». Тщательно смазанный стараниями учредителей, не жалевших обедов и вин для членов парламентских комитетов, акт без задержки проскользнул сквозь жернова юриспруденции. Не прошло и двух недель с первого представления, как проект был прочитан, обсужден, возвращен Торговому комитету с замечаниями, одобрен, перечитан, украшен именами совета директоров (с участием Патерсона) и отослан короне для окончательного утверждения. Затем его «коснулся скипетр», и он стал законом. Шотландцы получили свою компанию (официально именовавшуюся «Шотландской компанией торговли с Африкой и Индиями»), а Патерсон — средства для воплощения своих теорий на практике.

Поразительно, что Патерсон и его союзники не воспользовались преимуществами, которые предоставила им эта молниеносная кампания. Вместо того чтобы держать темп, директора новой компании опасно медлили. Причиной такого промедления стали, увы, разногласия между директорами, причем Патерсон, втянувшийся в них не менее прочих, ставил себе в заслугу собственный вклад в планы шотландцев и высокомерно поучал северян, толкуя им принципы и теорию заморской торговли. Но истинный корень зла крылся в атмосфере соперничества, возникшего между Лондоном и Эдинбургом. В Шотландии не хватало денег на реализацию проекта, и потому шотландцы вынуждены были занимать деньги на лондонском рынке, как ни претила им утрата свободы, которой угрожал этот маневр. Они считали Шотландскую компанию своим детищем, в котором нет места южанам. С другой стороны, клика лондонских директоров, в которой смешались покинувшие родину шотландцы, англичане и даже один еврей, рисковали своими деньгами и потому, естественно, требовали права голоса в делах компании. К тому времени, когда шотландский парламент придал законность существованию компании, шотландская и английская партии превратились в два враждебных лагеря. Каждый обвинял другую сторону в мелочных придирках и намеренном отказе сотрудничать. Очень скоро дошло до того, что стороны игнорировали письма друг друга, а Патерсон самодовольно внушал эдинбургским директорам, что «жизнь коммерции зависит от регулярности корреспонденции».