Записки партизана - Петр Игнатов

Надо было спешить: из хуторов мчались по шоссе танки и машины с автоматчиками.

Они подошли к месту взрыва. Немцы открыли огонь по камышу — они не решались войти в его густые заросли. Только восемь отчаянных головорезов с автоматами наперевес бросились в болото. Трех из них удалось немцам вытащить, швырнув им концы длинных веревок, остальных затянула бездонная трясина.

Но всего этого наши минеры уже не видели. Им рассказал об этом все тот же Андрюшка, пробравшийся ночью в лиманы.

Его серые глаза сияли. Он был горд: в этой победе на шоссе есть доля и его участия.

— Ни одна машина не вернулась на хутора! Ни одна! — рассказывал он Карпову. — А самый главный немец — вы видели его, дядя: длинный и худой, как палка, — кричал и топал ногами на крыльце. Потом вечером за клуню дяди Игната увели пять румын, трех немцев и расстреляли. Это те самые, которые должны были смотреть за шоссе и не усмотрели. А как они могли усмотреть, когда ночью никто за околицу носа не показывает? Только вы, дядя, глядите в оба: как бы этот длинный чего плохого не сделал. Он ведь знает, где вы прячетесь. Мы тоже будем смотреть: чуть что, я прибегу…

Жизнь в камышах, тянущихся на многие километры, исполнена своеобразия.

Как тихо здесь!.. Вот рыжая чепура стоит у воды. Солнце освещает ее черный хохол, серовато-белую шею с розовым налетом. Бурые перья на крыльях отдают зеленоватым блеском. Вытянув вперед длинный желто-восковой клюв, подняв красно-желтую ногу, она замерла, зорко высматривая добычу. А вокруг стоят камыши, кивают пушистыми головками и живут своей жизнью…

Плеснула рыба у самого берега. Это щука преследует стаю рыбешек. Неслышно ползет светло-оливковый желтопуз. Вспорхнула какая-то птичка с ярко-красным брюшком. Снова плеснула рыба. И опять тишина…

Рыжая чепура поднимает голову. Блестят на солнце ее оранжево-желтые глаза. Она смотрит вверх.

Над лиманом, широко распластав ослепительные, почти двухметровые крылья, летит красавица белая цапля. А над ней в высоком синем небе парит ястреб…

В камышах раздается шорох. Он все ближе. Чепура взмахивает своими черными крыльями и улетает.

К воде подходят двое ребятишек: Андрей и двенадцатилетняя девчушка в голубом выцветшем на солнце платье, с красными монистами на загорелой шее.

Ребята нерешительно останавливаются. Вокруг, стеной выше человеческого роста, стоят камыши. Здесь можно заблудиться, в этих лиманах.

— Что нового, Андрейка?

Из камышей неожиданно появляется Карпов.

— Беда, дядя! Беда!

— А ты толком говори, Андрей: что за беда?

— В хутора нагнали полицейских видимо-невидимо! Приехали на машинах немецкие автоматчики. Их главный позвал к себе Максима. Долго говорили. Потом вышли из хутора и смотрели сюда, на лиманы. И опять о чем-то говорили. А что говорили, не разобрали мы. Чуть подойдем, сейчас же гонят. Немец даже револьвер показал… Беда…

— Ну, какая же беда, Андрейка?

— Да как же не беда? Максим здесь каждую камышинку знает. Приведет он проклятых, и перебьют они вас…

— Значит, в гости к нам собрались, — задумчиво говорит Карпов. — Что же, будем принимать «дорогих» гостей. А вы не тревожьтесь. Спасибо, что пришли! Бегите домой и скажите ребятам, чтобы во все глаза смотрели за немцами. Чуть что — опять к нам. Ну, ребятишки, будьте здоровы…

На рассвете, когда над степью уже плыли розовые облака, залитые солнцем, а над водой еще висели клочья утреннего тумана, в камыши широкой дугой вошли немцы и полицейские.

Впереди шагал Максим — высокий сумрачный мужчина со смуглым лицом и короткой черной бородой.

Он недавно приехал в эти края, ни с кем не дружил, ходил насупленный, молчаливый, злой. Был хорошим кузнецом и страстным охотником. Исходил с ружьем все окрестные лиманы, знал здесь каждую тростинку. Но и после удачной охоты возвращался он домой таким же сумрачным, хмурым, молчаливым, и ни разу не видели станичники улыбки на лице у этого нелюдима.

Когда немцы заняли хутора, многим стало ясно, что Максим лютой, звериной ненавистью ненавидел Советскую власть. И в первый раз улыбнулся Максим, когда стоял он перед виселицей и смотрел, как качается на перекладине тело молодой казачки-комсомолки. Вскоре в станице узнали, что в прошлом Максим был крупным кулаком.

И вот теперь он вел немцев к тому заветному островку, где укрепились партизаны. Он хорошо знал этот островок, несколько дней назад он прополз по камышам и видел, как в шалаш на островке входили люди с карабинами…

Максим вел немцев так, чтобы отрезать партизанам все тропинки отступления. Он хотел взять их в кольцо.

Немцы шли по камышам, таща за собой легкие лодки. Хлюпала вода под ногами. Шуршал сухой камыш. И лиманы оживали.

Один за другим поднялись гуси. Пролетели белые цапли, рыжие чепуры, кряквы. Последней поднялась выпь.

Заслышав шаги людей, она присела и, вытянув вверх туловище, шею, голову и клюв в одну линию, стала похожа на сухой пучок камыша. Но люди подходили все ближе и ближе — и выпь поднялась. Она летела бесшумным полетом, все время взмахивая крыльями. Отлетев далеко в сторону, опустилась до самых верхушек камышей, внезапно сложила крылья, камнем упала вниз. И над камышами пронесся ее встревоженный крик, похожий на карканье…

Немцы подошли к островку — их отделяла от него лишь узкая полоска воды. Берега густо заросли камышом. Только в одном месте желтела песчаная отмель…

Максим посоветовал немцам разделиться на две группы: первая должна была высадиться на отмели, вторая — обогнуть островок.

Немцы спустили на воду лодки. Первая группа осторожно, держа автоматы наготове, вышла на песок.

Островок молчал…

Страшно было идти в глубь островка: немцев пугала тишина и тревожные крики выпи в камышах. Группа автоматчиков, низко пригибаясь к земле, кралась дальше. С ними шел Максим.

За бугорком показался шалаш. Немцы залегли. Они лежали десять, пятнадцать, двадцать минут — никого. Только выпь кричала в камышах…

Первым поднялся ефрейтор — здоровый детина с Железным крестом на груди.

Осторожно отодвинув сплетенную из камыша дверь, он вошел в шалаш.

Шалаш пуст. Но совсем недавно здесь были люди: на столе лежали нарезанные помидоры, куски сала, хлеб и стояла бутылка из-под водки — она наполовину пуста.

В шалаш вошел Максим с автоматчиком. Под лавкой автоматчик увидел плетеную корзину. Из корзины заманчиво торчали красные сургучные головки водочных бутылок. Судя по всему, автоматчик нагнулся и дернул корзину. Оглушительный взрыв прогремел над лиманом. Он разметал шалаш, разорвал на части ефрейтора, Максима, автоматчика…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});