Цитадель (Тамплиеры - 3) - Октавиан Стампас

- Говорите, граф. Я немного в расстроенных чувствах, но это не помешает мне понимать вас как надо.

- Несколько часов назад я получил важнейшее известие из Рима.

- Умер папа?

Д'Амьен удивленно поднял брови.

- Вы уже об этом знаете?

Король шмыгнул носом.

- Нет, кто же мне расскажет. Я просто догадался. Потом вы столько говорили о желательности этой смерти...

- Да, да, вы правы. Пока лишь одно остается неизвестным - причина ухода Луция из жизни.

Бодуэн опять шмыгнул носом.

- А ему, пожалуй, уже все равно, убит он или преставился по естественной причине.

- Я уважаю ваш философский настрой, но речь должна сейчас идти о практических вещах. Смерть эта, от чего бы она не происходила, это сигнал, которым мы не можем пренебречь. Это мнение поддержали все. Мы начинаем.

- Когда, граф?

- Самое позднее - через пять дней. Или шесть.

Король зажмурился. Он думал, что впереди по крайней мере месяц. И даже имея его, целый месяц запасе, он изнывал от страха и был поражен полным параличом воли. Что же теперь будет, когда в одно мгновение месяц сократился до недели?! Неделя это совсем мало, это почти ничто, это уже чуть ли не завтра!

Граф что-то говорил быстро, дельно, no-существу, но слова его звучали как бы за стеною, пропускающей только звук, но задерживающей смысл сказанного.

- А нельзя ли... - неуверенно улыбаясь, начал говорить его величество.

- Я опять с прискорбием отмечаю, что вы готовы впасть в сомнение!

- Как вам сказать. Я...

- Это, наконец, странно, Ваше величество, признаться очень странно. Обычно вы высказываетесь энергичнее всех, требуете действий немедленных, без всякой подготовки, подавай вам реки тамплиерской крови, и вот, когда страстные ваши желания оказались так близки к исполнению, вы начинаете другие совсем речи.

- Да, все вы говорите справедливо. Да, я требовал, да я... но сейчас другое, поймите.

- Какое другое, Ваше величество! ? - чувствовалось, что верховный иоаннит с трудом удерживает закипающую ярость. Этот небольшой, сухощавый человек, мог, если ему было нужно, выглядеть страшным.

- Мне трудно, - ныл и корчился король, - мне трудно вам сказать и объяснить.

- Все гарнизоны нашего ордена вот уже месяц спят с оружием в руках. Раймунд и Конрад прячут свои передовые дружины в масличных рощах вокруг Иерусалима, они не смогут делать это слишком долго. Наконец, папа умер и даже формально Храм лишен на время своих привилегий. Можем ли мы упустить такой момент только в угоду приступу вашей хандры. Может быть вы просто боитесь?!

Тут король неожиданно рухнул на колени и сложив руки на груди забормотал с горячечной торопливостью.

- Боюсь! Да, боюсь! Очень, давно, сильно! И умоляю вас отложить, отменить все, граф. Ради благодетеля и охранителя вашего св. Иоанна.

- Да что это с вами?! - вскочил Д'Амьен, - откуда в вас этот страх. Вы король, понимаете король! И даже в случае относительной неудачи нашего начинания, ничем особенным эта история для вас не чревата. Даже тамплиеры не посмеют... вы дрожите не сообразно опасности!

Бодуэн упал на пол и обхватил руками самого великого провизора.

- Умоляю вас граф, умоляю, отложите, отложите все. Ибо есть, есть причина, чтобы мне так бояться. Клянусь св. Бонифацием, на благоволение коего только ныне и рассчитываю, хотя и очень согрешил против.

- Какого Бонифация? - Д'Амьен брезгливо освободил ноги из липких королевских объятий.

- Умоляю вас, граф!

- Нет, Ваше величество, слишком большое дело в руках моих ныне оказалось, этого не могло случиться иначе, чем по воле господней. Отступиться не имею я права и сам, и другому не позволю.

- Это гибель для меня, полная гибель, изничтожение и плен. Слишком дорого заплачу я за краткий миг торжества, если даже он и явится.

Король лежал ничком на полу и бил по каменным плитам своими бледными безвольными кулаками. Д'Амьен почувствовал, что здесь не просто истерика или приступ трусости. Смысл сказанного ничтожным венценосцем был темен, но за ним что-то стояло такое, что нуждалось в понимании. Укротив свой гнев, великий провизор присел рядом с королем и спросил ровным, спокойным голосом.

- Откройтесь мне, государь, какая змея сосет ваше сердце. Ведь я друг ваш, и может статься смогу помочь.

Бодуэн, все еще всхлипывая и задыхаясь, приподнялся с пола и сел, растирая дрожащими ладонями щеки.

- Облегчите душу, Ваше величество, что бы вы мне не сказали, я пойму правильно и не оставлю своими заботами. Отчего вы сделались так не похожи на прежнего Бодуэна, на настоящего короля.

- Я вообще не похож на короля, - вдруг спокойно сказал Бодуэн, - и знаете почему, граф.

Иоаннит ничего не ответил, он молча ждал, предчувствуя большое открытие.

- Потому что, на самом деле, никакой я не король.

И граф, несмотря на всю свою собранность, не удержался от элементарного и, в общем-то, глупого вопроса.

- А кто вы?

Его величество, кряхтя поднялся с пола, переместился на свое ложе и, откинувшись на еще мокрые от его слез, подушки, подробно и неторопливо поведал об удивительно наглой и блестяще, тем не менее, удавшейся тамплиерской интриге. Иоаннит оценил размах и изящество замысла. Взять и заменить короля! Да на такое могли пойти только они.

- И все эти годы?..

- Уже пять лет.

Д'Амьен с чувством выругался по-немецки, ибо во французском языке не имелось столь полноценного набора подходящих выражений. Но на самом деде внутренне он оставался почти спокойным.

Он размышлял следующим образом: всему на свете приходит конец, где-то лицо платья обязательно переходит в изнанку, и даже столь удачно сработанная марионетка взбунтовалась.

- Отчего же они не спешат вас уничтожить, раз вы вышли из под их подчинения?

Король помолчал.

- Не знаю. Но можете поверить, жду этого каждый день. Теперь вы видите, что весь ваш замысел рушится, когда у них в руках оказывается такой аргумент против моего указа.

Д'Амьен тоже присел на край ложа.

- На первый взгляд, да. Что же вы раньше не сообщили мне об этом чудовищном маскараде?

- Я боялся, что вы не захотите иметь со мною дела.

- Возможно так бы оно и было, - задумчиво и медленно сказал великий провизор. - Возможно. Вот чистоплюй Гонорий отказался бы точно. Да и итальянец, весьма возможно, тоже постарался бы оградить себя от такой дрожащей твари, какою являетесь вы, ваше подставное величество.

Иоаннит говорил бесстрастно, отчего его слова производили особенно сильное впечатление на слушателя. Дыхание короля стало прерываться.

- Но оставим смакование этих "если" до лучших времен, прежде всего надлежит разобраться, в каком положении мы пребываем сейчас.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});