Без маски - Вирджиния Хенли

— И от тебя, Велвет, тоже! — Он машинально отбросил со лба волосы. — Кстати, как поживают ездившие со мной гвардейцы? Кто-нибудь из них заболел?

— Если честно, то не знаю. Не стала ждать, чтобы выяснить это. — Велвет тяжело вздохнула. — Я совершенно выбилась из сил и собираюсь отправиться в постель.

— Тогда занимай нашу спальню. Я же воспользуюсь одной из гостевых комнат. Поставь сапоги около камина. Я пригляжу, чтобы они не сгорели.

Велвет поставила свои сапоги у огня.

— Я хочу, чтобы ты спал у себя, Грейстил. Если останешься в гостевой комнате и неожиданно заболеешь, мне будет очень трудно перетаскивать тебя на второй этаж.

— Хорошо, сделаем так, как ты считаешь нужным.

— Спасибо, Грейстил. Спокойной ночи.

— Это мне надо благодарить тебя. То, что ты сделала… Это неслыханно… Уж я-то знаю, сколько для этого требуется мужества.

— Мной двигало не мужество, — ответила Велвет, И, понизив голос до шепота, добавила: — Не мужество, а любовь.

Грейстил не разобрал последнего слова, но он слишком хорошо знал, что бы ему хотелось услышать. «Я люблю тебя всей душой и всем сердцем, Велвет», — думал он.

— Спокойной ночи… Иди и отдыхай, дорогая. Завтра поговорим.

Проводив жену взглядом, Грейстил закрепил между пылающим жерлом камина и сапогами металлическую защитную заслонку, после чего опустился в кресло. «Принцесса Мэри не должна умереть! — думал он. — Чарлзу будет слишком трудно перенести смерть сестры после недавней смерти брата. Судьба не может быть такой жестокой». Однако он прекрасно знал, что судьба часто бывает удивительно жестокой. И сейчас ему более всего хотелось, чтобы Велвет вернулась в Лондон. И еще ему хотелось, чтобы болезнь миновала его, но пульсирующая боль в висках, похоже, свидетельствовала об обратном.

— Надо смотреть правде в глаза, — пробормотал граф, поднимаясь с кресла. — Очень может быть, что я тоже заболел.

Покинув гостиную, Грейстил с трудом поднялся на второй этаж и вошел в спальню. Подбросив несколько поленьев в камин, он медленно разделся и забрался в постель. Голова болела все сильнее.

Открыв глаза, Велвет не сразу сообразила, где находится. Наконец вспомнила, что добралась-таки до Роухемптона и без сил свалилась на кровать в одной из гостевых комнат. Выбравшись из постели, она бросила взгляд в окно. Луна все еще стояла в небе довольно высоко, и, следовательно, утро еще не наступило.

Поеживаясь от холода в своей нижней рубашке, Велвет присела на край постели, чтобы натянуть чулки. Затем надела зеленое бархатное платье. Слава Богу, она доехала до Роухемптона без особых происшествий, получив к тому же возможность убедиться, что Грейстил чувствует себя хорошо. Помолившись за здоровье мужа, она вознесла молитву и за короля Карла, попросив Господа дать ему сил и терпения.

Потом зажгла несколько свечей и написала записку мистеру Берку, сообщив о вспышке оспы среди придворных принцессы Мэри, а также о том, что Грейстил, возможно, тоже заболел. Кроме того, Велвет потребовала от управляющего, чтобы тот держался подальше от ее мужа. Стараясь не шуметь, она вышла из комнаты, пересекла холл и сунула записку под дверь мистера Берка.

А потом она вдруг почувствовала, что ее неудержимо тянет к мужу — хотелось заглянуть в его спальню и проверить, не заболел ли он. Немного помедлив, Велвет подошла к лестнице и поднялась на второй этаж. Затаив дыхание, повернула ручку двери, тихонько проскользнула в комнату и подошла к постели. Сначала ей показалось, что муж крепко спит, но тут луна вдруг вышла из-за тучи, и Велвет увидела, что Грейстил, совершенно нагой, лежит на постели без движения, с широко раскрытыми глазами. Протянув руку, она коснулась его плеча и тут же почувствовала, что от него исходит нестерпимый жар. Велвет не на шутку встревожилась.

— Грейстил! — воскликнула она.

Когда же она прикоснулась к его лбу, у нее не осталось никаких сомнений: было совершенно ясно, что у Грейстила жестокая лихорадка. Велвет зажгла все свечи, какие только нашлись в комнате, и с подсвечником в руке снова подошла к постели. Открытые глаза Грейстила лихорадочно блестели, лицо и шея побагровели, а сухие губы растрескались.

— Воды… — в беспамятстве пробормотал он.

Велвет бросилась к умывальнику и налила в чашку немного воды из кувшина. Приподняв голову мужа, она поднесла чашку к его пересохшим губам. Когда он напился, она налила остатки воды из кувшина в миску и, прихватив с собой губку и полотенце, вернулась к кровати. Намочив полотенце, обтерла его лицо, шею, грудь и руки.

Внезапно послышался стук в дверь, и Велвет, приблизившись к ней, спросила:

— Кто там?

— Это Берк, миледи… Я только что прочитал вашу записку. Хочу вам сказать, что не может такого быть. Думаю, вы ошиблись и…

— Увы, не ошиблась, — перебила Велвет. — У него сильнейший жар. Так что вам ради собственной безопасности лучше перебраться в пристройку, где живут слуги. За Грейстилом буду ухаживать я одна. Впрочем, вы можете мне помочь и не подходя к постели милорда.

— Очень жаль, что ваш муж заболел, леди Монтгомери. Рассчитывайте на меня. Я готов выполнить любое ваше поручение.

— Как только закончится снегопад, перенесите, пожалуйста, мой багаж из кареты в дом. Она застряла в начале подъездной дорожки. Кроме того, вам с моим кучером Недом придется помочь миссис Клегг запастись хворостом и дровами. Мне также потребуется вода для ванн и омовений, а также напитки для облегчения жажды больного. Что касается напитков, то подумайте, какие наилучшим образом подходят для этой цели. Вы человек многоопытный, мистер Берк, и я всецело на вас полагаюсь.

— Благодарю вас, миледи.

— Но к двери больше не подходите, а оставляйте то, что будете приносить, на верху лестницы. Там же оставляйте свои записки, если у вас возникнет нужда что-нибудь мне сообщить.

— Что вам потребуется в первую очередь, миледи?

— Пустое ведро и свежая питьевая вода. Заранее благодарна.

Сев у постели, Велвет внимательно посмотрела на мужа. Она не знала, способен ли он воспринимать ее слова, но знала, что должна говорить — хотя бы ради собственного успокоения.

— Грейстил, я знаю, как плохо тебе сейчас, но ты почему-то удерживаешься от стонов. Знаешь, я уверена: если ты будешь стонать, тебе станет легче, любовь моя.

Он шевельнулся, но не издал ни звука. Велвет же вновь заговорила:

— Рассвет почти наступил. Ветер утих, и снег идет уже не так сильно, как прежде. Как только снегопад прекратится, а на небе появится солнце, Роухемптон станет еще прекраснее. Я люблю этот чудесный старый дом. Это лучший подарок, какой мне когда-либо делали, и я, Грейстил, всем сердцем благодарна тебе за него.