Колодец старого волхва - Елизавета Дворецкая

Радча с облегчением вытер лоб, а Громча и Сполох натужно подняли крышку лаза. Склонившись в колодец со свечой в руке, Иоанн разглядел лежащего на дне сруба Галченю.

Проведя сутки без света и почти без воздуха, едва. очнувшись после сильного удара по голове и истратив остатки сил на утренний стук, Галченя не мог даже подняться. Сверху его можно было принять за мертвого. Перепуганные Громча и Сполох спустились по ступенькам, стараясь не смотреть на дышащий могильным холодом темный провал подземного хода, и со всей осторожностью, на какую были способны, вытащили из колодца бессильное тяжелое тело.

— Говорят, еще, что холопы впроголодь живут, — бормотал себе под нос Сполох, даже сейчас не способный придержать язык. — А толсты — не поднять.

Галченю положили на пол возле крышки лаза, Иоанн принес воды в медном кувшине, Галчене обмыли лицо, и скоро он пришел в себя.

— Ну, брате, жив? — спросил Радча, наклонившись к нему. — Как же тебя в подземелье занесло?

— Сияна… — прошептал Галченя и попытался приподняться. — Медвянка…

Едва он опомнился, как сразу вспомнил о самом важном, что знал. Голова его кружилась и сильно болела. Едва он пытался поднять веки, как все плыло перед глазами; язык его заплетался, он не слышал собственного голоса и очень боялся, что так и не сумеет высказать нужного.

— Медвянка? И ты туда же? Ну, значит, жив, раз про девок вспомнил! — Радча усмехнулся и поднес к его губам кувшин с водой. Галченя жадно отпил несколько глотков, и ему стало легче.

— Где они? — громче спросил он и попробовал приподняться, одолевая слабость и дурноту. — Где они? Их спасать надо. И лаз надо крепче затворить, камнями, бревнами привалить.

— Вот выдумал — камни да бревна в церковь Божию тащить! — сказал Иоанн. — Господь с тобою! Жив Божией милостью, и то славно!

— От кого девок-то спасать? — удивились Гончаровы сыновья. — Ты про что?

— Их купцы печенегам хотят отдать, чтоб те от города ушли. Я сам слышал, Ярун при мне сговаривался. Что теперь? — Не представляя, сколько прошло времени, Галченя с тревогой огляделся, моргая, но в алтаре не было окон. — Не поздно еще? Он обещал ночью…

— Боярышня домой пошла… — начал Радча, но Иоанн вдруг тронул его за плечо, призывая замолчать.

Все подняли головы и прислушались. Перед церковью раздался шум торопливых шагов. Вот заскрипела дверь, шаги зазвучали уже внутри церкви. Иоанн погасил свечу, а Радча, Громча и Сполох разом вскочили и бросились из алтаря.

За порогом они почти столкнулись с двумя мужчинами, которые несли связанную девушку в белой рубахе. Голова ее была обмотана убрусом, только медово-золотистая коса свешивалась, задевая деревянный пол. Один из тащивших ее был Ярун, второй — кто-то из его челяди. Позади них виднелось еще несколько темных фигур с другой девушкой на руках.

Столкнувшись лицом к лицу с Радчей, Ярун замер от неожиданности. Купцы ждали найти в отпертой церкви одного Иоанна с ключом от двери алтаря. Священника можно подкупить, запугать, на худой конец связать и утащить с собой — пусть-ка обучает поганых печенегов праведной вере! Наткнувшись на трех парней, купцы в первое мгновение остановились, но отступать было некуда — только через лаз к печенегам, с «выкупом» за свою свободу. Ярун выпустил из рук девушку и кинулся на Радчу.

— Тати! — пронзительно завопил Сполох. — Людие, церковь грабят!

Ярун вцепился в Радчу, но на помощь тому пришел Громча; вдвоем они повалили купца на пол. Громча не очень-то понял, что происходит, но драться он умел и силой был не обижен, а это сейчас было важнее сообразительности.

— Тати, тати! — без передышки вопил Сполох, уворачиваясь от наседавшего на него Боряты.

Снаружи тоже доносились пронзительные крики о помощи: Зайка наблюдала за площадью детинца из-за Добычиных ворот и видела, как чужие люди схватили ее сестру и Сияну. Никто и не думал, что эта маленькая «квакушка» может так громко вопить!

Выпущенная Яруном девушка лежала на полу, извиваясь и издавая неясные звуки через убрус. Радча наклонился к ней, но купеческий ратник ударил его по голове, и он упал рядом с ней на пол. Борята схватил было девушку и потащил в алтарь, но на пороге встал Иоанн и со всей силой обрушил на голову купца медный кувшин. Купец упал. Тем временем сыновья гончара поясом связали руки Яруну и быстро скрутили второго купца, пока он не пришел в себя после удара. Оба купеческих ратника выбежали из церкви, но на дворе попали в руки белгородцев, которые сбегались со всех дворов на шум и крики Сполоха и Зайки.

Иоанн поспешно затащил связанных девушек в алтарь и запер литую решетку. Церковь наполнилась возбужденно галдящим народом, со двора тысяцкого торопились гриди. Было почти темно, в тесной церкви висел густым облаком разноголосый гомон, все расспрашивали друг друга, кричали, любопытствовали и возмущались. Все слышали крики о помощи и грабеже и четверых пойманных держали крепко. Только почтение к жилищу Бога удерживало белгородцев от того, чтобы сперва побить виноватых, а потом уж разбираться.

— Вот тати поганые! — обиженно вопил Сполох, рукавом размазывая по лицу кровь из разбитого носа и преувеличенно громко всхлипывая. — Шли мы с братом мимо церквы, глядим — двери отперты, те двое по образам шарят, каменья самоцветные в окладах ковыряют, челядинцы ихние стоят настороже. Нас увидали — и в драку, вон, замочникова сына побили!

Он указал на Радчу возле порога алтаря. Тот уже приподнялся и сел, поматывая длинноволосой растрепанной головой. Добыча протолкался через толпу и бросился к любимому сыну, неразборчиво каясь в неизвестных грехах.

— Все путем, батя, — бормотал Радча, оглушенный и удивленный, — до сих пор никто еще не поднимал на него руки. — Все твои сыновья живы-здоровы.

— Правду молвит отрок сей, — говорил тем временем Иоанн. — Замыслили сии злодеи черное дело, хотели обокрасть Божию церковь.

Пока все вопили, у него было время подумать. И купцами приходилось пожертвовать. Только выдуманное Сполохом сгоряча обвинение в воровстве позволяло объяснить все, не выдавая тайны подземного лаза и ночного похода в печенежский стан.

— К тысяцкому их! — галдели белгородцы. — Ишь чего захотели — наших богов обирать! К тысяцкому их да в поруб, а товар отобрать! Пойманы у места!

— Бери их! — велел гридям десятник Гомоня. Четырех татей поволокли из церкви к тысяцкому.

Шумя и требуя грабителям наказания, народ повалил за ними, церковь почти опустела. Остались только Межень с сыновьями и Живулей, да Добыча сидел возле Радчи. Зайка прорвалась сквозь толпу и устремилась к Радче; ей нестерпимо хотелось рассказать обо всем, что она видела и знает, но она боялась, что еще не время рассказывать и Радча рассердится. Она только схватила его руку и разглядывала костяшки пальцев, ободранные в драке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});