Леонид Филатов: голгофа русского интеллигента - Федор Раззаков

Поэтому премьера «На дне», выпавшая на 25 декабря (на следующий день после 38-го дня рождения Филатова) прошла без него (как и без Эфроса, который слег в больницу с инфарктом). А три дня спустя Филатов узнал трагическую новость: 28 декабря в Киеве скончался кинорежиссер Константин Ершов. Как мы помним, этот человек оставил заметный след в судьбе нашего героя, сняв его в двух своих картинах: «Женщины шутят всерьез» и «Грачи». Собирался он его снимать и дальше, но ранняя смерть (в 49 лет) помешала ему это сделать. Вот как об этом человеке вспоминал сам Леонид Филатов:

«Я просто благодарен судьбе, что она меня с Костей свела, потому что это уникальный человек. Это был очень тихий, интеллигентный человек, казалось бы, совсем не соответствующий энергичному образу современного режиссера. У него было много друзей, которые его нежно любили. Он был рыцарь дружбы и искусства. После одной из картин, которую Константин делал на Центральном телевидении (фильм, к сожалению, так и не вышел на экран), он заболел. Мы ездили в Киев, навещали его. Вроде бы все прошло. Через год Ершов приезжает в Москву, приходит ко мне за неделю до своей смерти, и мы с ним оговариваем новый сценарий – „Обвиняется свадьба“. Я собирался играть роль тамады. Образ неоднозначный. Человек с большими претензиями, хотевший якобы даже заняться искусством, а в сущности прохвост, который выгодно использовал себя и был тамадой не только на свадьбах, но и на похоронах. И вдруг Костя через неделю умирает… Меня уговаривали все равно сняться в этом фильме, но я понимал, что фильм может быть только таким, каким чувствовал и понимал его Костя. Он одним своим прикосновением превращал банальные вещи в небанальные. В том, что он делал, была какая-то нежность, гармония. Я отказался от этого фильма без него…»

Январь 1985 года оказался для Филатова насыщенным событиями самого разного толка. 15 января завершились съемки фильма «Берега в тумане», а два дня спустя художественный совет киностудии «Мосфильм» утвердил кандидатуру Филатова в новый кинопроект – фильм патриарха советской кинематографии Александра Зархи «Народный комиссар» (в прокате – «Чичерин»). Как и в «Берегах…», в нем ему выпала честь сыграть большевика, причем не простого, а самого что ни на есть высокопоставленного – ленинского соратника, наркома иностранных дел СССР в 1918–1928 годах Георгия Чичерина. Это была первая портретная роль в актерской карьере Филатова, где ему пришлось прибегнуть к значительным услугам гримеров (ему наклеивали бороду и усы, как у Чичерина). Однако портретное сходство актера с наркомом оказалось столь убедительным (как и его игра на пробах), что худсовет легко согласился отдать эту роль именно Филатову.

Обращение советских кинематографистов к личности Чичерина в те годы было не случайным. Сценарий был запущен в производство еще при жизни Андропова, в 1983 году, и двигался в русле той политики, которая ставилась тогда во главу угла: прорыв внешнеполитической блокады, в которой СССР оказался по вине США. Несмотря на обострение отношений с Америкой, советские руководители не хотели такой же конфронтации с Западной Европой и мечтали сделать то же самое, что удалось некогда Чичерину: прорубить окно в Европу. На Генуэзской конференции в 1922 году Чичерин потребовал установления мира на советских границах, юридического признания Советского правительства, выдвинул предложение о всеобщем разоружении и мирном сосуществовании. Все эти идеи были чрезвычайно актуальны и теперь, в 80-х. Поскольку Филатов знал об этих фактах биографии своего героя только из школьных учебников истории, ему сразу после утверждения на эту роль пришлось срочно засесть за новые книги, повествующие о жизни и деятельности красного наркома.

Съемки «Чичерина» начались 21 января (надо было успеть снять уходящую зимнюю натуру). Филатов включился в этот процесс с огромным энтузиазмом, о чем свидетельствует его интервью, которое появилось в январском номере журнала «Советский экран». В нем актер сказал следующее:

«Роль Чичерина для меня особенная. Дело в том, что мне еще не доводилось обращаться в работе к революционным событиям, если не считать фильма „Кто заплатит за удачу“ (еще был телеспектакль 1979 года «Ярость». – Ф.Р.). И я никогда не выступал в роли конкретного исторического лица. Тем более такого, как первый советский нарком иностранных дел, личность героическая, поразительная в каждом движении своей души. (Следует поправить актера: первым советским наркомом иностранных дел был Лев Троцкий, которого Чичерин и сменил. – Ф.Р.)

Я довольно много знал о Чичерине до начала работы над фильмом. Вернее, казалось, что знал. Готовясь к съемкам, я встречался с людьми, лично знавшими Георгия Васильевича, читал книги, смотрел хроникальные документы не только о самом Чичерине, сколько о времени, которое развернется в будущей ленте. Огромное впечатление произвели на меня документальный фильм «Гимнастерка и фрак» и замечательная книга Чичерина о Моцарте… Чем привлекает этот характер? Высочайшей духовностью, культурой, святостью в служении Революции, одержимостью, бесстрашием и точным пониманием времени, убежденностью в необходимости того или иного действия или поступка. Работая над ролью, я все лучше открываю для себя характер этого поразительного человека – верного соратника Ленина, натуры бесконечно обаятельной и внутренне прекрасной…»

Помимо мыслей об этой роли Филатова занимали в те дни и другие, не менее важные. Дело в том, что именно тогда актер кардинальным образом решил свою театральную судьбу – покинул «Таганку» и перешел в «Современник», куда его звали еще весной прошлого года. Причем Эфрос уговаривал Филатова не делать этого, обещал несколько хороших ролей, но тот его не послушал: он был преисполнен решимости продолжать борьбу за Любимова и этот переход сигнализировал о том, что конфликт внутри коллектива вовсе не затух после прихода нового руководителя. Вместе с Филатовым труппу покинули еще два актера: Вениамин Смехов и Виталий Шаповалов. Эта троица относилась к тому самому костяку «Таганки», которая продолжала бузу, искренне полагая, что тем самым они делают святое дело – борются с чиновничьей братией за своего Учителя. Они продолжали находиться в неведении относительно того, что Учитель давно от них отрекся и особым желанием вернуться на родину не горит. Впрочем, даже если бы они знали об этом, это, судя по всему, мало повлияло бы на них: ведь они считали себя революционерами, борцами с системой. Остаться под началом Эфроса означало для них стать конформистами, предателями тех целей и идей, которые они столько лет проповедовали, будучи актерами любимовской «Таганки».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});