Шальные деньги - Йенс Лапидус

Отмывание денег — процесс мудреный, но и ЮВе натаскался будь здоров. Постоянно апгрейдилась нормативная база, Евросоюз слал все новые и новые директивы, задалбывал банки комиссиями и ревизиями. Банки все плотней взаимодействовали с финансовыми институтами и эмитентами кредитных карт. Евросоюз наседал на фининспекцию. Фининспекция — на банки. Банки — на вкладчиков.

По мере того как росли суммы на счетах, терялся всякий смысл химичить с ними, пытаясь увильнуть от составления отчетности. Банки объединяли свои системы: данные о вкладах в каждом из них стали доступны остальным. Компьютеризация счетов позволяла выявлять суммы сомнительного происхождения.

Впрочем, ЮВе реально шарил по части генерирования отмывочных схем. Обзаводился связями, втирался в доверие, кропал решения. В каждом банке его шведские фирмы имели выход на нужного человечка и собственный кредит. Улыбочка здесь, отмазочка там — а что налика такая пропасть, так мы ж английский антиквариат продаем, спе-ци-фи-ка. И все на мази. Покуда банки верили, что ЮВе серьезный бизнесмен, лишних вопросов не задавали.

Сейчас его сумку «Прада» распирали сто косарей, с которыми он отправился к своим людям: один работал в «Хандельсбанке», другой — в «БЕВ».

Домой воротился неделю назад. Схема вышла охеренная: зарубив нал, закидывал его на офшорный счет двумя способами. Одну сумму переводил под видом оплаты маркетинговых услуг, которые якобы оказывали ему британские фирмы, использовавшие номер его офшорного счета. Эта идея пришла ЮВе в голову после скандала со взятками на «Эрикссоне». Стопудовая фишка в том, что проводки шли как платежи, а не как вклады. Так надежней: закупщикам английской мебели взаправду может понадобиться маркетинг в Англии — какие вопросы? Твои знакомые банкиры воспримут такую проводку как самую заурядную на свете. Другой же способ, разнообразия для, — упаковав косарики, отправить их почтой на самый остров Мэн. Там деньги примет твой чел и положит на банковский счет. Этот способ рискованней, но не повезешь же на себе такую тучу бабок! Любой металлодетектор тут же зазвенит, учуяв защитные полоски.

Шведские банки не загонятся, если переводить деньги под видом платежей. Счета-фактуры выдумал сам. Даже графический дизайнер, работая на полную ставку, не смог бы родить более британского логотипа для маркетинговой фирмы с Туманного Альбиона. ЮВе, ты нереально крут.

Отправленные под видом платежа или положенные на счет на самом острове наличные кроны превращались в электронные. Островные счета принадлежали его фирмам. Подкопаться к ним было нереально — слава банковской тайне. Получив деньги, офшорные фирмы переводили их обратно — на счета шведских фирм. Это и был его реальный актив. Чистоган, белый нал. Розой в этой куче навоза было то, что любой гражданин может разбогатеть, набрав кредитов. Большой брат и не спросит. Лишь бы проценты и условия погашения соответствовали рыночным реалиям. А с кредита ведь еще и налоговый вычет полагается.

В «Хандельсбанке» первым делом взял талончик с номером своей очереди, после чего подошел к мониторам с биржевыми сводками. Индексы росли. ЮВе уже успел прикупить акций: «Эрикссона», «Н & М» и «СКА». Отличное сочетание — «Эрикссон», телекоммуникационный пакет уже подорожал больше чем втрое; «Хеннес и Мауриц», непотопляемый бизнес даже в условиях низкой конъюнктуры. Наконец, «СКА» — беспроигрышный лесной актив. Триумвират приправлен до кучи двумя мелкими айтишными фирмами, производившими роутеры, да одной биотехнической — разрабатывавшей лекарство от болезни Альцгеймера. Акции, кстати, тоже способ намыть чистоган. Биржевые доходы облагались налогами, а значит, считались легальными, без вопросов. Вливались в систему. Перспектива на будущие «постирушки» — неплохо бы обратиться к маклеру, чтоб отмыть еще больше.

Кроме того, биржа была отличной темой для светских бесед с приятелями. Мажорам об акциях пожужжать, как Абдулкариму — о коксе. Медом не корми. На сколько акций, на столько и трепа.

Вот это очередина: круче, чем тогда, на регистрацию в Скавсте, ошалел ЮВе. Пятьдесят кусков, покинув сумку «Прада», перекочевали во внутренний карман «диоровского» плаща. Ткни сейчас кто ножом, деньги меня спасли бы — лезвие застрянет в пачке, представил ЮВе.

Вспомнил давешнюю «ферму» — фасовочный заводик, затерявшийся среди аглицких деревень. Крис-то, который там за главного, выходит, мелкая сошка, а реально заправляет всем его хозяин — футбольный хулиган. ЮВе впервые побывал на сходке такого крупняка. Теперь ходил — радости полные штаны и остерегался, как бы случайно не проговориться Софи.

Вот и очередь ЮВе.

Шагнул к окошку.

Почувствовал, как вспотели ладони.

Натужно улыбнулся:

— Скажите, а Анника Вестермарк сегодня на месте?

Кассирша улыбнулась в ответ:

— Да, конечно. Позвать?

Опаньки, лоханулся. ЮВе-то надеялся попасть в кабинет к Аннике и отдать бабки там. А не вываливать их горкой на кассе.

За стеклом показалась Анника Вестермарк — на ней богатый темный костюм, как велит банковский дресс-код. В похожем костюме пришла и на первую встречу, на которой ЮВе вешал ей лапшу про свой мебельный бизнес.

Подался вперед:

— Добрый день, Анника. Как дела?

— Нормально. А как вы?

ЮВе заговорил а-ля мелко-частный-мебельный-купи-продай:

— Да нормуль. Кручусь помаленьку. В этом месяце неплохо поднялся. Гарнитуров сбагрил до фига и больше — три архитектора у меня отоварились, по интерьерам спецы.

Засмеялся.

Анника изобразила неподдельный интерес.

ЮВе уже рассказывал ей, что платежки предназначены для английской маркетинговой компании. Подготовил ее — чтобы мебельный бизнес процветал, важно выбрать грамотный английский антиквариат, а значит, без маркетинга в Англии никак. Банкирша, кажется, догнала.

Одной рукой протянул пачку. Пятьдесят купюр в прозрачном файле. Другой — фиктивную платежку. Сунул под окошечко.

Анника взяла деньги. Послюнявила пальчик (фу, отстой!) — пересчитала. Сто пятихаток. Взглянула на липовую фактуру.

Почуяла подвох?

Замычала.

ЮВе бросился пудрить мозги:

— Месячный заработок в кармане носить — это, доложу я вам, не для слабонервных.

Выдала бумажку:

— Вот, пожалуйста. Квитанция.

Схавала. Загоняться лень, вот и повелась на его туфту. А что наликом пятьдесят кусков — ну что ж, бывает. Знала бы она, что от нее он тотчас отправится в «БЕВ», чтобы положить на счет еще пятьдесят кусков, а потом еще столько же пошлет почтой. А через два дня его офшорные фирмы станут на сто пятьдесят штук богаче.

Любопытно будет посмотреть на ее реакцию через месяц, когда он принесет уже двести пятьдесят штук. Прокатит или нет? Время покажет.

Поблагодарил ее. Вышел.

Площадь Нормальмсторгет, обложенная адвокатскими конторами. Напоминает арену. Дивитесь, вот он идет по ней — сияет, словно начищенный медяк, — триумфатор!

Направился в «БЕВ». Дорогой слушал Кента. Горькая шведская предопределенность: «А под радугой таится клад. Украду я клад. Тебя, мое сокровище». Вспомнил родителей. Что скажут, когда узнают про шашни Брунеуса? Так и будут сидеть сложа руки? Жалеть себя и изнемогать от безысходности? Не лучше ли взять себя в эти самые руки? Озаботиться. Дожать-таки полицию, ведь мяч-то реально на их стороне. Выяснить наконец, как было дело.

Поднялся по Нюбругатан. Во, новый бутик, а раньше здесь парикмахерская была. Да уж, конкуренция тут — жесть, другой такой улицы в городе не сыскать. Еще ни одна лавка больше года не протянула.

Разгар дня. Ему бы засесть за уроки. А еще определиться, хочет он нынче свидеться с Софи или нет.

Гордо: а ведь ты общественный уникум, ЮВе! Талантливый мистер Рипли шведского пошиба. Свой среди мажоров — и фасон их гламурный держишь, и подыграешь им, и улыбнешься в кассу, и словечками их речь свою грамотно растабариваешь. Свой для Абдулкарима и коллектива барыг: въехал и в их иммигрантский базар, и в босяцкую романтику, и в кокаиновую арифметику. Нашел общий язык с Фахди — добрым, плюшевым головорезом. Ладишь с Петтером, с другими барыгами. А отношения с Хорхе — вообще особый случай.

Выяснилось это на днях. Хорхе с ЮВе, по обыкновению, зависали у Фахди. Кухонный стол весь в коричневых конвертах, марочных пакетиках, весах. Взвешивали, засыпали товар в конверты, бодяжили сахарной пудрой, чтоб наварить процентов на десять-двадцать побольше. Между делом терли за успехи Хорхе на пригородном фронте и за лондонский вояж ЮВе.

Где-то в середине разговора Хорхе вдруг сказал:

— Меня еще никто не спасал. Я бы там околел, если б не ты.

И то верно, подумал ЮВе, не найди я Хорхе в лесу, помер бы чилиец — так его отделали. ЮВе сейчас не узнавал себя — ишь расчувствовался оттого, что в кои-то веки сделал доброе дело.