Князь Рус - Юрий Никитин

Лучники исчезли с крыш.

Застучали тяжелые копыта. Громадный как гора конь вышел неспешно, на ходу дожевывал клок свежего сена. Двое мужчин с опаской вели с двух сторон, но дикий конь скифа не бросался их убивать и калечить, мирно подошел к Бугаю, положил морду на плечо, словно на разогретую солнцем скалу.

– Ах ты мой птенчик, – сказал Бугай нежно, – мой бедненький… Сейчас отправимся домой.

Он поставил ногу в стремя. Конь вздохнул, подобрался, даже задержал дыхание. Бугай одним движением поднялся в седло, его огромная, как бревно, рука опустилась вниз:

– Хева!

Она вздрогнула от зычного рева, послушно положила узкие пальцы в широкую ладонь. В следующее мгновение воздух с писком вырвался из ее груди. Мелькнули далекие стены, она ударилась о твердое. Не сразу сообразила, что Бугай вздернул ее к себе, сейчас она выглядит глупо, уткнувшись лицом в его грудь, что заслонила ей весь мир.

Конь направился к воротам, когда она повернула лицо и крикнула:

– Скажите отцу, пусть не страшится!

Соломон укоризненно покачал головой. Хева видела уже приближающиеся ворота, народ в страхе прижимался к стенам, и она не услышала, как Соломон буркнул вдогонку:

– Я думаю, страшиться надо этому Голиафу.

Глава 17

За воротами Хева вздохнула жадно и сильно. Холодный чистый воздух широкой струей ворвался ей в грудь, она закашлялась. Бугай легонько погладил ее по спине. Острые лопатки торчали, как прорастающие крылышки.

– Все-все, – сказал он успокаивающе. – Вся вонь позади.

– Что? – переспросила она и тут поняла, что и во граде дышала вполсилы, ибо воздух пропитан запахами испражнений, нечистот, а мощенная бревнами проезжая часть уже скрылась под конскими каштанами и коровьими лепехами. – Ах да, но здесь запах дыма и гари…

Он задержал ладонь, Хева ощутила странное животное тепло, от которого по всему телу побежали радостные мурашки. Она замерла, страстно желая, чтобы могучий скиф не убирал ладонь, даже пошатнулась нарочито, и широкая ладонь, что закрывала ей почти всю спину, послушно придержала.

Дорога неторопливо уплывала под копыта. От груди скифа шло могучее тепло, она чувствовала неспешные, но полные уверенности удары огромного сердца. С другой стороны ее защищала ладонь, Хева ощутила, как от нахлынувшего тепла и полной безопасности веки стали тяжелые, мысли поползли вялые и сонные, как рыбы в теплой воде.

Бугай чувствовал, как она, засыпая, тычется в его грудь, будто щенок, что ищет материнское молоко. Ее голова не держалась на такой тонкой шейке, падала от тяжести, как у только что вылупившегося из яйца птенчика, а потом эта женщина-ребенок вовсю засопела, прижалась, что-то бормотала на своем птичьем языке, вздрагивала.

Хотя проехали мимо стана, их заметили. Бугаю что-то кричали весело. Хева спросонья не разобрала: Бугай говорил медленно, неспешно, она успевала уловить смысл, а другие скифы орали быстро и скомканно, словно рычали.

– Спи-спи, – прогудел он над ее головой мощно. – В какой, говоришь, веси остались твои маленькие братья?

Она повозилась, устраиваясь в его руках поудобнее. От него шло тепло, как от печки.

– Следующей за нашей, – ответила она сонно. Пережитое навалилось с такой силой, что его густой голос доносился как гудение большого жука в теплую летнюю ночь. – Ты не давай мне спать…

– Чего бы, – удивился он. – Спи, цыпленок.

Он в самом деле поддерживал ее падающую голову большим и указательным пальцами, словно тяжелую голову желторотого птенчика. Хева слабо улыбнулась, ей было тепло и защищенно, и она без сопротивления погрузилась в блаженный сон.

Ис обучала двух женщин правильно толочь и прикладывать к ранам листья – раньше их жевали, – когда увидела, как к одному из костров подъехал Бугай на своем исполинском коне. Бугай медленно слез, придерживая на коне не то подростка, не то вовсе ребенка, затем взял его на руки и понес к костру.

Двое что-то загомонили веселое, Бугай цыкнул вполголоса. Ис видела, как он осторожно уложил свою ношу на кучу веток, укрытых шкурой. Ему что-то советовали весело, ржали, он лишь сердито дернул плечом.

Заинтересованная, Ис оставила врачевание на Заринку, девушка ловко и быстро управлялась с ранами, пошла к костру. Бугай как раз накрыл другой шкурой добычу, заботливо подвернул края под бока, чтобы не дуло.

Перед Ис лежала измученная молодая девушка. Шкура укрывала ее по горло, но было видно, что ростом невелика, совсем малышка, фигура тоненькая. Брови застыли, и во сне вздернутые в горестном удивлении. Нос тонкий, точеный, щеки бледные.

– Кто это? – спросила Ис. – Где ты отыскал такую прелесть?

– Моя рабыня, – гордо ответил Бугай.

– Ого… Но я не видела в ближайших весях. Где поймал?

Бугай почесал в затылке:

– Из-под земли вытащил. Она с отцом сидела трое суток. Бедолага… Дерьма нанюхалась на всю жизнь. А то и наелась.

Ис посмотрела по сторонам:

– А где отец? Ты убил его?

На широком лице Бугая отразилось некоторое смущение. Он покосился на двух воинов, те пекли на прутиках мясо, посмеивались, глядя то на него, то на спящую пленницу.

– Не-а… Отвез в град.

Ис показалось, что ослышалась. Ее брови полезли еще выше, чем у спящей.

– В град? Зачем?

– Да приболел старик, – прогудел Бугай с неудовольствием. Сейчас ему явно самому все казалось нелепым. – Дохловатый народ! И за жизнь цепляются, как будто жизнь – самое дорогое, что у человека есть. Хева попросила, я и отвез. Там его Соломон взялся лечить. Ну а я перекусил там малость, вернулся.

Ис посмотрела с еще большим удивлением:

– Перекусил?

Бугай разочарованно отмахнулся:

– Да так, на один зуб. Они ж там едят что воробьи клюют. Потому такие и мелкие.

Ис смолчала, перевела взгляд на спящую девушку:

– А эта… Хева? Почему она здесь?

Бугай удивился:

– Так она ж моя рабыня! Она дала слово, что пойдет со мной, если отвезу ее отца!

Ис отвела взор, показалось неловко смотреть в честное лицо бесхитростного богатыря. Один воин, посмеиваясь, предложил продать ему пленницу за ломоть жареной телятины.

Бугай похлопал себя по животу:

– Я ел такое, что вам и не снилось. И пил вина, о которых вы не слыхали… Хоть и мало, правда. Так что втяните языки туда, где им должно быть. Не будите девчонку, пусть отоспится.

Ис отступила на шаг.

– Когда проснется, позови меня, ладно?

Бугай спросил подозрительно:

– Зачем?

– Тебе это не повредит, – ответила она с теплотой. – Скорее наоборот.

Сова сообщил, что захвачены и разграблены все веси. Уцелевшие иудеи оставались только за стенами града. Но сколько бы туда ни успели натащить мяса и зерна, все равно скоро все кончится.