Немецкие диверсанты. Спецоперации на Восточном фронте. 1941–1942 - Георг Конрат

– Вилли, у меня здесь осталось нерешенное дело с русским полковником. Я оставил его в живых, но он, смотрю, не ценит доброты.

– Если бы я не знал тебя так хорошо, то назвал бы полным идиотом, потому что, будь я на твоем месте, я бы предпочел снести башку одному полковнику, чем сотне пехотинцев. Стадо овец без пастуха все равно где-нибудь заплутает.

– Стереть его в порошок, а почему нет? Это и станет нашим кодом.

Я снова связался с танками и броневиками.

– Прием, я – Первый, фенрих Оле – Второй, лейтенант Вальтер – Третий. Броневики! Фенрих Ханс – Четвертый, и Альберт – Пятый. Всем понятно?

Один за другим последовали ответы. Все ясно.

Гарь и дым от пожара, вызванного последней бомбежкой, мешали русским разглядеть нас в тумане. Но теперь они установили «катюшу», справиться с которой было непросто. «Катюша» била снарядами, начиненными перемолотыми кусками металла, колотого стекла, электрических лампочек, жестяных банок, глины, сорной травы – любыми предметами, которые могли усугубить взрыв. Вылетая из пулемета каждую секунду, они разрывались в воздухе, рассыпая содержимое во все стороны. Сам по себе грохот, исходивший от них, мог подорвать нервную систему, не говоря уже о колотых ранах и возможности разорвать незащищенного человека на части. Но для танков они были все же слабы. Существовал один шанс из тысячи, что от удара «катюши» может загореться танк, так что беспокоиться было не о чем.

– Второй, Третий, Четвертый! Прием, – передавал я. – Направляйтесь в объезд по лесу, на ту сторону дороги, пока не окажетесь за спиной полковника и его людей. Затем выходите на шоссе. Второй, обстреливайте дорогу, подрывайте все, что попадется на ней. Третий, Четвертый, уничтожайте все по краю леса. Также возьмите на себя пехоту. Когда тронетесь с места, со скоростью не ниже сорока километров, пока снова не доедете до поворота и линии, на которой установлено оружие. Я хочу, чтобы было уничтожено все по обеим сторонам моста и главного шоссе. Пятый, продолжайте медленно и осторожно следовать по краю леса со стороны поля, но держитесь на расстоянии ста метров за остальными тремя танками. Езжайте медленно и уничтожайте все, что попадется на пути. Если увидите несколько пулеметов, вы должны уничтожить их, не дожидаясь, пока вас заметят. Если не успеете первыми, да поможет вам Бог. Я пойду в открытую и попытаюсь их заманить, привлекая внимание к себе. Естественно, в этот момент мои пушки молчать не будут. Грохот перестрелки не даст им возможности услышать ваше приближение, а потом будет уже поздно. Я подожду пять минут, а потом тронусь с места.

Два танка и броневики завели двигатели и еле слышно поползли, заглушаемые грохотом «катюши». Я сел в танк и стал ждать, моля Бога лишь о том, чтобы ничто им не помешало. На этот раз у меня не было абсолютно никаких предположений касательно того, чем может закончиться эта наша вылазка.

– А теперь слушайте внимательно, – сказал я своему экипажу. – Выйдя из леса на открытую территорию, мы должны сманеврировать максимально четко. Нужно развить максимальную скорость, даже выше предельных возможностей, а каждые сто метров мы должны делать резкие зигзагообразные повороты. Мне все равно, в каком направлении мы будем крутиться, но танк не должен ехать ровно: необходимо совершать не ожидаемые противником движения каждые пять секунд. Кто у прицела, тому не придется отдыхать.

Я уверенно сел, проверил, все ли в порядке с наушниками, и, мрачно посмотрев перед собой, дал команду двигаться вперед.

Глава 14

Мы помчались в сторону поля, объезжая деревья и стараясь сохранять скорость. Сначала ничего не было видно из-за дыма, но потом как-то неожиданно мы выехали на открытое поле, попав прямо в поле обозрения русских пулеметов. Йохум, мой водитель, закричал:

– Мы идем со скоростью пятьдесят пять километров.

– Попробуй развить до шестидесяти пяти! – крикнул я в ответ.

Через две секунды мы сделали первый вираж и открыли огонь по левой стороне, и тут же в нас не останавливаясь полетели снаряды русских пушек. Мы сменили траекторию движения относительно реки. Затем вновь повернули влево и помчались назад, в сторону поворота. Полковник, должно быть, думал, что мы сошли с ума или, скорее всего, предпринимаем последние отчаянные попытки уйти, попав под обстрел. Само по себе зрелище со стороны выглядело безрассудным – наши действия не имели логики. Мы сделали еще один резкий поворот обратно, в сторону реки.

Снова повернув налево, под углом пятьдесят пять градусов, мы изловчились проскочить к лесу, а потом внезапно отклонились вправо, не дав русским шанса поймать цель. Они сами находились на грани сумасшествия. У меня был телескоп, в который я наблюдал за ними. Прямо на краю дороги они установили две пушки 78-го калибра, хорошо защищенные от прямых попаданий, но имевшие превосходную возможность вести обстрел поля. На противоположной стороне, среди деревьев, были отчетливо видны пулеметы, в достаточно большом количестве. Все, что они тщательно маскировали, сейчас стояло передо мной как на ладони, и того оружия, которое я заметил, было вполне достаточно. У меня разбегались глаза, когда я пытался примерно посчитать, сколько пушечных стволов смотрит во все стороны.

Они стреляли наполовину вслепую, посылая снаряд за снарядом, устроив непрекращающуюся бомбежку, но вряд ли кто-нибудь из них надеялся, что цель будет уничтожена.

Впрочем, Дита ни в чем не отставал от них и тоже не давал танку смолкнуть ни на минуту.

Похоже, главной задачей и для русских, и для нас стало просто вести перестрелку, и, если в радиусе пятидесяти метров происходило попадание, это означало очень хороший результат. Мы, в который раз, скакнули влево, но на этот раз резко дали задний ход, а потом рванули вперед, чтобы не повторяться и тем самым остаться неуловимыми. Через пять секунд мы снова оказались справа и развернулись опять к реке. Небо превратилось в одно сплошное зарево. Я увидел пехотинцев – стрелков, которые залегли, чтобы прицелиться, но в тот же момент наш пулемет пустил по ним бешеную очередь. Они выронили свои винтовки и бросились в сторону дороги, скрываясь из вида. Я хохотал, как человек, находящийся на грани сумасшествия, да и остальные ребята тоже.

Мы продолжали рывки: вправо, влево, вперед, назад, то на бешеной скорости надвигались на людей полковника, то уворачивались от ударов. Мы до того увлеклись, что перед очередным зигзагом танк накренился, едва не перевернувшись. Временами казалось, что нас подбили либо танк потерял управление и Йохум бросает нас на вражеской стороне. В моем желудке тоже все переворачивалось, и от постоянной тряски я почувствовал, что начинаю слабеть. Я не осмеливался даже подумать, что будет с моим легким, и лишь чрезмерное возбуждение не давало мне потерять сознание.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});