Преторианец - Саймон Скэрроу

К тому моменту, когда Катон добрался до своего друга, Макрон уже поднялся на ноги и устанавливал лестницу обратно на место. Он оглянулся назад, услышав шаги Катона, и заметил свежие кровоподтёки и следы от пальцев у того на горле.

– Драться ещё можешь, приятель?

– Да, – хрипло прокаркал в ответ Катон, кривясь от боли. И ткнул пальцем в лестницу.

– Ага, – кивнул Макрон. – Давай-ка догоним этого ублюдка.

Макрон стал подниматься первым, Катон последовал за ним. Они забрались на каменный карниз. Едва заметный оранжевый отсвет от факела Цестия ещё был заметен впереди, в глубине тоннеля, и они бросились туда. Грохот их калиг эхом отдавался от стен. Через несколько шагов тоннель начал подниматься вверх, но шёл всё время прямо, так что они хорошо видели Цестия на некотором расстоянии впереди – он чётко выделялся на тёмном фоне, освещённый факелом, который нёс высоко в вытянутой вперёд руке. Потом тоннель начал изгибаться вправо, и они потеряли свою цель из виду, но продолжали бежать дальше, теперь вслепую. К счастью, пол тоннеля был хорошо утоптан от частого использования, и бежать им ничто не мешало. Завернув за поворот, они снова увидели Цестия – тот как раз достиг небольшой двери в конце тоннеля. Тут главарь бандитов приостановился и оглянулся назад. И как только услышал грохот калиг позади, тут же нырнул в дверь, после чего раздался резкий скрежет и дверь начала закрываться.

– Дрянь дело! – крикнул Макрон, прибавляя ходу. Катон, задыхаясь, бежал следом за ним. А впереди старые ржавые петли двери продолжали протестующе скрипеть, а сама дверь со скрежетом поворачивалась, скребя по мелкой каменной крошке, скопившейся на каменном полу возле порога за годы, что дверь оставалась распахнутой. В свете факела можно было рассмотреть лицо Цестия, напряжённое в отчаянном усилии – он изо всех сил налегал своим мускулистым плечом на дверь, стараясь её закрыть. Ему уже наполовину это удалось, и теперь дверь поворачивалась легче. Макрон и Катон продолжали нестись к нему. В дверном проёме оставалась щель не более двух ладоней шириной, когда Макрон ударил в неё всем телом и сумел немного сдвинуть обратно, приоткрыть на два-три пальца. Катон тоже всем телом налёг на старое дерево рядом с другом, скребя калигами по полу в поисках опоры. Тоннель заполнили звуки тяжёлой борьбы и напряжённого дыхания – трое мужчин по обе стороны двери напрягали все силы, и на секунду им показалось, что Цестий уступает и дверь поддаётся. Но потом он издал странный шипящий звук, выпустив из лёгких весь воздух, и надавил изо всех сил. И дверь снова начала закрываться.

Макрон дотянулся до рукоятки кинжала и выдернул его из ножен. Щель была уже менее фута, но он успел просунуть в неё руку и нанёс удар кинжалом туда, где, по его предположению, должен стоять Цестий. Лезвие зацепилось за складки одежды, и Макрон нажал сильнее, достав до плоти под тканью. По ту сторону от двери раздался вопль боли, и нажим на неё ослаб.

– Дави! – заорал Макрон. – Дави этого урода! – И снова нанёс удар кинжалом, промахнулся, выдернул руку из щели и тоже навалился на дверь. Она постепенно поддавалась. – Ага! Щас мы его прихватим!

Тут дверь внезапно рухнула, и Макрон полетел вперёд и упал на колени. Инстинктивно он бросил тело в сторону, к стене тоннеля, ожидая удара Цестия. Но главарь бандитов снова убегал, он уже проскочил низкое помещение, что открылось за дверью. Воздух здесь был влажный и пах плесенью, и при свете факела Цестия Катон разглядел, что все стены тут покрыты какой-то осклизлой растительностью. Макрон уже вскочил на ноги, когда Катон промчался мимо него, и они снова бросились в погоню, проскочив под низкой аркой в противоположной стене этого помещения и нырнув в следующее. Это был длинный склад, заполненный кучами деревянных обломков, железными скрепами, мокрыми кучами старых кож, заросших плесенью, и ещё чем-то, на вид похожим на разбитые и сломанные колёса боевых колесниц. Цестий, лавируя, бежал между этими кучам мусора, направляясь к видневшейся в дальнем конце склада двери, собранной из квадратных плах. Макрон, кряхтя, протиснулся в арочный дверной проём и выпрямился рядом с Катоном. Бросил быстрый взгляд вокруг, осмотрел окружающее, и они бросились следом за Цестием. Между кучами мусора и отбросов было проложено нечто вроде тропинки, и Катон удовлетворённо отметил, что они догоняют бандита. Цестий был всего шагах в сорока впереди них, он проскочил сквозь входную дверь складского помещения и начал взбираться по узкой лестнице, поднимающейся под крутым углом к стене. Катон с Макроном уже тяжело дышали, когда достигли этой лестницы и начали подниматься по ней, перепрыгивая через ступеньку.

Наверху перед ними открылась огромная палата со сводчатым потолком, простиравшаяся куда-то далеко вперёд, с чуть изгибающимися наружу стенами. Шириной она была почти в сто футов, а её дальнюю стену прорезали широкие арки, высотой не менее двадцати футов каждая. Пол палаты был засыпан песком, и эта песчаная засыпка тянулась дальше, уходя за арки в открытое пространство и дальше, в темноту. Цестий метнулся к ближайшей арке, взрывая ногами песок.

– Вперёд! – заорал Катон.

И они бросились дальше. Сердца у обоих колотились о рёбра, все мышцы горели от напряжения и усилий. Они проскочили сквозь арку и оказались под звёздным небом.

– Тысяча проклятий! – задыхаясь, выругался Макрон. – Это ж Большой цирк!

По обе стороны от них простиралась и уходила во тьму посыпанная песком арена, а дальше тёмной массой возвышались зрительские трибуны. Впереди виднелось возвышение в центре арены со стоящими на нём статуями и площадками для официальных лиц и распорядителей игр и представлений. Когда здесь проводились гонки на колесницах, арену заполняли крики и вопли двухсот тысяч зрителей, обезумевших от азарта и во весь голос подбадривающих своих фаворитов. Сейчас здесь царила полнейшая, необъятная тишина, и Катон почувствовал, как по спине забегали мурашки. Но погоня продолжалась, они бежали следом за Цестием через усыпанную песком арену.

– Надо его догнать, пока он не добрался до противоположного конца! – выкрикнул Макрон. – Если он успеет выскочить через вход для публики, на улицах мы его тут же потеряем из виду.

Катон кивнул и поднажал, несмотря на гудящие ноги. Тут Цестий, который уже бежал под высокой площадкой, на которой размещалась императорская ложа, споткнулся и упал лицом вперёд. Факел вылетел у него из руки и ударился о землю, выбросив кучу искр. Он недолго оставался в этом положении, а тут же вскочил и схватил факел, но этого времени друзьям вполне хватило, чтобы настичь его. Подбегая, они выхватили из ножен свои мечи. Катон отклонился в одну строну, Макрон в другую, они присели, пригнулись, готовые нанести удар и тяжело и хрипло дыша, хватая ртом холодный ночной воздух. Цестий убедился, что путь ко входу для публики перекрыт, и отскочил назад, к основанию императорской ложи. Меч он уже держал наготове.

– Сдавайся, – сказал Катон. – Теперь не убежишь.

– Не убегу? – Цестий облизал пересохшие губы. – Ну, поглядим, хватит ли у вас двоих силушки, чтоб меня одолеть.

– Ну, у тебя-то самого её полным-полно, клянусь богами, – проворчал Макрон. – Вот засуну тебе эту клизму в задницу, и тогда боги смилостивятся и устроят тебе знатные похороны. На помойке. – Он похлопал себя по левой ладони клинком меча. – Ну, давай, ты, дерьмо безмозглое!

– Стоп! – Катон поднял руку. – Мне он нужен живым! Цестий, брось меч!

– Даже не надейся! – Цестий оскалился и сделал быстрый шаг вперёд, широко размахнувшись факелом и описав им дугу перед собой. Факел вспыхнул ярким пламенем, со свистом пролетая перед лицами Катона и Макрона, и они невольно отступили на шаг назад. Цестий вдруг нахмурился: – А я знаю тебя! Преторианец! Тогда в таверне… И…

Его речь прервали раздавшиеся в отдалении крики. Они доносились от двери, через которую они выскочили на арену. По направлению к ним рысью бежала группа людей, топоча калигами по песку. Штатные цирковые прислужники и распорядители игр, понял Катон. Решили разобраться, что тут происходит. Он указал на их приближающиеся фигуры свободной рукой:

– Тебе не убежать. Будешь сопротивляться, убьём. Если сдашься, тебя могут пощадить.

– Я ж не совсем дурак, преторианец. И отлично знаю, что меня ждёт. – Цестий низко присел, выставив вперёд меч и факел, готовый драться. – Я вам так просто не сдамся. Если вам так уж хочется меня захватить, сперва придётся меня убить. Или я вас убью!

Он прыгнул вперёд, нацеливаясь факелом в Макрона, но тут же быстро повернулся к Катону и сделал выпад мечом. Макрон отскочил назад от яростно пылающего конца факела, а Катон остался на месте и парировал выпад, а затем сам ответил ложным выпадом, который заставил Цестия отдёрнуть руку с мечом и почти прижать его к телу, чтобы быть готовым отразить удар. Но Катон не нанёс удара, а поднял меч и пристально уставился на противника. Он отметил тёмное пятно крови на его правом плече, там, где его ранил Макрон, когда они мерялись силами у двери в конце тоннеля. Кончик меча бандита подрагивал, раненая рука тряслась. Катон сделал быстрый шаг вперёд и имитировал ложный выпад вправо, а сам провёл клинок под мечом Цестия и нанёс удар левее. Это был простой приём, предназначенный скорее для проверки быстроты реакции противника, чем для того, чтобы пустить ему кровь. Цестий отчаянным движением отбил меч в сторону и отступил назад, ещё ближе к основанию императорской ложи, которая возвышалась в нескольких футах позади него. Катон повторил свой выпад, и на этот раз Макрон атаковал бандита с другой стороны. Цестий отбивался от них, размахивая мечом и факелом и отступая, и тут наткнулся пяткой на мощную каменную стену позади и упёрся в неё. Теперь у него не было никакого простора для манёвра, и Катон чувствовал, что противник отреагирует единственным оставшимся у него способом – бросится в отчаянную атаку.