Пустыня смерти - Олеся Шалюкова

Ладно, спать, спать, а то ещё немного, и завтра охрана мне самой понадобится.

Надеюсь только, мне сегодня ничего не приснится.

И говоря о снах… Какие сны снятся лордам? Маленьким и не очень?

Я бы хотела взглянуть. Хотя это, конечно, и нехорошо, за другими подсматривать.

Амулет на груди уколол кожу, вначале огнём, потом холодом. Но ощутила я это лишь сквозь сон, потому что спала, ещё даже не догадываясь, что порой значение имеют не только мои слова, но и мысли.

…Пустыня переходила в степь, грубо, резко, как будто два разных куска материй приложили друг к другу и сшили наживую, просто, чтобы прикрыть что-то, без подгонки, без учёта фактуры или рисунка. Просто так.

А на границе, там, где в одежде был бы шов, здесь он тоже был. Только… не знаю даже как сказать, шаманский?

Между пустынью и степью была белая вьющаяся полоса чего-то непонятного, белого, искристого, колкого…

Я не сразу поняла, что это за место, а потом поняла — граница. Это северная граница Аррахата! Та самая, откуда приходят северяне, та самая, которая никого не выпускает из пустыни во внешний мир.

Я видела то, что случается с теми, кто всё же пытается прорваться — в одном месте было очень, очень много крови, и она вся танцевала в воздухе среди белого полотна такими же колючими крупинками.

Мне не было холодно, не было жарко, молчал песок под ногами, и всё вокруг было ни живым, ни мёртвым. Никаким. Не имеющим силы, не имеющим дыхания.

Не сразу, потребовалось какое-то время, чтобы очевидное до меня всё-таки дошло. Это было сном.

Сон без того, кто его видел?

А так бывает?

Ведь это не мой сон!

Чей-то ещё.

А ещё спустя какой-то «ломоть» времени, оно здесь вот именно что «порционными ломтями» прокручивалось, я увидела и чей именно.

Хана.

Страшный лорд, которого я боялась, действительно боялась до потери сознания, сидел у этой стены, глядя на кровавые искры.

Его голос звучал мягко, почти спокойно. И я бы старалась не вслушиваться, но говорил он громко, а меня до сих пор не ощущал и не видел. Может быть, здесь и сейчас для него я была призраком. А может быть, амулет власти решил, что мне будет полезно послушать чужие откровения. Да-да, я догадалась, чему обязана вот этой прогулкой в чужой сон.

— Знаешь, я без тебя скучаю. Ты был хорошим другом, хорошим напарником. Ты был младше меня, но я всегда мог прийти к тебе, и ты мог подсказать что-то дельное. Что-то толковое. Хотя бы выслушать. А теперь вокруг все сходит с ума. Непонятная девчонка с янтарными волосами. Брат, который пытается добраться до Али… Моя наложница-северянка, которую постоянно приходится держать рядом, потому что она, работая на моего же брата, то и дело пытается добраться до Али. Я уже запутался. Кто, с чего, зачем всё это начал. А в императорском дворце вообще что-то страшное происходит. Заговоры и интриги плетутся на каждом шагу, собирают со всех концов Аррахата всех, кто имеет для двора хоть какое-то значение. И мне, мне! император окольными словами предложил убить Али. А я даже не нашёлся, что сказать. Стоял и смотрел на него. Как дурак. Человек ли этот император? Мне зябко рядом с ним, друг. Мне зябко. Но я не могу понять отчего. У этого человека кровь красная, обычная, красная, горячая. Я знаю точно… Кто здесь?! — лорд повернулся мгновенно, я даже отпрянуть бы не успела.

Мне осталось только нервно сглотнуть, когда к моему горлу прижалось лезвие тонкого клинка, а потом Хан отступил, рассматривая меня искренне удивлённым взглядом:

— Но как?! Это же мой сон.

— Некоторые безделушки ведут себя самовольно, — пробормотала я сердито, потирая алую царапину.

Лорду мои слова ничего не сказали, но он уже успел сделать для себя какие-то вывод. Лезвие пропало.

— Как тебя называть?

— Зеоннала.

— Змеиное дитя пустыни?

— Что-то вроде, — кивнула я, оглядываясь. — Где мы?

— Это граница Аррахата, — подтвердил мужчина мои догадки. — Неприятное местечко, но и с ним тоже можно смириться.

— Тут…

— Погиб мой друг. Ты всё слышала?

— Не думаю. Кажется, я увидела тебя где-то на середине фразы. Потому что это было «пытается добраться до Али». Кто именно? Чего мне опасаться и от чего спасать его?

— Зачем ты это делаешь?

— Я не знаю, — даже не стала я лукавить. — Но я сделаю всё, чтобы защитить его. Сильные этого мира хотят, чтобы он стал новым императором. Думаю, он станет отличным лордом, замечательным правителем. Если выживет. Поэтому я хочу сделать всё, чтобы это — случилось.

— Ты странная, — в голосе лорда, двинувшегося ко мне мягкой скользящей змеиной походкой, был медовый яд сладкого очарования. Я ему нравилась.

Я ему понравилась с первого взгляда, как совершенное оружие, в ипостаси Зеона.

В ипостаси Зеонналы я была ему не менее интересна. Он разглядел во мне женщину.

А это уже обещало приличные проблемы.

— Значит, ты — отверженная.

И никто не говорил, что лорд Хан дурак. Наоборот, все повторяли, один за другим, что он чертовски умный человек, и называли его неприятным противником. Кому захочется вот с таким связаться? Правильно, никому. Жить-то хочется.

А ещё, когда он включает своё запугивание, не то что жить, очутиться где-то подальше хочется. Желательно на другом конце Раяра.

Он и сейчас меня пугал. По коже бегали мурашки, и я знала совершенно точно, что меня удерживает на месте только железный стержень под названием «Али». Я не могла отступить. Как бы мне не хотелось этого сделать. Было то, что я должна была сделать любой ценой. Было то, без чего я не могла продолжить движение вперёд. Хотя зачем туда двигаться — это тоже было большим вопросом. Просто по той причине, что я до сих пор не сделала выбор — кем жить дальше.

Хотя для того чтобы выбрать это, нужно было посмотреть, что именно мне могут предложить.

А значит, нужно было снять проклятье. Ведь это же в моих силах. Так сказал Царь Змей, а ему виднее. Правда, это не моя смерть. Если бы моя смерть могла снять проклятье, Кармин бы давно меня уже убила.

Я не обольщалась, прекрасная королева песчаных муравьёв не была человеком, ей были неведомы человеческие чувства и страдания. А не знать о том, что я та самая — она не могла. Знала. И если я до сих пор жива — чем не повод как следует задуматься?

— Да, — кивнула я, отвечая на вопрос Хана. — Хочешь убить меня для того, чтобы снять какое-нибудь проклятье?

— Нет. На нашем роду проклятий нет.

— Тебя будто это огорчает?

— Нисколько, — мужчина устроился прямо на горячем, нагревшемся за местный день песок, глядя в далёкое небо, уже оставленное Медой. — Просто я не понимаю, зачем это было делать женщине, что сняла с моего рода те проклятья, что уже на нём были. Прекрасная женщина, бесконечно далёкая и восхитительная. Ты чем-то на неё похожа.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});