Когда мы встретились (ЛП) - Шей Шталь

ко сну. В итоге они купили ему футболку с надписью: У МЕНЯ ДВЕ ДОЧЕРИ. ТЕБЕ МЕНЯ НЕ НАПУГАТЬ.

Сегодня вечером Бэррон должен был помочь Моргану перегнать скот, попавший не на то поле из-за того, что работник ранчо забыл закрыть ворота. Я, конечно, была рада выполнить эту работу. Я втянулась в странную, домашнюю жизнь, где помогаю с девочками и говорю себе, что это плата за то, что Бэррон починил мою машину. Которая уже давно готова и стоит у него в мастерской, словно забытая игрушка. Я о ней не спрашиваю. Он тоже.

— Ты мне нравишься, — говорит Кэмдин, расчесывая мне волосы, а Сев просит у меня мои обрезанные ногти. Мои гребаные ногти. Они нужны ей для какого-то заклинания, но она не говорит, для какого.

Эта девочка и ее магия, я это обожаю.

На днях я залезла в интернет и заказала ей на Рождество старинную книгу заклинаний, на которой выгравировали ее имя. Не знаю, буду ли я еще здесь на следующей неделе, но мне очень хочется подарить ей эту книгу. Может, потому, что даже если я завтра уеду, мне хочется, чтобы эти девочки хоть как-то меня помнили.

Для Кэмдин Лилиан помогла мне выбрать сделанные на заказ сапоги Ariat ее любимых цветов — коричневого и бирюзового.

— Ты мне тоже нравишься.

— Ты можешь остаться с нами? — Кэмдин берет из моей руки щетку, а затем сворачивается калачиком рядом со мной. — Ты нравишься моему папе.

Я прижимаюсь губами к ее влажным волосам.

— Я открою тебе маленький секрет. Он мне тоже нравится.

Черт, это больше, чем просто симпатия. Посмотри, как при виде Бэррона учащенно бьется мое чертово сердце. Я люблю этого парня, а мы ведь с ним только познакомились.

Сев вздыхает и ложится рядом со мной.

— Расскажи мне сказку.

Я перемещаюсь с кровати на пол, где лежит их ворсистый ковер. Обе девочки сворачиваются калачиком, укрывшись одеялами, от мягкого приглушенного света мерцающих лампочек ощущение, будто у них в глазах звезды.

— Давным-давно жила-была принцесса. Она жила в большом замке, нашла принца и…

— О, это ужасно, — покачав головой, говорит Сев. — Я не выйду замуж ни за какого вонючего мальчишку.

Кэмдин смеется.

— Если ты хочешь детей, ты должна выйти замуж за мальчика.

Сев даже не рассматривает эту идею и хмурится.

— Ни за что.

Я прижимаю их обеих к себе, довольствуясь тем, что никогда не покину эту комнату.

— Ладно, жила-была как-то леди со змеями в волосах.

Глаза Сев загораются.

— Мне нравится. Продолжай.

Меня бесит, что я так сильно хочу быть частью его и их жизни, что забываю о том, что время моего пребывания здесь может быть ограничено лишь починкой моей машины.

Бэррон прищуривается, сидя в комнате на кровати.

— Они спят?

— Полагаю, но ты их знаешь, — подкалываю его я и запираю дверь спальни, закрыв ее за собой.

Бэррон ждет несколько секунд, ровно столько, чтобы я села рядом с ним на кровать. Его глаза блуждают по моему лицу, он касается рукой моей щеки, проводя большим пальцем под глазом.

— Оставайся на Рождество.

— Что?

— Девочки тебя любят, — говорит он, заглядывая мне в глаза. — Останься на Рождество.

— Бэррон… я не должна, — говорю я. — Я имею в виду…

Бэррон прижимает к моим губам свои пальцы.

— Я хочу, чтобы ты осталась.

Я зажмуриваю глаза, мне невыносима эта сумятица. Я качаю головой и понимаю, что, если в ближайшее время всё ему не расскажу, это уничтожит последние шансы на прощение. Он целует меня в шею, и мне все труднее и труднее сказать ему правду.

Когда он поднимается от шеи к моим губам, я поворачиваюсь к нему лицом.

— Ты веришь в судьбу?

Бэррон делает паузу и смотрит мне в глаза.

— Возможно.

— Возможно? Что это за ответ?

— Тот, что я даю, когда пытаюсь тебя трахнуть, — ворчит Бэррон, укладывая меня на матрас и накрывая своим телом.

Хорошо, я скажу ему после этого.

Знаю, я тупица. По крайней мере, я это признаю и беру на себя ответственность. Сняв с меня рубашку, Бэррон расстегивает пуговицы на моих джинсах и стаскивает их с ног. Не успеваю я опомниться, как он оказывается внутри меня, и я забываю о том, что хотела сказать.

Я обхватываю его руками, а затем и ногами.

— Не останавливайся.

Бэррон приподнимается, опираясь на руки, его бедра толкаются в меня под нужным углом.

— Я и не собирался.

Я со стоном произношу его имя, имя Бога и практически всего, что приходит на ум, пока он меня трахает. Содрогаясь под ним, я не знаю, кто из нас тяжелее дышит. Он или я.

Бэррон толкается в меня еще раз и, поцеловав, наваливается всем телом.

— Кейси, — говорит он, бормоча мое имя. —