Зеленая Миля - Стивен Кинг

Часть шестая

Коффи на миле

Глава 1

Я сидел на закрытой веранде Джорджия Пайне, с отцовской перьевой ручкой в руке, отключившись от реальности, вспоминая ту ночь, когда я, Гарри и Зверюга вывели Джона Коффи из тюрьмы и повезли к Мелинде Мурс в надежде спасти ее. Я написал о том, как мы накачали снотворным Уильяма Уэртона, любившего называть себя Крошка Билл. Написал, как мы обрядили Перси Уэтмора в смирительную рубашку и сунули в изолятор в конце Зеленой мили. Написал о необычайном ночном путешествии, о чуде, свидетелями которого нам довелось стать. Мы увидели, как Джон Коффи оттащил женщину от края могилы… нет, вытащил ее с самого дна.

Я писал, не замечая, что вокруг движется джорджияпайнсское время. Старики спустились в столовую поужинать, затем потянулись в Центр развлечений (да, вы имеете право хохотнуть) получить вечернюю дозу информации. Я вроде бы помнил, как моя подруга Элейн Коннолли приносила мне сандвич. Я вроде бы ее поблагодарил, сандвич съел, но когда именно она его принесла, с чем был сандвич, сказать не могу. Потому что находился в тот момент в 1932 году, где сандвичи приносил нам старик Два Зуба, который катил перед собой тележку, расписанную цитатами из Библии. Со свининой — пять центов, с говядиной — десять.

Я помню, как в доме престарелых становилось все тише и тише: старики готовились к отходу ко сну. Я слышал, как пел Мики, пожалуй, самый добрый из сотрудников, разнося по комнатам лекарства. О долине, откуда ушла красивая девушка. О том, как оставшиеся будут вспоминать ее большие глаза и нежную улыбку. Песня заставила меня вновь вспомнить Мелинду, слова, которые она сказала Джону после того, как свершилось чудо. «Я видела тебя во сне. Я видела, ты блуждал во тьме, как и я. Мы нашли друг друга».

В Джорджия Пайне все угомонилось. Миновала полночь, а я все писал. О том, как Гарри напомнил, что нам мало вернуть Джона в тюрьму, ведь потом придется разбираться с Перси.

Вот тут на меня и навалилась усталость, слишком долго я не выпускал из руки отцовскую ручку. Я положил ее на стол, вроде бы лишь на несколько секунд, чтобы размять пальцы, потом лег лбом на руку и закрыл глаза, чтобы они немного отдохнули. Когда я открыл их вновь и поднял голову, в окно ярко светило утреннее солнце. Я взглянул на часы: начало девятого. Я проспал сидя, положив голову на руки, словно какой-нибудь пьяница, добрых шесть часов. Я встал, морщась от боли: затекла спина. Подумал о том, что надо бы спуститься на кухню, взять пару гренков и отправиться на утреннюю прогулку, затем посмотрел на исписанные листы и решил, что прогулку можно отложить. Не хотелось мне в то утро играть в прятки с Брэдом Доуленом.

А вместо прогулки я мог дописать все до конца. Иной раз следует поднажать, пусть тело и мозг протестуют, требуя перерыва. Иногда это единственный способ дойти до конца. И я отчетливо помню, как в то утро пытался отделаться от назойливого духа Джона Коффи.

— Хорошо, — сказал я себе. — Еще одна миля. Но сначала…

Я прошел в туалет в конце коридора на втором этаже. Когда стоял у писсуара, на глаза мне попался детектор дыма, торчащий из потолка. Он напомнил мне об Элейн, о том, как днем раньше она отвлекла Доулена, чтобы я мог прогуляться в лес по своим делам. От писсуара я отходил, улыбаясь во весь рот.

На веранду я вернулся в превосходном настроении. Кто-то (я решил, что это была Элейн), поставил чайник рядом с моей рукописью. Я жадно выпил две чашки чая, до того как сесть за стол. Наконец, заняв привычное место, я снял с ручки колпачок и вновь начал писать.

И только успел вернуться в 1932 год, как на меня упала тень. Я поднял голову, и у меня засосало под ложечкой. Доулен стоял между мною и окнами. И ухмылялся.

— Заметил, что ты пропустил утреннюю прогулку, Поли, и решил посмотреть, не найду ли я тебя здесь. Чтобы убедиться, не заболел ли ты, знаешь ли.

— Какой ты, однако, добрый и заботливый. — Голос мой звучал нормально, но сердце билось уж очень сильно. Я его боялся. Он напоминал мне Перси, которого я не боялся никогда… но я был молод, когда жизнь свела меня с Перси.

Ухмылка Брэда стала шире, но осталась столь же неприятной.

— Мне сказали, что ты просидел тут всю ночь, Поли, все писал и писал. Это не дело. Такие старые пердуны, как ты, должны по ночам спать.

— Перси… — начал было я, увидел отразившееся на его лице недоумение и понял свою ошибку. Глубоко вдохнул и заговорил снова: — Брэд, чего ты на меня наезжаешь?

Ответил он после короткой паузы:

— Старина, возможно, мне просто не нравится твоя физиономия. А чего ты пишешь? На завещание не похоже.

Он шагнул к столу, наклонился. Я хлопнул рукой с растопыренными пальцами по листу, на котором писал. Остальные начал переворачивать свободной рукой.

— А вот с этим у тебя ничего не выйдет, старичок. — Говорил он со мной, как с ребенком. — Если Брэд хочет что-то посмотреть, Брэд посмотрит. А уж потом можешь положить свою писанину в гребаный сейф.

Пальцы его руки, молодой и сильной, сомкнулись на моем запястье и сжали его. Боль пронзила все тело. Я застонал.

— Отпусти, — вырвалось у меня.

— Когда ты дашь мне посмотреть, что ты пишешь. — Он больше не улыбался. Но лицо оставалось веселым. Такие веселые лица свойственны тем, кто любит причинять другим боль. — Дай мне посмотреть, Поли. Я хочу знать, что ты пишешь. — Моя рука начала сползать с последнего листа, на котором речь шла о том, как мы везли Джона по тоннелю под дорогой. — Я хочу знать, не пишешь ли ты о том, что делаешь в…

— Оставьте этого человека в покое.

Голос прогремел, как удар хлыста в сухой, жаркий день. Брэд подпрыгнул, словно пришелся этот удар по его заднице. Он отпустил мою руку, которая тут же упала на исписанные листы, и мы оба повернулись к двери.

Там стояла Элейн Коннолли, которая давно уже не выглядела такой посвежевшей, уверенной в своих силах. Джинсы обтягивали ее бедра и длинные ноги. Волосы украшала синяя лента. В скрюченных артритом руках она держала поднос: сок, яйца всмятку, гренок, чай. Глаза ее сверкали.

— Что это вы придумали? — пожелал знать Брэд. — Тут есть не положено.

— А он поест, — все тем же командным тоном ответила Элейн. Я никогда не слышал, чтобы она так разговаривала. Мне понравилось. Я поискал отблеск страха в ее глазах, но нашел только ярость. — А ваше дело — убраться отсюда, прежде чем я поступлю с вами так, как следует поступать с тараканами, пусть из рода человеческого.

Доулен шагнул к ней, с одной стороны, рассвирепев, с другой — не зная, как ему вести себя в такой ситуации. Я подумал, что это опасное состояние, но Элейн не дрогнула.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});