Секретные поручения - Данил Корецкий

Байдак хмыкнул.

— Проверить надо было!

— Хотел. Мой человек направил пару лихих ребят его прощупать — оба пропали!

Потом один объявился. В больнице, со сломанным позвоночником! Тоже странная история!

— Да…

— А сопляк вдобавок пистолет решил завести. Я рапорт в корзину бросил, а он напрямую Побеленному подал! И тот без моей резолюции дал согласие, на себя ответственность взял! Это вообще уму непостижимо…

— Да… — невыразительно повторил Байдак. — Только самая большая странность не в этом. В другом.

Степанцов ждал продолжения, но не дождался и был вынужден сам спросить:

— В чем же?

Байдак резко повернулся, и прокурор совсем близко увидел вытаращенные в ярости глаза.

— Про то, что я имею отношение к «Елочке» и «Застройке», не знает даже моя жена!

Там все оформлено на подставных лиц! И твой Петровский никак не мог это пронюхать!

Байдак говорил страшным шепотом, Степанцов никогда не видел старого приятеля в таком состоянии. Чувствовалось, что вот-вот он сорвется…

— Успокойся, Дмитрий…

— А он пронюхал! И вовсю копает под меня! А ты не можешь ничего сделать! А он прислал мне повестку с припиской: «В случае неявки будете подвергнуты приводу»!

Теперь Байдак кричал, но кричал тихо — напряженно хрипели голосовые связки, брызгала слюна, глаза готовы были вылезти из орбит. Степанцов испугался, что его разобьет инсульт.

— Успокойся, Дмитрий…

— Я очень спокоен! Когда он меня арестует, я тоже буду очень спокоен! Чего мне нервничать, если у меня такой замечательный друг — прокурор города!

Байдак сплюнул в темную воду, быстрым движением положил на парапет красивый бордовый «дипломат» из натуральной кожи, щелкнул замочками и поднял крышку.

Внутри лежали две прозрачные папки с" бумагами, сотовый телефон, раскладной стаканчик и плоская бутылка бренди в специальном футляре. Расплескивая янтарно-желтую жидкость, Дмитрий Павлович налил стаканчик до краев и залпом выпил. Потом долго смотрел перед собой — на вязкую холодную реку, пустой белый пляж на противоположном берегу, черную зубчатую полоску лесополосы за пляжем.

Через несколько минут его отпустило.

Байдак сложил стаканчик, спрятал бутылку в футляр, запер «дипломат» и пошел к машине. Прокурору он выпить не предложил. И руку не протянул. Даже «до свиданья» не сказал.

Дверца «Ланчи» захлопнулась, машина беззвучно завелась, отъехала назад, нарисовав колесами изящную букву J, — и устремилась по щербатым плитам набережной в сторону Лысой горы.

"Красивая тачка, — с тоской подумал Степанков. И еще подумал:

— Что же теперь будет?"

Глава четвертая

РАДИКАЛЬНЫЕ РЕШЕНИЯ

Из ненаписанной книги «С. Курлов. ЗАПИСКИ СЕКСОТА»

…Сижу на чердаке, давлюсь плавленым сырком, попиваю чай из термоса. А через двор от меня кончают Метлу. Кончают, я точно знаю — хоть занавески задернуты и свет в квартире не горит. Я специально, когда ухожу, оставляю включенной лампочку на кухне: мол, сижу дома, как и было велено, тише воды ниже травы, все нормал. Но я видел, как в подъезд вошли Лоб, Метла и незнакомый мне круглоголовый парнишка, а потом свет погас, хоть на улице и не рассвело еще толком. И занавески — вж-жик.

Когда его кончат, мне надо будет уходить отсюда. Искать новое пристанище. На чердаке не останусь, конечно; хватит мелькать по подъезду туда-сюда — жильцы и так начинают догадываться о чем-то, позвонят — и возьмут теплого. Да и не только в этом дело… Лучше всего попробовать сорваться в Туапсе или Сочи, там хоть не замерзнешь зимой.

Почему я так уверен, что Лоб и этот, круглоголовый, кончают Метлу? Да просто уверен, и все. Когда его вели, я рассмотрел: волосы на затылке свалялись, смотреть тошно, глаза косят — заяц кастрированный, да и только. Я сразу вспомнил Есипенко, его день рождения, трубу вспомнил с облупленной краской. Собаке собачья смерть. Хой не тот человек, который станет усложнять себе жизнь только из-за того, что Метлу сдала какая-то Машка. Не будет никакой просторной квартиры в центре города, не будет сосисок, фруктов и видеотеки. Я знал, что Метлу уберут и еще подметут за ним, чтобы мусоринки не осталось…

Ага, вот кто-то схватился за занавеску с той стороны. Ткань сморщилась, натянулась, а потом ухнула вниз вместе с карнизом. Но все равно ничего не видно, темнота одна. Да мне и не хочется смотреть, насмотрелся уже.

Ведь когда я стоял над хрипящим Есипенко и просил Метлу, чтобы дал мне пистолет, — он не дал. «Трубой кончай», — сказал.

Стрелять Метлу не будут, точно. Домишко панельный, все слышно, зачем рисковать?

И череп ломать не станут, хоть Метла и заслужил… Нет, задушат. Лоб вырубит, а этот круглоголовый — он, возможно, специалист у них по удавкам, — этот петлю набросит. Какая-то международная конвенция, не помню какая, запретила исполнение смертной казни через повешение. Большая ученая комиссия научно доказала, что повешенный здорово мучается, прежде чем отдаст концы. И говорят, что в этот момент он кончает. Непонятно. От ужаса, что ли?

У меня было однажды — купался на Дону, попал в холодное течение, ноги свело, стал тонуть. Работаю руками как мельница, а все равно тело будто кто-то вниз тянет. Раз глотнул воды, другой. И я почувствовал это — когда внутри тебя гораздо больше, чем снаружи, этот дикий животный ужас… Короче, не повезло Метле. Труба лучше. Нет, кроме шуток — я же знаю.

Сижу, думаю: а вот не лопни тогда канализация, не напорись я на этот чердак, — что бы сейчас со мной было? Лежал бы холодненьким на каменном столе.

Комедия. Они наверняка сказали Метле то же, что говорил он мне тогда: сделай этого выродка (меня то есть), живым оставим. Метла старался, не зря целый день без жратвы в машине просидел. Не получилось. Может, эта неудача ускорила его конец.

За окном мелькнул жидкий синий свет, узкая полоска. Это из подъезда, там флюоресцентная лампа, мигает все время, на нервы действует. Значит, кто-то вышел из квартиры, дело сделано.

Ну да, вот они: Лоб и круглоголовый. Вдвоем. Спортивной походкой завернули за угол, там у них где-то машина стоит. Не дай Бог появится сейчас та девчонка, плотвичка серебристая, увидит их. Бояться нечего, просто неприятно. Не хочу, чтобы она даже взглядом поганилась об их дегенеративные рожи.

Вспомнил: когда из сраной квартиры сбегал, забыл футболку свою пропотевшую, она в ванной в тазу валяется. Хотел еще порвать, в ведро мусорное выбросить, и забыл. Когда Метлу найдут там, футболку мою тоже обнаружат. Хотя откуда товарищ Петровский узнает, что это именно моя футболка? По поту, волоскам? Конечно, конечно. А если и узнает — мне от этого не холодно и не жарко, все равно председателем пионерской дружины мне уже не стать.

Консервы доедаю, вода вон, в трехлитровом баллоне. Не знаю, когда мне доведется поесть нормально, чайку попить свежего, крепкого… Когда доведется пожить нормально? Сигареты заканчиваются, анаши чуть-чуть осталось. Хорошо еще «на химию» не подсел…

В половине девятого снова увидел ее. И его. Они выходили вместе. Значит, Петровский ночевал здесь. Значит, он не педик. Скотина, выродок.

Но, с другой стороны… Очевидно, что Петровский повадился сюда вовсе не по служебным делам. То есть не из-за меня, верно? Он крутит любовь с этой девчонкой. Или просто пудрит ей мозги, а сам прикидывает, как бы сдать ее в Управление и получить еще одну благодарность в личное дело. Вот ублюдок.

Ненавижу. Глаза бабьи и эту его пидорастическую трубку.

Хоть бы намекнуть ей, с каким фруктом она связалась…

Никто ж не намекнет.

Когда будет возвращаться домой с работы — надеюсь, одна, — брошу ей записку.

«Екатерина (Надежда, Александра, Людмила), вам угрожает опасность. Вы связались с сексотом, который к тому же гомосексуалист. Ваш безмолвный друг Серега».

Обмочиться и не жить.

КАК Я ТЕБЯ НЕНАВИЖУ, ПЕТРОВСКИЙ. Мама родная… На двадцать шестом году своей поломанной жизни я впервые встретил девушку с хорошим лицом, ничего от нее не хотел, просто смотрел из чердачного окна, и все. Вот Цигулеву долго рассматривать неинтересно, я два месяца ходил за ней, как идиот, и думал только о том, чтобы содрать с нее все лишнее и покрепче ухватиться за самую мягкую часть. Со Светкой Бернадской — та же история. И с «жакетницами».

А эта девушка, она совсем из другого теста. Серебристая плотвичка. Почему ты поплыла с этим ублюдком? Почему именно с ним? Почему я оказался именно на этом чердаке?..

День сегодня будет яркий, солнечный, небо за ночь расчистилось. Окна квартиры, где лежит мертвый Метла, выходят на восточную сторону, скоро-я увижу его. Увижу и представлю себя самого, валяющегося рядом: такой же бессмысленный взгляд, язык в черных пупырышках, осмелевшие тараканы ползают по лицу. Представлю — и будто заново рожусь на свет. Надеюсь, Лоб со своим напарником не додумались придушить Метлу моей футболкой, которую я оставил в ванной.